Облачно, возможны косатки - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Филатова cтр.№ 48

Едем в ту точку, где наблюдатель видел косаток в последний раз, и оттуда начинаем двигаться на юг. Минут через пятнадцать замечаем впереди черные плавники. Чтобы не спугнуть их, обходим по большой дуге, заезжаем вперед метров на пятьсот, глушим мотор и бросаем в воду гидрофон.

Конечно же, они молчат. Командорские косатки вообще очень часто молчат, кроме тех случаев, когда собираются большой агрегацией в несколько десятков особей. Ко всему прочему, катер сносит ветром, отчего гидрофон не уходит вниз, а тянется вдоль и из-за этого адски шумит. Косатки приближаются, и я достаю фотоаппарат в надежде снять их, пока они будут проходить мимо. Не тут-то было – они проныривают под нами так, что мы успеваем увидеть лишь их удаляющиеся спины. Вздохнув, сматываем гидрофон, заводим мотор и едем следом.

На этот раз мы пытаемся подойти к ним сбоку, чтобы сфотографировать. Заходим издалека – метров с трехсот постепенно начинаем сближение. Они спокойно выныривают вплоть до той дистанции, когда на фотографиях можно разглядеть что-то, кроме далеких черных треугольничков. В этот точно выверенный момент они заныривают и исчезают. Проехав немного в прежнем направлении, останавливаемся и осматриваемся по сторонам. Проходит пара минут, и далеко сзади показываются удаляющиеся в противоположном направлении плавники.

Все понятно – это одна из многочисленных командорских групп, которая не хочет иметь с нами ничего общего. Такие группы встречаются в этих водах гораздо чаще, чем в Авачинском заливе. Скорее всего, дело в том, что авачинские косатки привыкли к шуму моторов и поэтому спокойно относятся к исследовательской лодке, а в заповедной акватории Командорских островов стоит почти первозданная тишина, нарушаемая лишь оглушительным тиканьем эхолокационных серий кашалотов. Лишь раз в несколько недель в отдалении проходит направляющийся в Никольское сухогруз или круизник, да браконьерские сейнеры изредка забегают в заповедные воды, чтобы ухватить по-быстрому богатый улов из этого нетронутого района.

Медленно, осторожно едем за косатками в надежде, что они постепенно привыкнут к нам и сменят гнев на милость. На этот раз они не уходят, а просто отворачивают, вместо нужных нам боков подставляя совершенно непригодные для идентификации спины. На некоторое время мы оставляем их в покое, а потом делаем еще одну попытку подойти, на этот раз более удачную, – я успеваю снять седловидные пятна двух или трех животных. Еще пара часов подобных попыток – и мы имеем сносные фотографии примерно половины особей.

Мы не знаем, что это за косатки, – в отличие от Авачинского залива, куда регулярно приходят одни и те же семьи, которые мы давно успели запомнить в лицо, на Командорах нам постоянно встречаются все новые и новые группы. Когда каталог перевалил за 900, студентка Настя, занимавшаяся фотоидентификацией, сломалась и вышла замуж за программиста, бросив свою едва начатую диссертацию. Похоже, Командоры – это своего рода перекресток, где сходятся пути косаток из разных районов, а Авачинский залив – тихий провинциальный уголок, куда чужаки заглядывают лишь изредка.

Пока мы работаем с косатками, поодаль пару раз выныривают кормящиеся горбачи, но мы игнорируем их. У нас есть строгая иерархия приоритетов, с кем работать, и горбачи находятся в самом низу. Косаткам мы обычно отдаем предпочтение, потому что они приходят и уходят и в целом более интересны для нас, а горбачи присутствуют в акватории почти всегда и могут целый день болтаться на одном месте. Но абсолютный приоритет мы отдаем северным плавунам – они встречаются редко, и если нам улыбается удача и мы встречаем их в море, то бросаем ради них даже косаток.

Так происходит и в этот раз. В километре от нас вспыхивают невысокие пушистые фонтаны, по которым можно безошибочно отличить плавунов. Честно говоря, на этот раз косаток я оставляю без сожаления – за три часа работы они вымотали нам все нервы (а мы – им, ну тут уж они сами виноваты, могли бы сразу дать себя снять, и мы оставили бы их в покое). Со всей возможной скоростью, насколько позволяет волна, несемся к плавунам, но, конечно же, не успеваем – они заныривают прежде, чем мы успеваем подъехать на дистанцию фотографирования. Плавуны ныряют глубоко и надолго – обычно на 20–40 минут – и потом несколько минут отдышиваются, лежа на поверхности, прежде чем занырнуть снова. За это время нужно успеть подскочить к ним и сфотографировать, а если повезет, то и взять биопсию.

