Апостолы - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Точильникова cтр.№ 47

Он деловито вытащил заточки из глаза первого трупа и из горла второго и аккуратно вытер их о традиционные белые одежды арабов. Я отвернулся.

— Еще пригодятся. А ты смотри сюда. И для тебя будет работа.

Он разоружил охранников. У одного вынул пистолет и отдал мне, у второго забрал автомат.

— Автомат — это хорошо, — прокомментировал он. — Хотя то, что были выстрелы — это плохо. Полезай ко мне на плечи. Ты легче. Достанешь до люка?

Я залез. Но до люка оставалось, по крайней мере, полметра. Я не мог дотянуться.

— Нет, Марк, никак.

— Видно что-нибудь в комнате? Может быть можно использовать веревку? У нас же есть веревка от корзины. Есть, на что набросить?

— Не знаю. Почти ничего не видно. Только стены. Марк! Отсюда не выбраться! Они все продумали!

— Не нервничай. Слезай.

Я спрыгнул на пол.

— А эти на что? — Марк указал взглядом на мертвецов, потом наклонился и положил их один на другого. — Так выше.

Он бесцеремонно поднялся по трупам.

— Теперь полезай. Дотянешься. Только возьми веревку. Мне скинешь.

Я залез и дотянулся.

— Хорошо, упитанный араб попался, — прокомментировал Марк, и я понял по голосу, что ему больно.

— Как твоя нога, Марк?

— Болтай поменьше. Потом разберемся.

Я подтянулся на руках и оказался наверху. Комната была пуста. Я кинул Марку веревку, и он поднялся вслед за мной. Сквозь небольшое окно была видна пыльная и безлюдная улица арабской деревушки. Мы щурились от яркого дневного света.

— Сюда! — сказал Марк и открыл окно. Мы спрыгнули на землю. — Быстрей! Мы и так потеряли много времени.

Быстрей! Только куда? Фиг разберешься в этих каменных лабиринтах! В конце улицы показались люди, и Марк, не задумываясь, дал по ним автоматную очередь. Среди них была женщина. Я видел сползший с седой головы черный платок и глиняный кувшин, выскользнувший у нее из рук и разбившийся о камни. Вода расплескалась и смешалась с кровью и песком. Потом еще. Эти, по-моему, были вооружены, но у Марка реакция была быстрее. Раздалась автоматная очередь, и мы устремились дальше.

— Все, — крикнул Марк. — Теперь это только лишняя тяжесть, — и отбросил автомат. Здесь же он наскоро освободился от своих полуразвалившихся ботинок. — Только мешают!

— Возьми! — шепнул я. — И пихнул ему пистолет. Я все равно промахнусь.

— Ладно! Быстрее!

Мы выбежали из деревни. Перед нами простиралась пустыня. Песок и камни. Больше ничего. И мы, не оглядываясь, бросились вперед. Только у голых желтых скал, что торчали на горизонте, когда мы выскочили из деревни, мы позволили себе передохнуть, упав за ними на землю. Погони не было, и дальше мы пошли медленнее.

Было, пожалуй, около полудня, и солнце палило беспощадно.

— Слушай, Марк, — устало спросил я. — Как ты думаешь, сколько нас продержали?

— Даже, если предположить, что мы долго валялись под кайфом, никак не больше двух недель.

— Ты хочешь сказать, что это апрель? Градусов тридцать.

— Скажи спасибо, что ни сорок. Здесь такой климат. Пустыня, все-таки.

Мы решили идти на запад, то есть, скорее на северо-запад. Даже, если это пустыня Негев, так мы должны были выйти к границе или к морю, а море — это поселения. Но не было ни моря, ни дорог, ни поселений.

Ночью стало холодно, чертовски холодно, а нам нечем было разжечь огонь. К тому же Марк в кровь сбил себе ноги.

— Слушай, ты сможешь завтра идти? — спросил его я.

— Идти надо сейчас. По пустыне ходят ночью.

Но надолго его не хватило. Раны на ногах кровоточили, и мы вынуждены были остановиться.

Наконец, сердце мое дрогнуло.

— Может быть, с тобой поделиться ботинками? — расчувствовался я.

— Будем носить по очереди.

— У тебя какой размер?

— Сорок второй.

— А у меня сорок пятый. Так что помалкивай.

Уже на следующий день мы в полной мере ощутили еще одну прелесть пустыни. У нас не было воды. А жара и не думала спадать.

— Почему ты не захватил воды, Марк, — занудствовал я. — Ты же старый солдат. Ты же знаешь, что такое пустыня.

— Сначала было не во что, а потом некогда, — мрачно ответил он.

Третий день подарил нам новое развлечение. Кажется, это называется хамсин. Стало еще жарче. Поднялись пыль и песок, и повисли в воздухе густым туманом. Стало трудно дышать. Солнце превратилось в четкий стальной диск, но, вот странно, это нисколько не сказалось на интенсивности его излучения.

— Марк! Ну ладно дороги, города. Но куда делась граница? Я просто мечтаю об этих двух рядах колючей проволоки с минами посередине!

Марк только простонал в ответ. Он уже не мог идти. Рана на его ноге открылась и кровоточила. Это в дополнение к изуродованным ступням! Последние несколько часов я буквально тащил его на себе, и мы двигались все медленнее. От жажды и палящего солнца у меня кружилась голова. Но Марк сдал все-таки раньше. К вечеру он уже не мог передвигаться, даже опираясь мне на плечи. Некоторое время я пытался нести его на руках, но он, сволочь, весил никак не меньше восьмидесяти килограммов, и к наступлению ночи я опустил его на землю и сам без сил упал рядом на песок и не смог подняться.

Нас освещала огромная кособокая луна, и заметали пыль и песок. Прохладный песок. Могила для живых. Язык двигался во рту как наждак, и нечем было смочить потрескавшиеся губы. Я отвернулся от луны лицом в песок.

Не знаю, сколько я пролежал так без движения. Вдруг сквозь полусон-полубред я услышал приглушенные голоса.

— У них знаки, Мар Афрем. Может быть, лучше оставить их здесь?

— Нет. Тогда они точно погибнут.

— Они уже погибли.

— Не говори так. Ты отнимаешь у меня надежду. Ты, конечно, много достойнее меня, и потому тебе нечего страшиться. Мне же, человеку грешному, нерадивому и немощному совестью не след считать этих несчастных хуже себя.

— Но, Мар Афрем!

— Что, Михей?

— Они — апостолы Сатаны!

— Я вижу. Но только если мы спасем тела, у нас появится надежда спасти души. Никак иначе. Душе надо где-то жить. Так что давай-ка сюда флягу.

Чьи-то руки осторожно повернули меня, и я почувствовал влагу на губах, а потом сделал глоток. Не помню, что случилось дальше, наверное, я просто заснул или потерял сознание.

Я очнулся в небольшой комнате с белыми каменными стенами и вырубленным в камне высоким полукруглым окном. Окно было открыто, и в комнату вливался воздух и свет. Наверное, было уже поздно: часов десять-одиннадцать. Я оглянулся вокруг. Меня окружала весьма аскетическая обстановка: небольшой стол, жесткий деревянный стул, пюпитр и полка с несколькими книгами. В углу — иконы византийского письма. Я сел на кровати. Марка в комнате не обнаружилось, я был один.