Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз - читать онлайн книгу. Автор: Джон Келли cтр.№ 78

Эйзенхауэр был менее верен другому правилу, которое он усвоил в молодости: важность отдыха. Двадцать второго мая он допоздна разговаривал с Эллиотом Рузвельтом, который только что вернулся из Москвы, где выслушал множество жалоб на несопоставимое количество жертв между Советским Союзом и западными союзниками. Во время визита к высшему советскому командованию Эллиоту сказали, что Красная армия до завтрака понесла больше потерь, чем союзные армии за месяц. «Сталин всегда держит слово, – сказал Эллиот Эйзенхауэру, а затем добавил: – Выполнение обещания о втором фронте станет настоящим испытанием для Британии и США». На следующий день, 23 мая, Эйзенхауэр совершил долгую верховую прогулку по Ричмонд-парку – одной из немногих достопримечательностей Лондона, которые не были разрушены войной. Вечером в письме своей жене Мэми генерал подробно описал поездку, не обойдя вниманием увиденных им кроликов и куропаток.

После месяцев легкого, а иногда и не очень легкого противостояния Черчилль склонился в сторону «Оверлорда». Но бессонными ночами его все еще посещали призраки Соммы и Пашендейля. В беседе с Бруком 21 мая он пожаловался на сравнительно скромные силы вторжения, в особенности на небольшую пехотную группировку. Его также беспокоила возможная газовая атака со стороны Германии. Это казалось маловероятным, учитывая последующее международное возмущение. Тем не менее Гитлер мыслил не так, как другие люди. Когда научный советник Черчилля, лорд Черуэлл, рассказал ему о новом смертоносном биологическом препарате под названием N-споры, от которого не было лечения или профилактики, Черчилль заказал в Соединенных Штатах полмиллиона N-бомб.

В конце мая американскому офицеру, стоявшему на гребне холма на юге Англии, открывалась ошеломляющая панорама. Узкие проселочные дороги на равнинах внизу были забиты военной техникой: бронетранспортерами, грузовиками, штурмовыми танками и джипами, а также колоннами солдат, растянувшимися на километры. Когда армада двинулась на юг мимо магазинов рыбы с жареным картофелем и указателей «Чай на продажу», к дорогам выходили доброжелатели, размахивавшие «Юнион Джеками». Одни солдаты улыбались и махали в ответ; у других был мрачный вид людей, идущих в бой, чтобы убить или быть убитыми. Шествие продолжалось до вечера. Затем военные корабли опечатали, и солдаты остались наедине со своими мыслями.

Двадцать второго мая Черчилль сообщил Сталину, что «все сосредоточены на „Оверлорде“». Четыре дня спустя 72-часовой обратный отсчет до даты вторжения 5 июня начался с сомнений. Полковник авиации Джеймс Стэгг, старший метеоролог англо-американской метеорологической группы, предупредил Эйзенхауэра, что, если текущие тенденции сохранятся, день высадки может оказаться ненастным. Между Ньюфаундлендом и Ирландией образовалась область пониженного атмосферного давления. В тот вечер в телеграмме Маршаллу Эйзенхауэр высказался о предупреждении Стэгга в оптимистичном ключе: «Пока прогнозы неопределенные, погода в целом благоприятная». На следующее утро прекрасное весеннее солнце светило в окна штаб-квартиры Эйзенхауэра в Саутвик Хаусе. Американские и британские метеорологи разошлись во мнениях по поводу последних сводок погоды, а Стэгг воздержался от прогноза. Днем 3 июня все еще было солнечно, но последние сводки погоды указывали, что от Британских островов до Ньюфаундленда складывается угрожающая ситуация. «Джентльмены, – сообщил Стэгг тем вечером высокопоставленным британским и американским командирам, – боюсь, что наши с коллегами опасения подтвердились. В следующие несколько дней на Ла-Манше будут сильные волны и ветер, а небо затянет низкими облаками».

Когда Стэгг закончил, слушатели были озадачены. Вечернее небо за окном имело прекрасный розоватый оттенок. Эйзенхауэр приказал временно отложить рассмотрение дела, но было слишком поздно. «Ассошиэйтед Пресс» уже сообщало, что войска Эйзенхауэра высадились во Франции. Через 23 минуты агентство опровергло новость, но к тому времени Си-би-эс и Московское радио сообщили, что вторжение началось.

