Убить Пифагора - читать онлайн книгу. Автор: Маркос Чикот cтр.№ 112

Больше ничего не добавив, он вернулся на свою скамью. Реакции на его слова не последовало.

Теперь настала очередь остальных. Одна из причин того, что Триста голосовали первыми, заключалась в том, чтобы повлиять на остальных семьсот; однако Пифагор знал, что в столь важном деле, когда на карту поставлена жизнь самих гласных, на подобное влияние рассчитывать не стоило.

Он откашлялся, чтобы слова его звучали более четко.

— Давайте продолжим голосование. Итак, пусть поднимут руку сторонники выдачи аристократов мятежникам-сибаритам.

Рук поднялось гораздо меньше, чем он предполагал, и это заставило его испытать горько-сладкое облегчение. Выдать сибаритов было бы зверством, но защищать их подразумевало борьбу с гораздо более многочисленной армией, что в конечном итоге могло означать уничтожение Кротона. Секунду спустя он понял, что между поднятыми руками зияла обширная брешь.

Килон и четыреста его сторонников не проголосовали.

«Интересно, что это значит?» — обеспокоенно спросил себя Пифагор. В зале послышались гневные восклицания. В конце концов, большинство аристократов-сибаритов были членами братства и правили в соответствии с его учением. Какой интерес преследовал Килон, защищая пифагорейцев?

Двое секретарей занялись подсчетом рук. Пифагор уже пересчитал, их было сто сорок восемь, но дождался, когда секретари завершат свой подсчет.

Первый подошел к нему справа.

— Сто сорок восемь, — прошептал он.

Через несколько секунд второй подошел слева и объявил ту же цифру.

— Хорошо, — продолжал Пифагор. — Теперь поднимите руки те, кто считает правильным оставить в Кротоне аристократов из Сибариса.

Раздались восклицания негодования и протеста. После подсчета подошли секретари и снова по очереди объявили результат.

— Сто пятьдесят шесть.

Килон и его четыре сотни не шелохнулись, и зал обрушился на них с обвинениями. Они сидели с отсутствующим видом, как будто голосование не имело к ним никакого отношения. Пифагор нахмурился. Воздержание также было проявлением волеизъявления при голосовании, но оно редко использовалось, тем более при обсуждении важных вопросов.

«К тому же, — сказал себе Пифагор, — Килон ни за что не станет поддерживать посвященных, а воздерживаться от голосования означает защищать их».

Как же объяснить молчание Килона? Возможно, он хотел воспользоваться правом, позволяющим сказать речь перед голосованием. Но ведь тогда крайне неуважительно было дожидаться, пока не проголосует большинство. Его поведение было настолько необычно, что Пифагор испытал соблазн аннулировать голоса Килона и его приспешников. Он задумчиво прикусил губу. Если он так поступит, начнется долгая утомительная дискуссия.

Но посольство Сибариса назвало жесткие сроки и не станет дожидаться, пока кротонцы разрешат внутренние противоречия.

Килон наслаждался выражением недоумения на лице Пифагора. Однако его ум был занят другими вопросами.

«Не понимаю, — размышлял Килон, — что задумал человек в маске, и мне это не нравится».

На последних собраниях, проведенных у него дома, человек в маске общался поочередно со всеми группами, входящими в состав четырех сотен, которые теперь составляли его фракцию. Всех их околдовала непостижимая магия его темного голоса, и в заключение каждый получил по тридцать золотых монет.

«Всего двенадцать тысяч монет», — прикинул Килон.

Он покачал головой. Он в этом золотом дожде не участвовал: три сотни причитающихся своих уже получил. Угнетало другое: ему не нравилось действовать, не понимая мотива собственных поступков. Он чувствовал себя марионеткой. Несмотря ни на что, до сих пор преимуществ в их сотрудничестве было намного больше, чем недостатков. Человек в маске распоряжался его домом по своему усмотрению и сам принимал решения, но взамен за несколько недель ему удалось нанести Пифагору больше вреда, чем тот получил за десятилетия. Благодарность Килона была огромной, как и его уверенность в том, что последующие решения человека в маске принесут похожие результаты.

Пифагор ждал, когда он заговорит, но он по-прежнему отмалчивался.

— Советник Килон, — сказал наконец Пифагор, сдержав раздражение. — Вы не хотите что-нибудь сказать залу, прежде чем озвучите свое решение?

Время пришло. Проголосовать против предоставления убежища подразумевало выдачу беженцев и предотвращение военного конфликта. Голосовать за убежище — или воздержаться от голосования — означало встать на сторону Пифагора и Трехсот, отвергнуть требования сибаритов и в итоге развязать войну.

Он поднялся с места, в последний раз подумав о человеке в маске. «Хорошо, я сделаю так, как ты мне сказал, — решил он, — пусть даже сам ничего не понимаю».

— Уважаемый Пифагор, — повторил он, делая вид, что удивлен, — я считал, что не обязан ничего объяснять.

Потом пожал плечами, словно все и так было очевидно.

— Мы… — Он сделал неопределенный жест в сторону окружавших его гласных. — Мы воздерживаемся.

Ариадна устало вздохнула, объявила, что урок окончен, и повела детей в обеденный зал. Дети вели себя хуже, чем обычно, как будто и их заразило напряжение, овладевшее взрослыми.

Ей тоже было не по себе. Она вышла на улицу и направилась к выходу из общины узнать, нет ли каких-нибудь новостей. В саду она обнаружила Эвандра и Гиппокреонта, проводивших сеанс медитации, на котором присутствовала сотня учеников. Не так просто было изолироваться от мира при таких обстоятельствах.

Во время перемены другая учительница сообщила ей последние новости. Их доставил в общину гонец, прибывший час назад: в Совет Тысячи явилось посольство сибаритов. Подробностей известно пока не было.

Идя к портику, Ариадна подсчитала, что вокруг статуй Гермеса и Диониса собралось более шести сотен человек. К ее удивлению, все они молчали, никому не хотелось разговаривать во время мучительного ожидания. Среди собравшихся было около трехсот аристократов-сибаритов. Они ночевали в общине, большинство под открытым небом во внутреннем дворе жилых корпусов. Остальные двести беженцев-аристократов расположились в городе у родственников или деловых партнеров, которые согласились их принять. Получив известие о прибытии посольства сибаритов, все считали само собой разумеющимся, что Телис попросит передать аристократов мятежникам и что в Совете решается их будущее.

Ариадна увидела стоявшего поодаль Акенона и направилась к нему.

— Есть новости о посольстве?

Акенон вздрогнул. Он был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил подошедшую Ариадну.

— Последнее, что мы знаем: послы из Сибариса вошли в зал Совета.

Ариадна кивнула, давая понять, что это ей уже известно. Потом уселась и принялась ждать. Она очень устала.