Политический дневник - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Розенберг cтр.№ 77

Теперь разгорается настоящая мировоззренческая борьба, более интенсивная, нежели в 1618 году ^[779]. Нашим противникам в Ватикане известно об этом. Борьба с Римом после победы н[емцев] будет доведена в Г[ермании] до своего победного завершения. Сегодня я получил от СД пастырские послания, принадлежащие перу некоторых из наших епископов: гнев по поводу моей выставки «Женщина и мать» и утверждения о том, что ведется неприкрытая борьба, направленная на уничтожение церкви и христианства. – Из Рима пришло письмо, которое не оставило меня равнодушным. Женщина кат[олического] вероисповедания, фольксдойче, была определена монахиней в монастырь. И даже в элитный монастырь. Однако, судя по всему, сомнения ее не оставляли. Ее вознамерились сломить и потому сажали в туберкулезные казематы, а когда это не помогло – в подвалы, почти лишенные освещения. В результате она заболела. – Родственники дали ей «Миф». Книга помогла ей пробудиться. Она читала ее, едва не ослепла, долгие месяцы после вынуждена была лечиться. Один глаз потерян, второй видит плохо. Она вышла из монашества и разорвала обет. Теперь она благодарит меня за то, что я помог обрести ей внутреннюю свободу. По ее словам, я прав во всем, что говорю о римской церкви.

Лишь одно письмо из многих подобного содержания, полученных мною за эти годы. Однажды изучение этих писем будет представлять большой исторический интерес. Они наглядно демонстрируют, как разрушается, распадается, утрачивает свою силу старая вера. Иногда я спрашиваю себя: Стал бы ты писать книгу, заранее зная о том эффекте, который она произведет на судьбы отдельных людей. И все – таки отвечаю на этот вопрос утвердительно. Люди высказывают благодарность, они чувствуют, что здесь выражено и обосновано то, что они смутно ощущали, или даже то, о чем они не отваживались подумать. Гипноз ладана улетучился, во всяком случае, миллионы более не пребывают в его власти, чего при иных обстоятельствах не случилось бы.

4 сентября – обед у фюрера. Он вышел вместе с Ламмерсом из зала, где слушал доклад о Норвегии. За столом он сразу сказал мне: «Я прочел ваши соображения на счет четырех альтернатив». Я: Да, ситуация в Н[орвегии] зашла в тупик с тех пор, как Хабихт прогнал Кв[ислинга]. Ф[юрер]: «Эти идиоты из М[инистерства] и[ностранных] д[ел], Бройер и Хабихт, действовали вопреки моим инструкциям». Я: При этом они ссылались именно на Вас. Затем я рассказал о том, что Тербовен продолжает применять методы Хабихта. Гротеск состоит в том, что ф[юреру] он преподносит это как товарищеское отношение к Кв[ислингу] ^[780]!

Ф[юрер] снова рассержен на М[инистерство] и[ностранных] д[ел]. Борман прямо за столом передал Хевелю прошение о разрешении на въезд для некой венгерки. Ф[юрер]: Дело будет наверняка решено «официальным путем», не так ли? Хевель: Нет, мы это сделаем в обход ведомства. Ф[юрер]: Если дело будет решаться официальным путем, то в случае 7–летней войны результат будет получен не раньше, чем таковая закончится! Ф[юрера] раздражает, что дела в Норвегии пошли не так. Этого не случилось бы, если бы в те дни он вызвал меня – я тогда выступал с докладами перед офицерами на Западе.

Я рассказал ф[юреру] о том, что было найдено в одном из дворцов Ротшильдов ^[781] в Париже. Опускная дверь, потайной подвал, а в нем 62 ящика с документами, книгами и т. д., и т. п., а также шкатулка с фарфоровыми пуговицами Фр[идриха] Великого. На каждой из них тончайшей работы изображение униформы того или иного полка.

На следующий день после отречения короля Кароля фюрер заговорил о нем: с презрением. Он спросил меня, знаю ли я Антонеску ^[783] лично. Я ответил отрицательно, однако я довел до его сведения позицию последнего. Он был военным министром при Гоге, и когда Гогу убрали, остался ему верен. После возвращения Гоги из Г[ермании] он устроил ему официальный прием на вокзале в Бухаресте. На упреки он отвечал: Г[ога] – мой политический руководитель, я всегда буду встречать его должным образом. Его арестовали. Он хотел лично представить королю проект реформ, был, однако, принят Кордариану ^[784], в прошлом мел[ким] подчиненным.

Этот «обитатель приемных» сказал А[нтонеску], что тот может доложить о деле ему. А[нтонеску] в гневе ушел, а за обедом в присутствии прислуги недвусмысленно высказал свое мнение о короле. Вероятно, Каролю донесли о случившемся; вскоре после этого А[нтонеску] попал под арест. Кароль все же вынужден был обратиться к нему и теперь оказался выгнанным им. – Эти подробности мне сообщила госпожа Гога, которая недавно была у меня, надломленная горем. Ее единственная забота – мавзолей ее умершего мужа, а также опасения, что Чуча может отойти к Венгрии, что теперь и произошло ^[785]. Я сообщил об этом фюреру. Он с сожалением пожал плечами. Разговор далее зашел о Востоке. Вопреки плану д[окто]ра Лея построить в районе старого Мариенбурга новый орденский замок, было решено, что таковой будет находиться вблизи восточнопрусских озер. Я сказал: подобно тому, как вблизи замка Сан – Суси ^[786] невозможно построить еще один замок С[ан – Суси], так невозможно построить и новый Мариенбург. Чудесные Мазурские озера не освоены, д[окто]р Л[ей] внес бы вклад в развитие культуры, построй он там Восточный замок, а еще мал[енькие] поселения, несколько гостиниц и проч. Гауляйтер Форстер ^[787] придерживается того же мнения.