Прекрасные изгнанники - читать онлайн книгу. Автор: Мег Уэйт Клейтон cтр.№ 91

Следующие несколько месяцев я воевала вместе с поляками, а в перерывах между военными действиями мы охотились на уток и гусей, пили кьянти и плавали в море. И я всячески старалась сделать этих солдат знаменитыми, для чего подлизывалась ко всем радистам, которых только встречала, и уговаривала их помочь переправить мои репортажи в Соединенные Штаты. Я не думала о том, что их за это могут легко арестовать, а меня просто-напросто лишить работы.

В «Кольерс» с удовольствием печатали мои статьи, так же как они были рады опубликовать мой репортаж о Дне «Д», несмотря на то что я добыла его запрещенным способом.

Мой материал о Дне «Д» вышел одновременно с материалом Эрнеста. На обложке журнала поместили его фото в окружении смеющихся солдат на десантном катере. На снимке у Хемингуэя была борода, как у Санта-Клауса, а в руке он держал бинокль, словно бы осматривая вражеские позиции. Лицо было снято специально немного сбоку, но начало шрама со стежками все равно было видно. Я удивилась: неужели кто-то способен с таким радостным лицом плыть на войну? А потом я узнала правду о том, как тогда повел себя Хемингуэй. Он, конечно, подал все так, будто лично командовал солдатами при высадке в Нормандии, сравнил десантные катера с гробами, а разрывы снарядов — с ударами боксерских перчаток. Вот только Эрнест на самом деле не сходил на берег.

Он пересек пролив на «Эмпайер Энвил» и, с больной головой и распухшими коленями, спустился на похожий на гроб десантный катер. На этом катере в компании солдат доплыл до левого фланга сектора «Омаха-Бич». Высадка на «Фокс-Грин» прошла ужасно. Из-за паршивой погоды солдаты разделились еще до того, как добрались до берега, и стали легкой целью для немецких пулеметчиков.

Эрнест, едва только немцы засекли его десантный катер, распластался на палубе. Пока солдаты прыгали в воду и бежали вперед, он лежал и цеплялся за пол. На этом же катере вернулся обратно. Пересел на «Доротею Дикс», которая уже была готова к отплытию, и в тот же день возвратился на южный берег Англии.

Следующие пять недель он прожил в Лондоне, в комфортабельном номере «Дорчестера». А тем временем на французском берегу сто пятьдесят шесть тысяч солдат союзных войск отчаянно пытались сломить сопротивление противника: они бежали под пулеметным огнем по песчаному пляжу, взбирались на скалы и шли дальше, освобождая Нормандию.

Может быть, если бы в тот самый первый день я легла на дно катера, услышав, как пулеметный ронг-караронг-ронг-ронг пытается отнять у меня жизнь, я бы тоже вернулась в Лондон. Но поскольку мне отказали в аккредитации, тогда у меня просто-напросто не было возможности это выяснить, а теперь я уж и подавно не узнаю.

Париж, Франция

Август 1944 года

О том, что союзные войска освободили Париж, я узнала, когда была в Италии с Восьмой армией, которая начинала наступление на Адриатику. На попутном самолете я добралась до Лиона, а там меня подобрали четыре офицера разведки, которые ехали в город на Сене, где у меня раньше было так много друзей. По пути мы попали в аварию, меня выбросило из джипа, и я сломала ребра, но мы все равно поехали дальше и добрались-таки до Парижа. Эрнест был уже там, остановился в отеле «Риц», а Мэри Уэлш составила ему компанию.

