Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз - читать онлайн книгу. Автор: Джон Келли cтр.№ 41

Формально план «Блау» был продолжением операции «Барбаросса», но на самом деле он больше походил на ее энергичного младшего брата. Немцы были готовы к новому бою, но даже с учетом усиления десятью венгерскими, шестью итальянскими и пятью румынскими дивизиями новому плану не хватало мощи, которой отличался «Барбаросса». Гитлер знал об этом, но был убежден в превосходстве немецкого солдата и верил, что особые силы, которыми его наделили боги войны, приведут Германию к победе. Новая южная стратегия была обнародована в мае как серия упреждающих ударов. Девятнадцатого мая немецкие войска захватили Керченский полуостров в Крыму, загнав в море три советские армии. Спустя девять дней немцы захватили Харьков, ключевой железнодорожный узел на юге Украины. В особо напряженный момент битвы за Харьков генерала Фридриха Паулюса, нового командующего 6-й немецкой армией, имя которого навсегда будет связано со Сталинградом, начали терзать сомнения, и он попросил разрешения отдать приказ об отступлении. Бок отказался, и на следующий день атака 1-й танковой армии вернула преимущество немцам, а тревоги Паулюса были забыты.

Несколько недель спустя произошел еще один показательный случай, на этот раз со Сталиным. Один из русских солдат нашел копию плана «Блау» у мертвого немецкого летчика. Но Сталин, увидев только то, что хотел видеть, как это было и в июне 1941 года, расценил этот документ как намеренную дезинформацию. Утром 28 июня 1 370 287 немецких солдат в сопровождении 2035 самолетов и 1934 танков начали марш на восток.

По мере того как немцы углублялись в открытую степь, деревни становились для них чем-то вроде походной столовой. Репа, лук, утки, куры и гуси пользовались особенной популярностью, но после боя голодные солдаты ели все, что угодно. Июньским днем Клеменс Подевильс, немецкий военный корреспондент, прикрепленный к 6-й армии, наткнулся на подразделение, которое сорвало продуктовый куш. «Черные фигуры прыгали с танков на землю, – рассказывал он. – Стремительно проводили великое истребление, и птиц с окровавленными шеями и яростно хлопающими крыльями несли к машинам. Мужчины запрыгивали обратно, гусеницы танков взрывали землю, и машины продолжали движение».

В первые дни «Блау», когда боевой дух немцев был высок, война для них частично обрела мрачное очарование, утраченное под Москвой. «Насколько хватает глаз, – писал один молодой офицер, – знамена плывут в искрящемся полуденном воздухе. Командиры бесстрашно стоят на танковых башнях, высоко подняв одну руку и приказывая экипажам двигаться вперед». Штабные машины, мчащиеся в пыли, запах пота загорающих в степной траве танкистов, клубы дыма от взрывов, висящие в ночном небе, как молодые луны, – все это произвело на другого молодого солдата, бывшего семинариста, такое сильное впечатление, что он написал записку с признанием в любви к своей стране. «Германия, страна отважных сердец. Ты мой дом. Мне не жалко отдать свою жизнь за тебя». Через несколько недель так и случилось.

Желая лично следить за ходом боевых действий, 16 июля Гитлер прибыл в «Вервольф», свою ставку на Украине. Расположенный в лесу недалеко от города Винницы, комплекс имел спартанскую обстановку. Он состоял из «фюрерхауса» – скромной бревенчатой хижины Гитлера – и прилегающего к ней просторного двора. В комплекс также входили двадцать гостевых домиков, бассейн, парикмахерская, чайная, баня и кинотеатр. Бетонные бункеры, заборы из колючей проволоки и собаки обеспечивали защиту от нападения. В качестве дополнительной меры предосторожности перед приготовлением еды проводили химический анализ продуктов, а прежде, чем еду подавали к столу, дегустатор пробовал блюда. Воду в «Вервольфе» ежедневно проверяли на наличие ядов, выстиранное белье просвечивали рентгеном.

Гитлер не занимал комплекс до тех пор, пока еврейское население в соседней Виннице не было переселено ^[215]. Боевые действия продвигались на юг от Воронежа, к Харькову и Ростову-на-Дону, и Гитлер, все больше увлекаясь своим военным гением, совершил роковую ошибку. По первоначальному замыслу, 6-я армия и 4-я танковая армия должны были нанести совместный удар по Сталинграду, а затем повернуть к югу, на Кавказ. Переосмысленный Гитлером план «Блау» предписывал двум армиям действовать независимо друг от друга: 6-й армии – в районе Сталинграда, 4-й танковой – 455 милями южнее, на Кавказе. Одним росчерком пера Гитлер превратил единую мощную ударную силу в две уязвимые.

Однако пройдут месяцы, прежде чем Кремль сможет воспользоваться этой ошибкой. Летом 1941 года патриотический пыл и любовь к родине поддерживали боевой дух неподготовленной и плохо вооруженной Красной армии. В июле 1942 года моральное истощение, страх, безнадежность и апатия были главными эмоциями во многих уголках Советского Союза. Ростов-на-Дону, через который открывалась дорога на Кавказ, был важнейшим стратегическим пунктом на тысячемильном германо-советском фронте. Двадцать третьего июля Красная армия с трудом выбралась из города. «Большинство наших командиров – трусы, – с отвращением написал молодой русский солдат. – Конечно, нам не нужно было убегать. Мы могли бы стоять на своем и сражаться. К черту отступление! Мне до смерти надоело отдавать врагам места, в которых я вырос». Эти слова были последним, что он написал.

В другом селе Ростовской области местные крестьяне пригласили русского командира разделить с ними «последнюю корку хлеба». После еды командир со стыдом ушел. «Я ел хлеб и знал, что через час мы оставим эти места, – писал он, – но ничего не сказал. Я не имел на это права».

Сталин осознавал, что моральный дух войск падает. «Они забыли приказ моей Ставки», – сказал он начальнику Генерального штаба генералу Александру Василевскому. Было утро 28 июля, и с августа прошлого года приказ, на который ссылался Сталин, служил солдатам напоминанием, что есть вещи похуже смерти. Согласно этому документу, солдат мог быть казнен за множество нарушений, но особенность приказа заключалась в его положении о семьях. Если солдат в бою снимал знаки различия и сдавался, его расстреливали, а его семью арестовывали ^[216]. Если солдат сдавался, попав в окружение, его предписывалось наказать «всеми средствами», а его семью лишить всех государственных пособий и снабжения. «Они забыли приказ, – повторил Сталин и добавил: – Подготовьте новый».