Заехав в то место, где они занырнули, начинаем осматриваться. Мы пока не знаем, идут они в каком-то определенном направлении или просто выныривают то здесь, то там, как бывает, когда они кормятся. Сейчас наша задача – заметить их как можно быстрее при следующем выходе, чтобы успеть подъехать и сделать фото. Поэтому мы всматриваемся в море, вытянув шеи, как стая обеспокоенных гусей.

Наконец один из волонтеров замечает фонтаны в нескольких сотнях метров по корме. Развернувшись, несемся к ним, постепенно снижая скорость по мере приближения. Группа довольно большая – штук десять плавунов лежат на поверхности, как бревна, и старательно дышат. Фотоаппарат стрекочет почти как кинокамера – плавунов мы снимаем сериями, чтобы ничего не упустить. В идеале нам нужно снять их с обеих сторон, причем и спину, которая видна над водой, пока они лежат, и спинной плавник, расположенный ближе к хвосту, – у лежащих китов он часто бывает скрыт под водой и показывается только в тот момент, когда они начинают заныривать. Но чаще всего нам удается снять лишь несколько отдельных частей тела от разных китов с одной стороны, и Ванюха потом собирает их, как мозаику, – с одной встречи в каталог попадает только спина справа, потом к ней присоединяется плавник справа, а со временем, если повезет, получается «привязать» к ним левую сторону того же животного.

Плавуны снова заныривают, и мы снова всматриваемся в волны, но на этот раз тщетно. Проходит 20, 30, 40 минут, а китов все нет. На самом деле им ничего не стоит пронырнуть под водой пару километров, и тогда при такой погоде мы их точно потеряем – скорее всего, именно это и произошло. Ветер крепчает, и на волнах тут и там появляются белые барашки, которые маскируют фонтаны. В таком море очень сложно найти хоть каких-то китов и еще сложнее ездить за ними – катер прыгает по волнам, раскачиваясь из стороны в сторону, брызгами заливает стекло кабины, а если не успеваешь увернуться, то и объектив фотоаппарата. Ко всеобщему облегчению, решаем ехать домой. Посиневший от холода волонтер спускается с точки наблюдений и идет в домик ставить чайник.

Так в основном протекают наши рабочие дни на острове Беринга. Хотя случаются и добрые косатки, которые щедро кричат в гидрофон и подставляют свои бока под объектив, и хорошие плавуны, с которыми удается поработать несколько часов, прежде чем они исчезнут, и даже интересные горбачи, которые кормятся у поверхности, так что становятся видны волочащиеся раздутые горловые мешки, полные воды, и темные загадочные глубины их ртов. Бывают и другие интересные встречи.

Этот день начинался довольно безрадостно – густым туманом. Ветра не было, и мы решили поехать в Никольское за бензином. Там подзадержались, чтобы свозить друзей на рыбалку, и в лагерь возвращались уже в шестом часу вечера. Туман давно разошелся, погода была отличная, и мы решили пройти вдоль свала в надежде встретить горбачей или косаток. Уже напротив нашей бухты в волнах мелькнул долгожданный черный плавник. Подъехав поближе, мы увидели несколько групп косаток, которые медленно ходили вперед-назад, в целом смещаясь на юг. Бросили гидрофон – и океан расцвел их пронзительными криками. Казалось, они не могут решить, куда двигаться дальше, – один самец отошел на юг и висел на месте, поджидая своих, еще несколько животных кружили туда-сюда, и все это под аккомпанемент громких нетерпеливых криков. В конце концов победила коалиция, склонявшаяся к движению на юг, и косатки пошли, собравшись в несколько тесных групп. Тогда и мы поехали фотографировать их. Косатки вели себя хорошо – спокойно подпускали нас и давали себя снять. Задняя группа состояла из нескольких самок с детьми, а впереди шли несколько самцов. Когда мы начали их догонять, они вдруг пошли быстро и стали выходить все вместе, синхронно, и мы увидели, что самцов там довольно много – пять или шесть, плюс один молодой самец и всего два «других». Когда мы подъехали совсем близко, они пошли еще быстрее, почти полностью выскакивая из воды, – косатки делают так иногда, когда движутся с большой скоростью. При этом они не отворачивали от нас, как обычно, когда хотят избежать сближения, – нет, они неслись параллельно катеру, как будто вдруг вспомнив о своем родстве с легкомысленными дельфинами. Когда мы догнали их, они притормозили, пошли спокойнее, чуть быстрее обычного, и дали себя отснять. Что это было? С первого взгляда это выглядело как гонка наперегонки с катером – убедившись, что мы быстрее, они потеряли интерес к игре. Но не исключено, что мы тут были ни при чем и до катера им вовсе не было дела. Вечером в лагере, посмотрев фотографии, мы обнаружили, что в этой группе были самцы из разных семей. Кто знает – может быть, в этой бешеной гонке они решали какие-то свои серьезные самцовые вопросы – например, кто из них самый быстрый, или просто дурачились.