Чтобы лишний раз не сталкиваться с ними, я сняла номер в «Линкольне» и пошла гулять по городу. И чуть не разрыдалась, увидев, что он почти совсем не изменился. Нет, разумеется, парижане страдали от голода и холода, так как с продуктами дело обстояло плохо, а с углем и газом и того хуже. Но здания не пострадали, а в книжных киосках на набережной Сены по-прежнему предлагали все, от трагедий Софокла до романов современных писателей. У шикарных парижанок были, как всегда, безупречные стрижки и прически, только теперь они носили практичные туфли на деревянной подошве. Если что-то из того, что совсем недавно было в избытке, исчезло, так это люди, которые, здороваясь, подавали немцам руку; еще меньше было тех, кто с ними сотрудничал.

Мир парижских журналистов тесен, и встреч с Эрнестом и с его пьяными компаниями мне было не избежать. В любом случае в Париже мне было не о чем писать. Война двинулась дальше, и мне надо было спешить вслед за ней. Я оставила Хемингуэя рассказывать собутыльникам истории о том, как плохо я с ним обошлась, а сама вместе с солдатами направилась в Брюссель.

Эрнест написал Бамби, которого я всегда любила, что с удовольствием поменяет меня, всю из себя такую заносчивую, на двух пусть и не таких красивых жен, которые иногда будут оказываться в его постели. Моей матери он написал, что больше не желает, чтобы его жизнь разрушала эгоистка — бессердечная, невнимательная и амбициозная.

Той осенью я еще один раз приезжала в Париж, и Эрнест пригласил меня на ужин. Я приняла приглашение в надежде, что он хочет обсудить развод. Я просила его об этом в письмах, на которые не получила ответа.

Хемингуэй притащил на ужин всех своих знакомых и так меня унижал, что его свита, испытывая чувство неловкости, быстро испарилась.

Когда мы наконец остались одни, я предположила, что нам лучше развестись. К этому времени Эрнест уже вовсю закрутил роман с Мэри Уэлш.

— Ты сука, — заявил он в ответ. — Настоящая стерва и конченая эгоистка.

Позже в тот же вечер ко мне в номер пришел Роберт Капа. Он застал меня всю в слезах. Я так рыдала от бессилия и желала Папе Хэму сдохнуть, что он даже растерялся.

Роберт играл в покер, когда услышал от одного из типов, который ускользнул с нашего ужина, что у нас с Эрнестом проблемы.

— Эй, — велел мне Капа, — а ну-ка успокойся.

Он подносил мне стаканы с водой и давал свежие салфетки взамен насквозь промокших от слез, пока я наконец не выплакалась.

Потом прикурил мне сигарету и сказал:

— Звони в «Риц» и попроси соединить тебя с Мэри Уэлш.

— Позвать ее? Но с какой стати мне с ней беседовать?

— Когда Эрнест возьмет трубку, я объясню тебе, что надо говорить.

Дословно следуя инструкциям Капы, я с множеством специфических подробностей описала Эрнесту его отношения с Мэри.

Когда Эрнест разорался так, что даже Капа мог его услышать, Роберт заявил:

— Хватит, Марти, клади трубку, теперь я твой свидетель. Не переживай, все будет хорошо.

Вскоре мы с Хемингуэем начали бракоразводный процесс. Основанием для развода послужил мой уход от Эрнеста, а это означало, что ему достанется все наше совместное имущество, включая «Финку Вихию» — дом, в который я вложила всю свою душу. Но я больше не хотела там жить. Я мечтала только вернуть свое имя, поскорее найти способ забыть все плохое и двигаться дальше.

После развода я видела Хемингуэя всего дважды. В первый раз в разгар Арденнской операции. Он заявился в бар отеля, где я остановилась, очевидно, с единственной целью прилюдно меня оскорбить, рассказывая всем, что я ничего не смыслю в войне и что я жадная эгоистка, хотя к этому времени я уже все ему оставила. Я ушла из бара и решила пораньше лечь спать, чтобы хорошенько выспаться. Но не тут-то было. Посреди ночи меня разбудил громкий стук в дверь. Я посмотрела в глазок и увидела Эрнеста. Он стоял в коридоре в одних кальсонах, почему-то с ведром на голове, и размахивал шваброй.