Обманутый и оскорбленный - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ярославцев cтр.№ 7

– Значит, будем считать, что турки откажут русскому императору в вопросе о проливах и тогда в дело вступят пушки. Что сообщают наши доброжелатели из Петербурга о готовности России начать войну?

– Весь высший свет России очень желает, чтобы император начал войну с султаном, занял Константинополь и освободил православные святыни от власти турок. Предприимчивые поэты уже пишут стихи и оды по этому случаю, – едко подчеркнул Пальмерстон.

– Да, у русских религиозный вопрос играет очень большую роль, в отличие от просвещенной Европы, и это сильно вредит им, – снисходительно молвил лорд-канцлер. – Вопрос о святых местах Иерусалима уже помог нам окончательно рассорить русских и французов, теперь же он должен подтолкнуть царя Николая к началу войны. Думаю, будет нелишним, если сэр Патрик в беседе с русскими вельможами выразит наше понимание озабоченности их правительства столь важным для страны вопросом.

– Это будет совсем не лишним, милорд. Обманутый сладкой лестью, русский медведь окончательно угодит в нашу западню, из которой ему уже не выбраться, – произнес Пальмерстон, и на лицах обоих собеседников промелькнули довольные улыбки.

– Единственное, что меня настораживает в этом вопросе, сэр Генри, это то, что нам придется воевать с противником с приставленным к ноге оружием, – озабоченно произнес лорд-канцлер. – Всегда приятнее иметь дело с неподготовленным к войне неприятелем.

– Ваши опасения, милорд, беспочвенны. Русская армия готова только к войне с турками, а никак не к войне с двумя сильнейшими странами мира. Вот если мы им дадим фору в пять-шесть лет, тогда это действительно будет другая армия. Тогда будет гораздо труднее сплотить просвещенную Европу для выступления против азиатского деспотизма, посмевшего диктовать ей свои условия по восточному вопросу.

Примерно в это же время в далеком и заснеженном Петербурге император Николай держал совет с канцлером Нессельроде, который пользовался у него особым расположением. Угодливой лестью, умением угадывать, в какую сторону склонится воля императора по тому или иному вопросу, Карл Васильевич сумел не только втереться в полнейшее доверие к государю, но и устранить всех потенциальных соперников.

– Австрийский и прусский двор полностью на нашей стороне в конфликте с французами по вопросу о святых местах, государь. Об этом министры Австрии и Пруссии, как и было обещано, официально заявили французским послам на прошлой неделе. Это обстоятельство лишний раз доказывает, что в вопросе о проливах они также поддержат все наши действия, направленные против Турции, – преданно глядя в глаза Николаю, заверил его канцлер.

– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнул головой монарх. – Следуя твоему совету, я имел беседу с британским послом сэром Сеймуром и подробно пояснил наши намерения в отношении наследия «больного человека». Наши намерения занять проливы и Константинополь не встретили с его стороны никаких возражений. Он также с пониманием отнесся к тому, что мы намерены добиться полной свободы для дунайских княжеств, Болгарии, Греции, Сербии и Армении.

Честно говоря, я ожидал от него бурных протестов, но ничего этого не было. Сеймур с радостью принял мои заверения, что мы считаем Египет, Крит, Кипр, а также Палестину и Сирию землями британского влияния. Вместе с этим я намекнул о возможном присоединении к ним и Месопотамии, что вызвало у него радость. Он обещал мне незамедлительно известить о нашей беседе Лондон и дать ответ на мои предложения. Мне кажется, что наши с Англией планы следует оформить каким-нибудь соглашением по Турции. Слова словами, а бумага бумагой.

– Вот видите, как все прекрасно обстоит, ваше величество! – радостно защебетал канцлер. – Император Наполеон никогда не посмеет выступить против воли четырех государств, которые нанесли сокрушительное поражение его великому дяде.

– Все это хорошо, но я хочу решить все это дело миром, без пролития крови моих солдат. Думаю, будет правильно, если мы объясним всю ситуацию турецкому султану, который будет вынужден подчиниться воле великих государств Европы.

После этих слов императора у Нессельроде, не ожидавшего подобного поворота событий, тревожно забегали глаза.

– Для столь важной и ответственной миссии нужен умный и преданный человек, ваше величество. Возможно, эту миссию можно будет поручить графу Алексею Федоровичу Орлову или графу Павлу Дмитриевичу Киселеву. – Как опытный царедворец, канцлер предложил царю на выбор две кандидатуры и был готов в случае необходимости вытащить из кармана еще пяток, но этого не потребовалось. У государя был свой кандидат на роль посла в Константинополь.

– Нет! – решительным голосом произнес император. – К султану поедет светлейший князь Меншиков.

– Но Александр Сергеевич не дипломат, – попытался переубедить Нессельроде, однако государь остался тверд в своем решении.

– Меншиков поедет к султану, – безапелляционным тоном повторил царь, и канцлер покорно увял. Многих опасных соперников он сумел отвадить от персоны государя, но светлейший князь был непотопляемой фигурой в окружении Николая.

Сам светлейший князь был своеобразной фигурой, которая, занимая высокие государственные посты, полностью им не только не соответствовала, но и не пыталась исправить положение. Так, находясь двадцать лет на посту начальника морского ведомства, он поражал моряков своим полным незнанием дела, ровно как, занимая пост финляндского генерал-губернатора, он не интересовался Финляндией дальше своего кабинета.

Такую профессиональную непригодность князя перевешивали два других качества, которые были очень важны в глазах императора. Во-первых, Меншиков был абсолютно предан своему государю, а во-вторых, занимая важные государственные посты, будучи богатым человеком от рождения, Александр Сергеевич никогда не воровал государственных денег. В этом плане он был белой вороной в императорском окружении, в рядах которого подобное чудачество князя вызывало улыбку и удивление. В ответ Меншиков платил тем, что откровенно презирал и не ставил ни в грош все окружение царя, жестко и язвительно издевался над ними.

Именно этому человеку Николай поручил отвезти свое личное послание турецкому султану, и тот с готовностью взялся за это.

Будучи человеком простым и незамысловатым, перед тем как появиться в турецкой столице с царской миссией, светлейший князь решил придать своему визиту элемент силы.

«Эти турки уважают только одну силу, силу штыка и пушки. Только этим можно окончательно сломить их упрямство в нежелании слушать государя и заставить отвечать на его вопросы прямо и откровенно, без всякого лукавства», – считал Меншиков и по большому счету был абсолютно прав. «Больной человек» имел парализованную волю и ради сохранения целостности своего государства был вынужден лавировать между Западом и Россией. И большим аргументом, способным склонить турецкого султана в ту или иную сторону, была армия.

Перед своим прибытием в Стамбул Александр Сергеевич завернул в Кишинев, где провел смотр четвертому и пятому армейскому корпусу Южной армии. Грозный вид войск вселил боевой дух в душу князя, но этого ему показалось мало. Из Бессарабии он отправился в Севастополь, где устроил смотр всем кораблям Черноморского флота, и только потом, сев на военный пароход «Громоносец», отправился в Стамбул, где его ждал неприятный сюрприз.