Апостолы - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Точильникова cтр.№ 13

— Проезжайте, — провозгласил он, когда вернулся. — Святой Игнатий примет вас.

Мы с облегчением вздохнули и сели в машину.

Жилище Лойолы представляло собой немаленьких размеров двухэтажный дом с арочной галереей по второму этажу, башенками и черепичной крышей. Над крышей торчала белая тарелка спутниковой антенны, а возле «хижины отшельника» находилась часовня.

Нас впустили и отвели в гостиную. Здесь бывший генерал ордена промурыжил нас около часа. И когда Марк отмерял по комнате, от восточного окна к западному, по крайней мере, пятый километр, хозяин, наконец, соизволил появиться в дверях.

Он был среднего роста, лыс, имел маленькую клинообразную бородку, впалые щеки, нездоровый желчный цвет лица и к тому же слегка прихрамывал. Я вспомнил, что эта хромота — следствие раны, полученной Лойолой еще в молодости, когда он служил офицером в армии Карла V и защищал цитадель в Памплоне.

Я шагнул к нему навстречу и преклонил колено, чтобы поцеловать руку, но почувствовал на себе его цепкий взгляд и поднял голову. Лойола побледнел, отошел на шаг и впился глазами в мои руки, а потом в руки Марка.

— Вы служили вместе? — без предисловий резко спросил он.

— Нет, — удивился я. — Я никогда не служил, падре.

Лойола задумался. Казалось, он был в нерешительности. Он не дал мне поцеловать руку и не позволил встать. Я так и стоял, преклонив колено, в отличие от прямого Марка, не испорченного иезуитским образованием.

— Эммануил что-то передавал для меня?

— Господь! — поправил Марк, но поймал на себе горящий взгляд глубоко посаженных глаз Лойолы и сразу замолчал.

Я протянул святому Игнатию письмо, но он даже не раскрыл его.

— Что у вас за татуировка, молодой человек?

— Какая татуировка?

— На правой руке. У вас и вашего друга.

Я тупо уставился на свою руку. Там ничего не было. Марк тоже увлекся аналогичным исследованием и, судя по его реакции, с тем же результатом.

— Но у меня нет никакой татуировки! — воскликнул я.

Лойола задумался еще больше.

— Встаньте, молодой человек, — наконец сказал он мне. — Вам с вашим другом отведут комнату на втором этаже. Я обдумаю ответ.

— Совсем старик из ума выжил, — тихо сказал Марк, когда мы поднимались по лестнице. — У него уже галлюцинации. Хотя, говорят, он и раньше был помешанным. И дался он Господу!

И, несмотря на вбитый в голову в колледже пиетет перед святым Игнатием, я подумал, что на этот раз Марк, пожалуй, прав.

Когда мы вошли в нашу комнату, первым делом я бросился к окну и широко распахнул его. Марк понял мой замысел и оставил дверь открытой. Но прохлады это не прибавило. Воздух на улице был раскален больше, чем в доме. К тому же становилось жарче.

— Слушай, по-моему, где-то внизу журчит вода, — сказал я Марку. — Может, пойдем погуляем?

— Ты выдаешь желаемое за действительное. На улице еще хуже. Жарко.

— Залезь в душ.

— А, где здесь душ?

Марк лениво поднялся с кровати.

— Пойдем спросим.

Выходя из комнаты, мы обнаружили, что дверь не запирается. Это несколько насторожило Марка.

— Брось! Воровать здесь некому, — сказал я.

Но Марка это не особенно успокоило. Между тем, дом как вымер, и мы все-таки вышли в сад. Он был огорожен витиеватой железной решеткой и воды не содержал. Тогда мы направились к воротам, охранявшимся кордоном иезуитов.

— Вы куда, господа? — окликнули нас. — Вернитесь!

— Почему?

— Приказ святого Игнатия Лойолы.

Марк помрачнел еще больше.

— Ну что ж, пошли обратно, — вздохнул я.

На пороге нас встретил сам основатель Общества Иисуса. Он был явно не в духе.

— Как вы смели открыть окно? — прогремел он. — Вы мне весь дом изжарите!

— Но, падре, очень душно, — попытался оправдаться я.

— У вас что, кондиционера нет?

Тьфу! Блин! Дикие мы люди. Так значит здесь кондиционер! Впрочем, а почему дикие? Просто, у нас куда холоднее. Зачем в нашем климате кондиционеры?

— Мы не знали.

— А ну идите сюда! — крикнул Лойола тоном учителя, собирающегося немедленно выпороть нерадивого ученика. Я с опаской подошел. Марк потянулся следом.

Тогда святой Игнатий взял со стола лист бумаги и ручку и нарисовал на нем странный символ, напоминающий правозакрученную свастику, но трехлучевую и с закругленными, а не ломанными концами и кругом в центре.

— Что это за знак? — резко спросил Лойола.

Мы переглянулись и дружно пожали плечами. Святой так и буравил нас глазами. Но, верно, буровые работы не дали ожидаемых результатов, и он зло швырнул бумагу на стол.

— Идите и включите кондиционер. Окон не открывайте. В пять часов я жду вас на мессе.

— Старый брюзга, — шепнул я Марку уже возле двери нашей комнаты. — Не понимаю, как мог до этого докатиться человек, объявлявший себя рыцарем Пресвятой Девы и один ходивший проповедовать в Палестину?

— Как до этого мог докатиться бывший офицер? — вздохнул Марк.

Мы честно закрыли окно и повернули на холод регулятор кондиционера. Сразу стало легче. Марк перевел дух и вдруг застыл посреди комнаты.

— Петр, здесь был обыск.

— С чего ты взял?

— Сумка моя чуть-чуть не на месте, и твоя тоже. Стул стоял не совсем так, его повернули к столу. Аккуратные сволочи, но они недооценили, с кем имеют дело.

— Марк, у тебя фобия.

— Проверь лучше свои вещи.

Я проверил. Все было на месте. Марк тоже не обнаружил пропажи, но мрачно заключил:

— Не нравится мне это!

Я развел руками. Мне это тоже не особенно нравилось. В обыск я не верил, но нас отсюда не выпускали, и это было реально, а Лойола вел себя более, чем странно. Тем временем в комнате стало холодно, даже слишком. То есть, как в холодильнике. Я застучал зубами и передвинул регулятор кондиционера на жарко. Проклятый прибор мигом среагировал, и через полчаса мы снова задыхались. Мы просражались с дурацкой машиной до самого времени мессы, плюнули и пошли в часовню.

— Сегодня службы не будет, — объявил нам в дверях молодой иезуит. — Падре стало плохо! — и посмотрел на нас так, словно это мы — первопричина всех несчастий.

Лойолу мы увидели только поздно вечером. Нас пригласили в его комнату и позволили подойти к кровати. Святой лежал на высоких белоснежных подушках, тяжело дышал и страдальчески смотрел на нас.

— Совсем довели старика, — пожаловался он. — Топаете, стучите, с кондиционером творите непонятно что.