Люди огня - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Точильникова cтр.№ 24

— И как вы?

Марк посмотрел на врача. Тот понял и вышел из палаты.

— Мы ничего, справляемся. Разделили с Матвеем твои обязанности. Мне — силовики, Матвею — экономика. Храм заложили.

— Когда?

— Как только тебя увезла скорая. Уж извини, прошлись по твоей крови. Так оно прочнее.

— Я не в обиде. Сколько я провалялся?

— Пять дней.

— Кто?

— Хрен его знает! На всякий случай я арестовал всех. Господь вернется — разберется.

Я поднял брови.

— Как это всех?

— Всех, кого достал, работаю.

Я выдержал паузу.

— Всех подозрительных, — пояснил Марк. — От радикальных исламистов до братства «Беатэтюд», занимающегося обращением евреев в христианство. Илию ищем. Пока глухо. Ладно, пойду я, а то на меня врачи наедут. Ты отдыхай.

Отдыхать долго не пришлось. Я позволил себе поваляться без дела еще три дня и заказал у Марка документы о его с Матвеем деятельности за период моей болезни и свежие газеты.

В газетах между прочим обсуждался вопрос, нуждается ли Машиах в помазании на царство. Мнения разделились. Раввин Ицхак Мушинский считал, что не нуждается, поскольку он из рода Давида, и пророк Самуил и так их всех помазал в лице основателя династии. А рав Моше Спектор утверждал, что помазание необходимо, и сделать это должен Синедрион. При этом уважаемый рав как-то забыл, что Синедриона не существует уже шестнадцать веков. Самой неприятной для нас была позиция одного хасидского деятеля, который считал, что Машиаха должен помазать вернувшийся Элиягу (то бишь Илия), и вообще Машиах должен въехать в Иерусалим на осле, а Илия идти впереди и трубить в шофар (бараний рог). К тому же, пока он не восстановил Храм — какой он на хрен Машиах? Вот восстановит Храм — тогда посмотрим.

Я-то знал, почему Эммануил отказался от ослика — прикосновение Господа убивает. Он не афишировал этот факт. Здесь же по поводу осла развернулась еще одна теологическая дискуссия. Сторонники буквального понимания пророчеств были разочарованы, зато любители символического толкования утверждали, что осел — всего лишь символ материального, и отказ Машиаха от осла означает, что его правление будет особенно духовным и угодным Богу.

Сообщения о покушении на меня уже сошли с первых полос и откочевали вглубь и вниз. В основном реакции была возмущенной: «проклятые террористы!» В одной из статей между прочим утверждали, что я тоже из рода Давида через Соломона, так что покушение на меня — почти как покушение на Машиаха.

Мир — деревня! Я понял, откуда ветер дует. От Дауда — афганского падишаха, которому я впарил эту лажу. Ладно, лишь бы не ринулись проверять.

Вечером на тумбочке возле моей кровати лежал Маймонид — я решил изучить местную традицию, надеясь, что в голове у меня несколько прояснится. Точнее Маймонид в кратком изложении. Полный Маймонид показался мне слишком толстым.

Маймонид (в местной традиции — Рамбам), а точнее Рабби Моше Бен Маймон — это такой еврейский Фома Аквинский. Двенадцатый-тринадцатый век. Все они тогда начинали: Ибн Араби, Маймонид, Аквинат, Франциск Ассизский. И так близко во времени и пространстве друг от друга, что кажется должны были встречаться. Мистическое возрождение!

Вся последняя глава была посвящена Машиаху. Эммануил подпадал под описание процентов на восемьдесят. Сомнение вызывало только то, что Машиах должен быть праведником занятым изучением Торы. Для праведника наш Господь многовато убивал, но в главе «Законы царей и войн» я выкопал замечательную цитату о действиях правильного царя: «И убивает многих в один день, и вешает, и оставляет висеть многие дни, чтобы внушить страх и сломать руку злодеям Мира». Так что все путем. А что касается четырех жен — так у Соломона их семьсот было! Наш Господь очень скромен. Я не видел его за изучением Торы, но судя по всему, он имел о ней представление.

С учетом всего этого степень совпадения возрастала процентов до девяноста девяти. Сверх того, Эммануил еще творил чудеса, чего по Рамбаму от него даже и не требовалось.

В конце апреля я переехал в Президентский дворец.

Поступали вести из Африки о победном шествии Эммануила.

Мне жаль, что африканские завоевания совершались без моего участия. Мне хотелось бы проехаться по Гумилевским местам. Там была написана его знаменитая поэма «Возвращение в Африку», когда престарелый поэт вернулся в зените славы туда, где были написаны лучшие из его ранних стихов.

В религиозном отношении Африка не представляла из себя ничего нового. Мусульманский север, христианский юг. И совсем чуть-чуть традиционного язычества, в основном в центре. Последнее можно было не принимать в расчет. К тому же местное население, измученное постоянными смутами и бедностью, встречало Эммануила, если и не как освободителя (освобождать было особенно не от чего, кроме собственных зарвавшихся правителей), но уж во всяком случае как панацею от всех бед.

Было тридцатое апреля, начало месяца Ияр. Я шел инспектировать тюрьмы. Не слишком приятное занятие, но должен же я был понять, что тут без меня наваял Марк. Добрую половину арестованных им «подозрительных» я выпустил на основании документов. Но попадались и интересные личности.

Меня пропустили в одну из камер. Одиночку.

Девушка, которая стояла передо мной была, пожалуй, самой интересной личностью из пойманных Марком. Святая Тереза из Лизье — вдохновительница и покровительница братства «Беатэтюд». Лицо ребенка и глаза воина. Из-под черного покрывала монахини выбивается непокорная светлая прядь. На мой вкус Тереза широковата в кости, хотя монашеская одежда, к сожалению, скрывает формы.

Девушка! Девушке за стольник! Маловато для святости, но ее канонизировали в порядке исключения. Лет в двадцать, умирая от туберкулеза в одном из французских монастырей, она написала книгу «Повесть об одной душе». Тиражи миллионные, распространенность охренительная. Она дописала последнюю страницу, и чахотка начала проходить. После приступов удушья и кровохарканья. На последней стадии. Это исцеление сочли чудом Господним, как спасение Исаака.

После своего чудесного исцеления Тереза занималась в основном миссионерской деятельностью: в Африке, в Южной Америке, даже в Китае и Японии. Многому научилась: уходу за больными, врачеванию, жизни в экваториальном поясе и даже игре на скрипке. А лет тридцать назад за ее книгу папа провозгласил ее Учителем Церкви и святой.

— Садитесь, — сказал я. — Право, даже не знаю, с чего начать. Никогда не приходилось беседовать с Учителем Церкви.

— Мне неловко от этого титула. Конечно, приятно, что мои юношеские записки прочитало столько людей, но ставить их наравне со Златоустом и Августином просто смешно. Мне кажется, что папа поторопился.

— Вы напоминаете мне святого Франциска. Он тоже не считает себя святым. Это значит, что папа не поторопился. Так чем вам не угодил Господь?