Черчилль провел весь день, наблюдая за войсками. Вернувшись домой и услышав по радио, что союзники находятся в Риме, он почувствовал облегчение, но по мере того как начиналась июньская ночь, его мысли все время возвращались к десяткам тысяч молодых людей, сидевших на кораблях и в военных лагерях по всей Англии, гадая, останутся ли они в живых через неделю. На следующее утро Черчилль работал в постели, когда появилась его жена Клементина, вручила ему письмо и исчезла. В письме говорилось: «Я так сильно сочувствую вам в этот мучительный момент – настолько напряженный, что не позволяет радоваться успеху в Риме». В то утро Брук тоже был в мрачном настроении. «Меня очень беспокоит операция, – сказал он. – В лучшем случае она не оправдает ожиданий большинства людей, точнее, тех, кто ничего не знает. В худшем случае операция может стать самым ужасным провалом за всю войну».

Эйзенхауэр уже написал заявление, с которым он выступит, если случится худшее: «Высадившиеся в районе Шербура – Гавра войска не смогли закрепиться, и я вывел их из Франции. Мое решение атаковать в это время и в этом месте было основано на доступной мне информации. Войска, авиация и флот сделали все, что могли. Если во всем этом кто-то и виноват, то только я».

Утром 4 июня шел слабый дождь; на пристани в городке Уэймут несколько сотен молодых американских солдат собрались послушать, как отец Эдвард Уотерс служит мессу. Восточнее, в Саутгемптоне, томми из Ливерпуля нацарапал на рекламном щите: «Ливерпуль – лучшая футбольная команда в мире», прежде чем исчезнуть в судне для перевозки танков. В городке Лепе в графстве Хэмпшир строительная бригада заканчивала постройку «Малберри» – искусственной гавани, которую надлежало отбуксировать через пролив и собрать на пляже Нормандии. Дальше на восток, в Дувре, колонна грузовых судов гребными винтами вышивала пенистые белые узоры на морской глади. Над кораблями в полумраке начинающегося дня лениво кружила группа «Спитфайров», ожидая, пока суда очистят пролив.

В Саффолке, Норфолке, Корнуолле и Суррее настроения колебались между страхом и возбуждением. После полудня, когда Эйзенхауэр прибыл в Портсмут с генералом Шарлем де Голлем, все еще шел дождь. Несколькими днями ранее Эйзенхауэр и Кинг объединили свои усилия, чтобы отговорить Черчилля от отплытия с силами вторжения. Теперь второй по влиятельности человек на планете отказывался выступить на Би-би-си в день начала операции.

Де Голль не возражал против речи, которую его попросили прочесть, но он категорически возражал против речи, которую должен был произнести Эйзенхауэр. Он не упоминал де Голля как лидера Временного правительства Французской Республики и, по мнению генерала, подразумевал, что правительство Виши генерала Филиппа Петена сохранит контроль. Это заняло почти целый день, но Беделл Смит, начальник штаба Эйзенхауэра, и генерал Мари-Пьер Кениг, один из помощников де Голля, пришли к компромиссу: генерал обратится к французскому народу в день вторжения, но ограничится в своих замечаниях просьбой «соблюдать приказы, отданные французским правительством и французскими лидерами, назначенными правительством».

Вечером 4 июня десятки транспортных и десантных судов кружили у острова Уайт, ожидая улучшения погоды. В прибрежном городке Уэймут «сотни отозванных кораблей» качались на волнах в гавани. В Портсмут вернулось так много кораблей, что по ним можно было пройти через всю огромную гавань, переходя с борта на борт. Количество сигарет, которые выкуривал Эйзенхауэр, было надежным показателем его настроения, и к началу июня он употреблял до четырех пачек в день. В то утро главной проблемой была погода. Чтобы восполнить нехватку пехотных дивизий, планировщики полагались на авиацию, а авиация зависела от метеоусловий. В сильный дождь солдатам на пляжах придется уповать на упорство и удачу, чтобы противостоять немецкой контратаке.