В сентябре вода холодная - читать онлайн книгу. Автор: Анна Князева cтр.№ 13

– Сюда меня везли по другой дороге, – сказала Анна.

Хаустов объяснил:

– По гравийке до Урутина ближе.

– На такой скорости мы с вами до утра до города не доедем.

– Здесь опасно, камнями побью лобовое стекло.

– Камни отлетают от попутки или от встречки. – Стерхова оглянулась: – Кажется, за нами едет машина.

– Где? – Хаустов посмотрел в зеркало заднего вида. – Если бы ехала, светились бы фары. В темноте здесь можно слететь в кювет. У гравиек обязательно бывают кюветы.

– Можно побыстрее?

– Скорости не прибавлю, иначе побью днище. – Он ткнул пальцем в навигатор. – Сейчас будет деревянный мост через Урут.

– Старый?

– Кто? – сухо осведомился Хаустов.

– Мосту, говорю, сколько лет?

– Да уж пятьдесят, наверное, не меньше.

– И много у вас таких мостов?

– На всю округу один.

Стерхова беспокойно заворочалась на сиденье и, когда автомобиль заехал на мост, скомандовала:

– Стойте!

Хаустов дернулся, резко затормозил, и Анна клюнула носом в переднюю панель.

– Вы что?! – вскрикнул он. – Так и в реку съехать недолго!

– Мне нужно выйти. – Она распахнула дверь.

– Вам по нужде? – Хаустов чуть замешкался. – Может, лучше в лесу?

– Нет, лучше здесь.

– Тогда я отъеду.

Красные габаритные огни уплыли вместе с автомобилем Хаустова и замерли в темноте, метрах в ста от моста.

Помедлив секунду, Стерхова прошла вдоль ограждения и остановилась там, где, по ее расчетам, автомобиль Савельева съехал в реку. Она перевесилась через перила и глянула в парящую на холоде воду. Ей представилось, как неотвратимое течение тащит машину, как уходит под воду нос беспомощной железяки и растворяется в глубине пятно белой крыши.

С реки потянуло холодом, где-то далеко, в чаще леса, заухал филин. С дороги послышался хруст гравия. Почувствовав, что там кто-то есть, Анна вгляделась в темноту. Едва различимый силуэт был определенно мужским. Достигнув моста, он будто вырос и показался аномально большим. Ей вдруг представилось, что, приблизившись, он с ней заговорит.

Все так и вышло. Незнакомец произнес:

– В сентябре вода в Уруте холодная… – и вдруг присел.

Сильные руки схватили ее за щиколотки, ноги взлетели в воздух, Анна перевалилась через перила и рухнула в темноту. Перед ударом об воду пришла нелепая мысль: почему он сказал «в сентябре», ведь сейчас апрель…

Она ушла в глубину, как показалось, метра на три. Обжигающая ледяная вода мгновенно пропитала одежду и потянула вниз. Преодолевая эту неумолимую силу, Анна беспорядочно двигала ногами и руками. Когда осталось совсем немного до того, чтобы вынырнуть, она ощутила спазм и поняла, что больше не может задерживать дыхание. Анна инстинктивно скинула туфли и вытолкнула себя на поверхность. В то же мгновение она сделала мощный вдох, который заполнил легкие, но вместе с тем вызвал приступ удушья и паники.

Судороги в пальцах мешали расстегивать пуговицы, но она с ними все-таки справилась и стащила с себя жакет. Минуты две или три Стерхова барахталась в воде и больше не могла сделать ни вдоха. Но когда сознание стало угасать и зазвенело в ушах, ей все же удалось продышаться. После этого она огляделась и определила, к какому берегу двигаться. А потом поплыла, беспомощно, по-собачьи.

В воскресенье ровно в половине восьмого Анна Стерхова распахнула глаза и произнесла в темноту:

– Сегодня воскресенье, и я – в Урутине.

Расчет был на то, что собственный голос примирит ее с безрадостной правдой бытия. Мать в чем-то права: жизнь в командировках походила на затяжную гастроль, когда названия городов определялись только по надписям на вокзалах.

Внезапно ей вспомнился вчерашний заплыв в реке, и она повторила то, что слышала на мосту:

– В сентябре вода в Уруте холодная…

Стерхова включила светильник, но не потому, что было темно, а потому, что сделалось жутко. Тот страшный человек ушел в сторону Хаустова. Но когда, вернувшись в автомобиль, Анна спросила его про незнакомца, он сказал, что никого не заметил.

Нужно отдать должное, Хаустов без лишних вопросов укутал Стерхову в плед и быстро домчал до дома. Возможно, поэтому ей удалось не заболеть.

Трель дверного звонка скорее напугала, чем отвлекла ее от тревожных мыслей. Как была, в пижаме, Анна подступила к двери и заглянула в глазок.

Открыв ее, она удивилась:

– Вы?!

– Я понял. Рано. Простите, – сказал Домрацкий и, развернувшись, попытался уйти.

– Постойте! – окликнула его Стерхова. – Вы за чемоданом? Входите.

– Мог бы заехать позже, но побоялся, что не застану, – заметил он, переступая порог квартиры.

– У вас в отделе нет запасных ключей?

– Есть. Но я бы не посмел явиться сюда в ваше отсутствие.

Посторонившись, Анна указала на дверь спальни:

– Можете забрать чемодан.

Он возразил:

– Будет лучше, если вы принесете его сюда.

– Пожалуй, вы правы. – Она скрылась в спальне и через минуту вернулась.

Домрацкий забрал у нее чемодан, шагнул в сторону двери, но вдруг обернулся:

– Спасибо!

– Пожалуйста. – Стерхова протянула руку.

Ответив рукопожатием, он предложил:

– А знаете что? Давайте вместе позавтракаем. Нет, кроме шуток!

– По-моему, неплохая мысль, но мне некогда, я собираюсь на работу.

– Тогда давайте поужинаем вечером, а потом поедем в театр. В Энске дают «Братьев Карамазовых» в постановке тиктокера.

– Вот уж избавьте!

– Неужели не интересно?

– Думаю, ваш тиктокер – пациент психо-неврологического диспансера. Иначе бы он не взялся за Достоевского. Или же проходимец, который делает деньги на дураках.

Домрацкий расхохотался:

– Ну а если этот проходимец искренен в своих начинаниях?

– Это еще хуже. Лучше быть дураком, чем искренним конъюнктурщиком.

– Вот вы какая! С размаху, не церемонясь!

– А почему бы не размахнуться? – Стерхова тоже рассмеялась, и стало ясно, что она кокетничает.

– Значит, никуда со мной не пойдете… – резюмировал Домрацкий. – Тогда, в качестве отступного, позвольте отвезти вас в отдел.

Нисколько не церемонясь, Анна указала рукой на дверь:

– Ждите меня в машине. Я скоро спущусь.