Убить Пифагора - читать онлайн книгу. Автор: Маркос Чикот cтр.№ 93

Феано подошла к дому, в котором жила с Пифагором. Ей нужно было взять пергамент для вечернего чтения с ученицами. Изящной походкой она пересекла внутренний двор и вошла в спальню, освещенную масляной лампой. Проходя через двор, она не заметила, что дверь кладовки приоткрыта. Чьи-то глаза за дверью пытливо следили за каждым ее движением.

Минуту спустя она вышла из спальни, снова пересекла двор и растворилась в теплой ночи. Человек, прятавшийся в кладовке, некоторое время ждал, прежде чем покинуть укрытие. Когда же он это сделал, свет убывающей луны ударил ему в лицо: это была Ариадна.

Почти на цыпочках Ариадна добралась до комнаты матери. Оглянулась, глубоко вздохнула и вошла, закрыв за собой дверь. Спальня была освещена только луной, проникавшей через окно. Этого было достаточно для того, что ей предстояло сделать.

Она отлично знала расположение мебели в материнской спальне. Кровать с деревянным каркасом, изящный ларь, принадлежавший ее семье, стул и стол, как правило, покрытый пергаментами.

Она быстро перебрала разложенные на столе свитки, не слишком надеясь найти среди них то, что искала. Затем принялась вытаскивать пергаменты из-под кровати. Были там и свитки папируса, намотанные вокруг деревянного стержня с рукоятками по краям. Она подносила их к окну и разворачивала, чтобы осмотреть.

И отбрасывала один за другим.

«Я должна найти его, — с досадой подумала она. — Он обязательно должен быть здесь».

Покончив со всеми свитками, она сунула их обратно под кровать. Сложила руки на груди и прикусила нижнюю губу, окидывая взглядом комнату.

Оставался только ларь.

Она подошла к ларю, поспешно откинула крышку и заглянула внутрь. Видимо, там хранилась только одежда. Она порылась, перебирая пальцами ткани, пока не добралась до дна. Ей показалось, что она нащупала нужное. Ариадна осторожно протянула и вытащила два свитка.

Поднесла к окну. Первый был трактатом о золотом сечении. Глаза перескочили ко второму. Она встревожилась: поиски заняли гораздо больше времени, чем она предполагала.

Эврика! Второй оказался именно тем, что она искала.

Но энтузиазм ее испарился в одно мгновение. «Теперь придется столкнуться с последствиями», — подумала она. Спрятала в ларь трактат о золотом сечении, сложила вещи так, как, по ее мнению, они лежали, и незаметно вышла.

Свиток, который она спрятала под тунику, содержал ответ на сверхважный вопрос.

— Вон еще один. Узнаешь? — прошептал Акенон.

Ариадна подалась вперед и прищурилась. Они стояли на втором этаже дома Гипериона, отца покойного Клеоменида. Гиперион был гласным Совета Трехсот, жившим неподалеку от Килона в самом роскошном районе Кротона. Он позволил им следить за Килоном из окна своего жилища.

— Это Ипподам, — ответила Ариадна, опознав человека, только что покинувшего особняк кротонского политика. — Он всегда был союзником Килона.

Акенон кивнул, и они продолжали наблюдение.

Они покинули Сибарис два дня назад; на прощание Главк передал им копию расчета приближения к показателю. Проанализировав метод, Пифагор заверил, что Килон не мог произвести подобные вычисления. Тем не менее Акенон решил ужесточить слежку за кротонским политиком. Возможно, Килон не был человеком в маске, но благодаря монетам, похищенным у секретаря Совета, они знали, что деньги для взяток политик берет из золота, также принадлежавшего некогда Главку.

«Килон дает взятки деньгами, которые Главк выплатил человеку в маске», — заключил Акенон. Политик имел прямое отношение к таинственному незнакомцу, а значит, был лучшим способом до него добраться.

Дверь в особняк Килона снова открылась.

— Не вижу их лица, — прошептала Ариадна.

Из-за приоткрытой двери появились две фигуры в капюшонах. Наклонив голову, они быстро зашагали по темным улицам.

«Возможно, это новые действующие лица», — подумала Ариадна. Старые союзники Килона ходили с открытыми лицами, не заботясь о том, что кто-то увидит, как они посещают влиятельного политика; однако советники, примкнувшие к Килону недавно, предпочитали скрываться. Килон оставался в меньшинстве, оппозиционном власти. К тому же ходили слухи, что новые адепты отдают ему свою верность в обмен на золото. Присоединившихся к Килону жестко критиковали… что не мешало все более широкой струйке приспешников с готовностью устремляться в его лагерь.

Но все эти мысли мигом вылетали у Ариадны из головы, стоило ей вспомнить про пергамент, который она стащила накануне из спальни матери. Она думала о нем все время.

«Может быть, я должна рассказать обо всем Акенону…» — беспокоилась Ариадна.

Она посмотрела на Акенона и тут же отказалась от своих намерений, как часто бывало с тех пор, как она прочитала содержание свитка. В конце концов она решила не раскрывать тайну.

«Но я не смогу долго скрывать ее», — с тревогой сказала она себе.

Всего в сорока метрах от Акенона и Ариадны, сидя в главном зале особняка Килона, человек в маске наблюдал, как расходятся последние союзники. Он закрыл глаза и обдумывал только что завершившуюся встречу.

«К нам присоединилось еще двое, и все же мы продвигаемся слишком медленно», — рассуждал он.

Он был расстроен. Сколько бы золота он ни тратил, народу на их сторону переходило не так много. Он обращался ко всем, с кем ему удавалось остаться наедине, но только Килон обладал возможностью вербовать новых членов. Способность Килона привлекать политиков к себе истощалась, а для него самого было слишком рано появляться на публике.

Пришло время заняться другими делами. Работа с Килоном была обязательной, и он продолжит сотрудничество, но нужно больше, гораздо больше.

Он открыл глаза и улыбнулся.

«Завтра я сосредоточусь на чем-то совершенно другом», — загадал он.

* * *

Акенон пристально смотрел на усадьбу Килона. Он стоял в шаге от окна, спрятавшись среди теней. Позади себя он чувствовал Ариадну. После последней поездки в Сибарис он верил, что между ними что-то возможно. Ему показалось, что он различает признаки того, что Ариадна готова вновь открыться: взгляд, задержавшийся на нем чуть дольше, чем нужно, тихая улыбка, проникновенный голос…

«Я ошибался», — подумал он, медленно качая головой.

Накануне, когда он искал время поговорить с ней наедине, он заметил очередную перемену. Она снова была холодна, взгляд ускользал, и разговоры ограничивались несколькими словами, она явно убегала от его попыток поговорить.

«Думаю, она поняла мои намерения», — печально размышлял Акенон.

Он был слишком самонадеян. Каждый раз, когда он пытался приблизиться к Ариадне, она ускользала.