Ты пахнешь корицей - читать онлайн книгу. Автор: Ника Драйв cтр.№ 5

— Вкусно пахнет. Чем это? — Артём приподнял лохматую голову от подушки.

— Апельсинами и мятой? — усмехнулась Ася.

Синяя майка сползла с её плеча.

— Не-а, мясом, — облизнулся Тём, стараясь открыть подбитый глаз, — покормишь меня? А то уже… — он посмотрел, на оранжевое вечернее солнце, медленно катящееся вниз по сиренево-лиловым крышам.

Зимние дни заканчиваются, не успев начаться.

«Так кончится наш снежно-коричный роман», — грустно улыбнулась Ася.

— Вечер, — кивнула она Артёму. — Не знаю, будешь ли ты отбивную с кровью, я люблю, но ведь я — оборотень.

— Буду, — Тём сполз с кровати, пошатнулся и чуть не упал на пол.

Телефон разодрала требовательная трель.

— Это твой, — Ася пододвинула столик на колесиках к кровати.

— Давно звонит? — спросил Тём, устраиваясь на кровати.

— Полчаса уже звякает, — буркнула Ася, ставя на столик кувшин с апельсиновым соком и чашки.

— Отключила бы, — Тём вытащил телефон из кармана куртки и нажал кнопку.

— Вот еще, — Ася пожала плечами, — искать твой телефон, отключать, а вдруг это… это твоя любовница? — она посмотрела ему в глаза.

— Нет, — Тём отрезал половину отбивной и запихнул в рот, — моя любовница здесь, знаешь ли, и оказывается, она умеет готовить.

— Я… — Ася перестала жевать, — у меня… — она выдохнула и замолчала.

— Есть жених, я помню, — Тём налил в бокал сока и отпил. — И всё равно ты моя, — он заглянул ей в глаза снизу, — моя возлюбленная из мяты и апельсинов.

Это выглядело комично, но подбитые глаза Тёма горели такой страстью, что смеяться Асе не хотелось и спорить с этим глупым мальчишкой не стоило. Ася дожевала мясо, молча, и поднялась, чтобы убрать тарелки.

Он вскочил, поравнявшись с ней, подхватил её на руки прямо с тарелками.

— Такое дело, мятная девушка, — он прижал её к себе, и она притихла в его руках, — я люблю тебя.

— Я бы не торопилась с такими словами, — холодно бросила она. — И хватит дразниться, человек, ты пахнешь корицей и снегом, но я же молчу об этом.

— Ко…рицей? — переспросил он с удивлением.

— Именно, — улыбнулась она, — а теперь отнеси меня в кухню, а грязную посуду можешь засунуть в посудомойку. Разрешаю.

— Хорошо, — он побрел в кухню, запнулся о табурет и чуть не уронил Асю.

Но всё-таки удержал равновесие, прижал девушку к штырю стойки и, спустив лямку майки, взял в рот сосок, потом облизал грудь, зарылся между грудями, не сумев сдержать полустон-полувсхлип.

— Посуда, — напомнила Ася через несколько блаженных вздохов и заполняющего её тело наслаждения.

— Да, — пробормотал он, ставя Асю на пол и забирая тарелки из её рук.

— Голова не болит? — заботливо спросила Ася, когда я поморщился, честно говоря, от резкой боли в паху.

— Нет, — я смотрел на чудный агрегат, который Ася назвала «посудомойкой», и понимал, что быстрее будет вымыть две странные черные и квадратные тарелки руками.

Я включил воду и поискал губку. Её не было. Ладно, справлюсь. С Альфредом вот разобрался, неужто, с двумя тарелками не получится?

Альфред оказался нормальным парнем, одно было плохо, он не пьянел. Когда после четырех бутылок коньяка, выпитых им почти в одиночку, он, схватив меня за воротник куртки, начал ныть, что жених альфы стаи — это даже звучит мерзко, а практически — это настоящее оскорбление, до меня дошло, что он всё-таки тяжко не по-человечески пьян. И кто альфа, а кто жених, я так и не сообразил толком, потому что тоже выпил бокала три. Но я сумел уговорить оборотня вызвать такси, хотя он даже открыл свою роскошную, надо признать, машину и даже залез внутрь, а я сам доплелся, не помню как, сюда.

Тарелки я вымыл без специального средства и без губки, благо вода была огненно горячей. И потянулся к сковородке, но Ася покачала головой:

— Если не умеешь пользоваться посудомойкой, так и сказал бы, но посуду ты моешь виртуозно. Работал что ли в какой-нибудь забегаловке? По ночам тарелки мыл? — она смотрела на меня с жалостью.

Это было оскорбительно, но хорошо. Если женщина жалеет, значит, когда-нибудь полюбит.

— На даче мыл, — кивнул я, вспомнив нереальные эвересты из мисок, чашек, тарелок и кастрюль на бабушкиной дачной кухне, — но там было проще: потрясающее моющее средство с говорящим названием — «Фэйри» и губка заменят сотню машин-посудомоек.

Ася обняла меня сзади, её язык прошелся по шее, добрался до уха, острые зубы прикусили мочку:

— Да, что ты говоришь? — выдохнула она.

И всё, кровь опять прилила к голове, потом рванула в бедра, я взял Асю на полу около стойки, не сняв собственные штаны и отпихивая рукой зловредно изгибающийся ремень.

— Может, в кровать? — спросила она, когда мы уже просто обнимались, просветленные какие-то, хоть и мокрые с ног до головы от пота.

— В кровать, — буркнул я, сгребая с пола голую Асю.

— Может, я сама пойду? — хихикнула она, когда я чуть не треснулся об пол, наступив на ремень, спустившийся до серебристых плиток.

— Еще чего? — профырчал я, дрыгая ногами и сдергивая штаны.

И только я пристроился сверху, чувствуя, что вот сейчас поймаю наслаждение, опять зазвонил мой телефон. Я же его отключил?! Я выпал из Аси и нащупал поганую трубку, чтобы разбить его, если не получается отключить. Но на экране мелькнуло второе имя Эль Канте, и я ответил. Нечасто мне звонил сам хозяин ИнКа. Честно говоря, никогда еще не звонил.

— Громов, ты вошел в стаю?! — рявкнул Эль Канте.

— В процессе, — буркнул я, поймав насмешливую улыбку Аси.

— В каком? — обозлился Эль Канте.

— В приятном, — подсказала Ася, закидывая на меня голую ногу.

— В сложном, — залепетал я, понимая, что её круглое белое колено, касаясь моего члена, превращает его в палку.

— Ты не один что ли? — медленно, но всё-таки дошло до главного инквизитора империи.

— Угм, — просипел я, потому что Ася потерлась нежно, нежно коленом о член, и он уперся в её ногу.

— Давай быстрее, Громов! Игра начинается через два дня! — рявкнул Эль Канте.

— Да! — брякнул я, чтобы, отбросив выключенную трубку, кричать еще. — Да, да, да!

Потому что Ася, изогнувшись, обхватила розовыми губами мой член и задвигалась быстро, быстро, облизывая его языком и посматривая на меня с детски бесстыдным любопытством, при этом её тугие груди тряслись, а бедра двигались в такт.

Ох, ты вервольф бесхвостый…

— Да! — заорал я, корчась от пойманного остро сладостного освобождения.