Рядом с тобой - читать онлайн книгу. Автор: Таня Винк cтр.№ 26

Скоро все изменилось.

Нежданно-негаданно в дом вошла тетка Наташа с двумя хмурыми бабами и мужиком и указала на старые одеяла.

– Это что еще такое?!

– Холодно, вот я и закрыла.

– А ну снимай!

Галя сдернула одеяла и отнесла в свою комнату. Наташа и гости пошли за ней.

– Эту стену можно убрать, и столовая станет больше. – Тетка стукнула по стене кулаком.

– Зачем убирать стену? – удивилась Галя.

Тетка не ответила и пошла в столовую. Обойдя все комнаты, она повела гостей во двор.

– Она что, покупателей привела? – на пороге стояла запыхавшаяся Марковна. – Я этих людей видела, они с лета дом ищут.

– Покупателей? – Глаза Галки поползли на лоб, и она как была, раздетая, выскочила во двор. – Это не ваш дом, а папин! Убирайтесь отсюда! – Она жгла тетку взглядом.

Наталья подошла к ней, вбивая каблуки в землю.

– Или он, – прошипела она, показывая рукой на дом, – или жизнь твоего отца! Дура! – Она круто развернулась к гостям. – Сейчас посмотрим баню. Да, вот еще, в колодце очень вкусная вода.

Бабы поджали губы, а мужик сдвинул шапку на лоб, сморщился до невозможности, будто в его лице не было ни одной косточки, и почесал затылок. После бани тетка оставила гостей во дворе – осматриваться, а сама зашла в спальню родителей и на глазах изумленной Галки вынула из шкафа старую мамину сумочку – в ней мама хранила документы.

– Это не ваше! Положите на место!

Наталья на нее даже не взглянула, повернулась к окну, вынула документы из сумки и принялась их рассматривать.

– Положите на место! Слышите? Это не ваше!

– Я все делаю с разрешения твоего отца.

Положила в свою сумку и ушла.

На следующее утро Галя отпросилась в школе и помчалась в Минск с бельем, салом, колбасой, хлебом, солеными огурцами и яблоками. Папа сказал клубничное варенье не привозить, потому что оно в стеклянных банках, но Галка догадалась и выложила варенье в литровую эмалированную кружку. Встретиться им не разрешили, сказали, на это есть определенные дни. Галка просила, плакала, но дядька в форме даже бровью не повел. Она написала записку, а дядька не взял и оскалился, как шелудивый пес. На обратном пути в автобусе было не протолкнуться. Голова кружилась, подташнивало, сумки давили на ноги. Автобус раскачивался, и пиджак пузатого мужика, стоящего рядом, все время бил по лицу. Мужик этот работал на пристани. Галка прикрыла лицо ладонью, но мужик стал раскачиваться в такт автобусу, и теперь уже его дряблый живот упирался ей в лицо при каждом толчке, придавливая ладонь к щеке. Галка попросила его крепче держаться, а он с такой силой навалился на нее, что она закричала и ударила кулаком по животу. Увидев его лицо, красное, ухмыляющееся, самодовольное, с горящими глазами и слюнявым ртом, Галя обеими руками вцепилась ему в мошонку с такой силой, что мужик сдавленно охнул и присел. Не на нее, а на пол – народ услужливо расступился. И тут же раскричался на Галку, что она молодая еще хватать за это.

– Дурак! – кричала она, давясь слезами. – Я все папе расскажу!

– Кранты твоему папе, – донесся скрипучий голос из глубины автобуса.

Через неделю пришел Костик и, пожимая плечами, сообщил, что папу осудили на три года условно и что он завтра должен приехать домой.

«…Здравствуй, Салман. Пишет тебе Галя. Как твои дела? Как учеба? У меня все хорошо. Мы с папой переезжаем в Харьков, так что восьмой класс я закончу в Харькове. Сначала мы будем у маминой сестры, а потом купим квартиру. Папа инвалид войны, ему не нужно стоять в очереди, он сразу может купить. Папа сказал, что в Харькове есть инженерно-строительный институт, в самом центре города…

…Пока не пиши мне, я приеду и сама напишу. До свидания, навсегда твой друг Галя Гармаш».

Ранним утром 23 марта 1976 года тетка села в кабину грузовика, а Галка с папой, чемоданами, узлами, холодильником и телевизором – в кузов. Толик вложил ей в руку веточку замерзшей рябины, и тут шофер поднял задний борт, будто границу закрыл. Толик долго бежал за машиной, махал руками и кричал: «25-15 мэбэвэ, 25-15 мэбэвэ». Возле библиотеки, на подъеме, споткнулся и упал, но тут же поднялся и, прихрамывая, снова побежал за машиной. Гале стало жаль его, одной рукой она схватилась за борт и встала на ноги, а другой помахала Толику. Машину тряхнуло, и Галя упала на чемодан, больно ударившись об его угол, а когда глянула поверх борта, Толик уже сильно отстал. На железнодорожном вокзале Никита вырвался из сумки и убежал. Пока машину разгружали на товарной станции, Галя обратила внимание на номер: 25-15 МБВ.

С первого дня Гале не было места в теткиной квартире. Спала она на раскладушке в большой комнате, ногами к телевизору, головой к журнальному столику. Их телевизор и холодильник тетка отвезла на дачу в поселок Высокий. Смешные тут названия: Кочеток, Высокий, Покотиловка. Раскладушку Галка собирала каждое утро – это было неудобно. Тетка выделила ей для одежды две полки внизу серванта, а для книжек и всего остального – пенал в кухне. Занималась она за кухонным столом, и это тоже не было удобно. Папа спал в одной комнате с Натальей, в мае они поженились. Галя сказала, что надо было год подождать, чтобы мама и Юрка этого не видели. Тетка посмотрела на нее как на умалишенную, а папа ничего не ответил. Гале еще долго снилась Юркина меховая собака, она оставила ее на Юркиной могиле, а немецкую куклу подарила соседской девочке.

2002 год, июль

Мальчик и девочка благополучно спустились вниз по ступенькам и сели на скамейку под тополем, весь июнь приносившим жильцам и дворнику уйму хлопот своим пухом. Некоторое время Галя смотрела на детей, на то, как они болтают ногами, как что-то рассказывают друг другу и заливаются смехом, а потом вынула из сумки томик Цвейга и открыла на семьдесят пятой странице.

Она открывает эту страницу каждый вечер перед сном.

«Друзья навсегда. Forever».

Она улыбается одними губами, осторожно проводит по перечеркнутым словам подушечками пальцев в надежде что-то почувствовать, но ничего, кроме сухой и немного шершавой бумаги, не чувствует. Она всматривается в буквы и видит его глаза, синие-синие. И в этих глазах отражается только она.

– …Мама, давай напишем папе. Вдруг ему нужна наша помощь?

– Я уже писала, ты знаешь.

– Давай еще напишем.

– Пиши, я не буду.

– Почему?

– Потому что не хочу.

Она не спрашивала, писал сын или нет. Она не знала, что творится в его душе, – ей было некогда узнавать или она просто не хотела. Вернее, боялась. Но она знает, что он часто о нем думает. Особенно когда смотрит фильмы о счастливых семьях или рекламу капель в нос, в которой насморк у всех: у дедушки, бабушки, папы, мамы, детей и даже попугая.