Тайна Ольги Чеховой - читать онлайн книгу. Автор: Нина Воронель cтр.№ 76

Во всяком случае наш зверинец растет и множится. Время от времени животные умирают естественной смертью от старости. В основном же опять подтверждается истина: в тяжелые времена выгодно быть известным. Солдаты и служащие оккупационной администрации, с которыми приходится сталкиваться, предупредительны со мной. Более того, некоторые просят фотографию — за это я иногда получаю от французов белый хлеб или вино, от русских — водку, сахар или перловку, а от американцев — в большинстве случаев сигареты. Блок сигарет на черном рынке, где есть почти все, дороже золота…

Тем временем, несмотря на некоторое улучшение, жизнь складывается так, что спустя двадцать пять лет мне снова приходится начинать все сначала. И вновь возникают параллели с временами русской революции, когда молодые актеры создали гастролирующую труппу «Сороконожка»; сегодня мы тоже из ничего собираем ансамбль и ездим по стране.

Мы играем один из моих спектаклей, «Черно-бурая лиса». Муфта, прославившаяся в этой постановке, все еще хранится у меня…

Подъезжаем к пропускному пункту границы оккупационной зоны у Хельмштадта. Обыскивают грузовик с реквизитом и мой маленький «фиат». Солдаты ищут беглецов, драгоценности и валюту.

На грузовике, помимо сценических декораций, деревянный ящик с аксессуарами, динамо-машина для освещения сцены, софиты и костюмы для двух рабочих сцены.

В качестве костюмерши едет моя личная портниха, живущая в русском секторе в Берлине, у которой по какой-то причине нет пропуска. Она использует нашу «колонну», чтобы уехать «на Запад».

Мы прячем фройляйн Эрику вместо реквизита в этот деревянный ящик с тяжелым амбарным замком.

Осмотр затягивается, мы беспокоимся о фройляйн Эрике — ведь в ящике нечем дышать, однако изображаем невозмутимость. Солдаты тянут время, мы переглядываемся. Я размышляю, стоит ли мне заговорить с постовыми по-русски. Это может ускорить дело, а может и нет… Наконец все вроде бы в порядке. И тут один молоденький советский солдат спрашивает меня:

— Ты играешь «Черно-бурую лису» — а где же лиса?

Обескураживающая логика этого вопроса вдруг поражает воображение и его товарищей: черт, как это им сразу не пришло в голову, где же лиса?.. Я объясняю, что мы — цирк и наши лисы, голодные и свирепые, заперты в багажнике. Мне почему-то верят.

Результат моего диалога с молодым русским великолепен: несколько его товарищей волокут большой мешок яблок и закидывают его на наш грузовик — для лис.

Можно ехать дальше. Через несколько сотен метров мы вызволяем из ящика фройляйн Эрику. С трудом отдышавшись на воздухе и обретя дар речи, она признается, что уже прощалась с жизнью…

Сумрачное время — во всех отношениях. Великое время для темных личностей, которые выныривают, становятся сенсацией или наживают сказочные состояния и вновь исчезают — за решеткой или в безвестности…

Однажды вечером объявляется один американец, или, правильнее сказать, человек, который представляется американцем. Я только начала стирать грим, а американец уже стоит в моей уборной. В изысканных выражениях представившись как мистер Джордж Кайзер, он сражает меня сообщением, что в качестве представителя американской компании «Парамаунт» хотел бы заключить со мной договор для Голливуда.

Я несколько раз сглатываю. Голливуд…

Это означает: никаких карточек, пайков, голода, поисков одежды, вообще никаких забот, короче говоря — это рай на земле…

Тогда, в конце двадцатых, я не смогла вынести этого рая, это точно, но в те годы у нас в Германии было что есть, что надеть, чем обогреться и было достойное человека жилье. Сейчас же здесь нет ничего, кроме нужды и страданий…»

Но существует и другой документ:

Список услуг, которые Оленька получила в виде сыра в мышеловке.

Составлен для Виктора Абакумова генералом Вадисом, начальником СМЕРШа в оккупированной Германии.

Список завершался сообщением, что госпожа Чехова выразила полное удовлетворение выполнением ее требований.

Каждый из нас может решить, где же правда.

Интересное наблюдение: в книге Оленьки есть описание поездки ее театра в Берлин на представление спектакля «Черно-бурая лиса» с подробным рассказом о неприятностях при прохождении пропускного пункта из советской зоны в западную. Но внимательный взгляд натыкается на странное несоответствие: почему нужно было проезжать через пропускной пункт, если Оленька жила в Глинеке в западной зоне?

Весь вечер после возвращения из Москвы Оленька ловила на себе вопросительный взгляд дочери: мол, что все это значит, этот дом и переезд в этот дом? Она умудрилась дать понять Адочке, что даст ей объяснение, но не сейчас, сейчас не к месту и не ко времени. И наутро попросила ее отставить все дела и прогуляться с ней по дорожке над озером. Пейзаж им открылся восхитительный: все вокруг переливалось из зеленого цвета в голубой, превращаясь в бирюзовый. Дома вокруг озера были не чета домам в Глинеке, и не оставалось сомнения, что перемена жизненной декорации была со знаком плюс.

Вот об этом знаке плюс и намеревалась Оленька говорить с дочерью. Было нелегко, но необходимо открыть ей то, что все годы нацизма хранилось в высочайшей тайне; никто не должен был знать, что Оленька была тайным агентом Советов. Нужно сказать, что Адочка не очень удивилась — за два месяца отсутствия матери при снисходительном отношении советского командования она сама кое о чем догадалась. Но вслед за этим признанием последовала вторая часть — о кусочке сыра в мышеловке.

— Это очень страшные люди, — сказала Оленька, — ничуть не лучше наших бывших. Я бы сказала хуже, но хуже не бывает.

— Они там, в Москве, плохо с тобой обращались?

— В том-то и дело, что обращались так хорошо, как они умеют, но от этого мне еще страшней. И я хочу уберечь от них тебя с Верочкой. Их любовь может превратиться в ненависть в один миг, и мы должны быть к этому мигу готовы.

— Что ты имеешь в виду?