Девочка Каина - читать онлайн книгу. Автор: Юлианна Орлова, Виктория Победа cтр.№ 29

— А разве так положено ПОЛКОВНИКУ обращаться? По уставу? — издевался. Перекинув ногу на ногу, откинулся на стуле, словно перед ним шлюха, готовая отсосать.

— Рожа зажила уже, как я погляжу — развернувшись, вперился злобным взглядом в самодовольное лицо.

Он знал, что я ничего ему не сделаю в стенах этого здания. Еще бы, но ничего не мешало ему случайно упасть возле своего дома, несколько раз об асфальт ударившись своей модельной физиономией. Испытывал трепет и алчное ожидание скорее исполнить идею.

— Еще раз увижу твое тело возле Насти, сломаю все конечности, будешь кузнечиком прыгать, — на мои слова он среагировал смехом. Запрокинув голову, заражал аки конь.

— Вот только она сама мне позвонила. Видимо, в постели ты так себе, раз она срывается бегом к бывшему…заглушить голод.

Ничуть не тронуло, провокация. Вот только пробрать меня на эмоции получается очень немногим, а вызвать ревность такими вот заявлениями уж точно не получится. Только приближал свой несчастный случай. Бежал навстречу с широко раскинутыми руками.

— Как думаешь, с отрезанным членом у тебя получиться трахать шлюх по типу той, с которой я видел тебя на свадьбе? — бахвальство может и напитывало его речи, но мой вопрос моментально стер улыбку с лица. — А что до Насти, мне досталась девочка, нетронутая. Так что может ты просто в уме себе рисовал что-то, либо у тебя там, — кивнул вниз, — зубочистка. Ты думаешь, я тебя ударю? Нет, я просто устрою тебе такие проблемы, что ты вместе с папкой будешь молиться, чтобы я прекратил. Так что не переходи мне дорогу и забудь даже, как выглядит Настя.

Ох и вскипел подонок, глазки забегали. Дернувшись, чтобы ввязаться в драку, моментально передумал. Страх, сука, первая человеческая эмоция. И прямо сейчас страх крепко схватил Антошку за яйца.

А папашка его тоже хорош, как будто я не знал, кто при первом удобном случае накатывал кляузы, лишь бы побыстрее получить должность. Однако мало быть удобным стукачом, нужно еще и что-то из себя представлять, но Виктор Анатольевич Замятин исключительно удобный в плане «заложить кого-то», а в работе скользкий тип, готовый подставить коллегу за свои же промахи. Коих было немало. Всегда поражался людям, способным из любой ситуации выйти сухими из воды.

Я воспитан иначе, детдом закаляет покруче всего на свете, у тебя просто нет другого шанса. Ты либо выгрызаешь себе жизнь, набивая шишки, оставляя за собой непоколебимые принципы, либо остаешься в канаве на отшибе без перспектив. Я выбрал первый вариант, и еще ни разу не пожалел за выбранную дорожку. Благодарен всем, кто так или иначе приложил руку

— Вопросы есть. Кузнечик? — пацан быстро смекнул, что к чему. Передернул плечом, одергивая себя от опрометчивых действий. Правильно, не рискуй. Не надо. Терпение ведь тоже не бесконечная штука.

Натура труса все равно в нем присутствует. Яблоко от яблони падает недалеко. Папашка один в один ведет себя так же. Только скалит зубки, а как до дела доходит — в кусты, как ему удалось до капитана дослужиться — вопрос, зыбкий такой себе. Мы не так давно с Феликсом спорили, кому он мог подлизать, чтобы себя подвинуть, еще и сыночка за собой прихватить. Профессионально подлизал, а может и отсосал, кто там знает.

— Нет, — сдавленно выдал Антошка.

— По уставу отвечай, лейтенант. По уставу, — зыркнул на него, продолжая испытывать стойкое удовольствие от того, как скукожился наш храбрец. Его бы да в горячую точку, чтобы жизнь повидал. Чтобы под пулями пробирался к точке назначения. С другой стороны, не дай Бог нашим пацанам такого товарища.

Скорбно глянув на свои часы, я задумался. В голове проскользнула мысль: с такими друзьями врагов не надо. И только на передовой, когда линия разграничения маячит перед носом, а порох оседает на губах вместе с частичкой смерти, ты начинаешь осознавать это пуще прежнего.

Особенно прискорбно, когда друг оказался вдруг… И когда он очень четко наметил свой путь, оставляя позади все, лишь бы скорее достичь материальных благ.

— Никак нет.

Звучало сквозь туман. Каин, вернись на грешную землю.

— Свободен, — выдал, отходя к окну. Город вошел в объятия наступающей грозы. Первые залпы грома разносились, погружая и меня в подобное серое настроение.

РУСЛАН

Домой возвращался в подозрительно хорошем настроении. Впервые за долгие годы мне действительно хотелось оказаться в стенах своей квартиры. Я даже домом-то ее назвать не мог. Постоянные командировки, задания, полевые условия — вот, что я считал своим домом. Привыкший к постоянным разъездам, воспринимал собственную квартиру, как перевалочный пункт.

Каждый раз она встречала меня звенящей тишиной и настолько угнетающей пустотой, что выть хотелось. Но такова была моя жизнь последние пятнадцать лет. В городе я надолго не задерживался. Постоянно куда-то перебрасывали.

Сейчас, конечно, поспокойнее. Новая должность не настолько динамична и скаканья по горам не предполагает, зато ответственности в трое больше. Ответственность за пацанов, которые по ту сторону рубежа сейчас находятся, на моих плечах теперь лежит. Если не перед большим начальством, то перед собственной совестью, а она сквозь пальцы не смотрит и преследовать может долго, мне ли этого не знать.

И как-то не задумывался я о том, что настанет день, когда домой возвращаться захочется, когда встречать тебя будут не голые стены, а аромат домашней пищи и радостное «дядя Руслан». Пацаненок Настин не по годам смышленый оказался, серьезный такой, вдумчивый.

Эдакий маленький мужчина, защитник. Замечал иной раз, как приглядывается ко мне, косится своими глазёнками огромными и на Настю взгляд переводит, а потом снова за мной наблюдает.

В первое время от сестры не отходил в моем присутствии, не доверял до конца чужому дядьке, пусть и задабривал его этот дядька всякого рода подарками, а все равно бывало, волчонком малыш на меня смотрел, подозрительно так. Особенно, когда Настя грустила, а грустила она часто.

И не сказать, что я к этому совсем не причастен был, причастен — главная роль, мать его. В один момент поймал себя на мысли, что привязываться начинаю, детей всегда, как что-то абстрактное воспринимал, о своих никогда не задумывался, незачем мне было, задумываться.

Служба и пацаны — вот и вся семья. И шарахался потому от Насти и мальца ее, ночами пропадал, домой только поспать приходил, иногда пожрать, если было что. К тому что Настя готовила старался больше не притрагиваться, не для меня мудака девочка у плиты стояла, пусть и оставляла она на меня порцию, которую ей непременно доедать приходилось. А мне кусок в горло не лез, несмотря на запах, от которого слюнки текли и желудка сворачивался. И вот так избегал, хамил до дня того проклятого, когда переборщил, сильно. Как лучше ведь хотел, чтобы задумалась, чтобы очки свои розовые сняла и увидела, какой я мудак, чтобы смотреть перестала так, по-особенному, тепло что ли.