Леди-горничная убирается - читать онлайн книгу. Автор: Илона Волынская cтр.№ 62

— Не… не надо… пожалуйста, я… Я выучу все алеманские песни, все-все, честное слово, я клянусь, я уже завтра… уже через час… через пять минут, господа офицеры, умоляю, дайте мне пять минут, вы останетесь довольны, я…

— Мне долго еще ждать? — уже не глядя на жертву, а только на замершего над тарелкой лейтенанта, процедил «безопасник».

Лейтенант начал угрюмо подниматься, нашаривая огнестрел на поясе…

— Сядьте, лейтенант, и обедайте спокойно. — вдруг обронил полковник… и пристально, в упор посмотрел на гневно обернувшегося к нему «безопасника». — Я найду более… экономное применение этой… добыче. Принесите барышне пальто, мэтр… — властно бросил он метрдотелю. — И соберите нам с собой корзинку… чувствую, здесь мне получить удовольствие от обеда не удастся… Нет, мэтр, это не ваша вина! — он одарил «безопасника» долгим взглядом, вытер рот салфеткой и встал. — Одевайся, девочка, поедешь со мной.

Бледный, как мел, мэтр материализовался рядом. Завернул не перестающую трястись девушку в пальто и сунул ей уже собранную и источающую одуряющий аромат выпечки и мяса корзинку для пикников. Из корзинки торчало горлышко бутылки — не иначе как того самого вина с южных виноградников.

Маг-майор проводил бутылку завистливо-сожалеющим взглядом, но одобрительно бухнул:

— Вот и правильно, господин полковник! Безопас-майор вечно… ни вина ему не надо, ни девочек… — и он сгреб за талию пробегающую мимо подавальщицу, с размаху усадил ее к себе на колени и влепил смачный поцелуй. — Только продукт переводите, господин майор! А нам и то, и другое еще пригодится, правда, добыча? — он пощекотал подавальщицу под подбородком, заставляя кокетливо запищать. — А наши, алеманские, песни мы и сами споем! Подтягивай, добычка! — и заревел как разбуженный медведь. — Если солдаты по городу шагают/Девушки окна и двери отворяют…

Пение подхватили за другими столиками, зал наполнился пьяными голосами, выкрикивающими бойкие куплеты — больше всех старался освобождённый от обязанностей палача лейтенант.

— Это ошибка, господин полковник. — негромко, так что слышно было только за командирским столом, сказал «безопасник», и посмотрел на своего молодого командира странным — словно бы сожалеющим и одновременно торжествующим взглядом. — Ошибка… жалеть их. Ошибка… воспринимать их как людей, хотя они — всего лишь назначенный на убой скот. Когда мы проломим сопротивление имперцев в центральных провинциях и нашим женщинам станет безопасно приезжать сюда, всех этих… — подходящего слова он не нашел, лишь брезгливо пошевелил пальцами, обозначая крайнюю степень пренебрежения. — Мы попросту зачистим! Не станете же вы оскорблять взор вашей целомудренной алеманской невесты видом… подобного…

— У меня пока нет невесты, безопас-майор. — полковник подхватил застывшую девчонку под руку. — А вам я искренне рекомендую вернуться в штаб… и заняться, наконец, отловом партизан, как вам и положено по должности! Поверьте, чистые алеманские невесты гораздо больше поблагодарят вас, если вы сохраните их женихов в живых… чем если перестреляете всех девок на севере!

— Это приказ, господин полковник? — процедил «безопасник».

— Вы как думаете, безопас-майор? — ласково поинтересовался полковник и вдруг гаркнул. — Выполнять!

«Безопасник» вскочил, едва не уронив стул. Пение смолкло, как отрезанное. Полковник некоторое время еще посверлил взглядом вытянувшегося перед ним офицера, потом резко кивнул… и потащил девчонку к выходу.

— Анти-иллюзорный артефакт хотя бы не забудьте, господин полковник! — буркнул вслед «безопасник».

Полковник стремительно обернулся… и поймал в воздухе брошенный ему монокль с голубоватым стеклом. Зло хмыкнул и все-таки накинул цепочку на шею. Надо будет все же написать рапорт о переводе на фронт. Там, в центральных провинциях, где имперцы вцепились в свой последний оборонный рубеж и отчаянно огрызались на утюжащие их сталью и магией алеманские войска, «безопасники» тихие, и исключительно скромные. На фронте с ними разговор короткий: зарвался — напоролся на клинок или заклятье, а что в спину… так трусом, наверное, был, бежать пытался… Это здесь, воюя с прислугой, они наглеют настолько, что на собственных командиров пасть разевают.

Девчонка покорно, как механическая кукла, шла за ним.

— Шевелись, прима имперской оперы. — он дернул ее за руку, выволакивая на улицу.

— Я не… не прима! — она снова поглядела с ужасом, будто боясь, что теперь ее заставят петь оперные арии.

— Я пошутил! — северный мороз резко, до боли, вцепился в щеки, и он поднял воротник утепленной шинели, закрывая лицо от его злых укусов. — На приму ты не тянешь, голосок откровенно слабенький. Зачем только поешь?

— Есть хочу! — со злым, безнадежным отчаянием, выдохнула она. — И жить!

— Ну-ну, не щетинься! Прямо разъяренный котенок! — он фыркнул от смеха — девчонка глядела на него исподлобья, прижимая к себе корзинку с продуктами. — Сегодня ты и поешь… и выживешь! Пошли! — и взмахом руки велев следовать за ним, зашагал по улице к припаркованному под стеной мобилю. На мгновение подумал, как же будет издеваться над ним «безопасник», если девка попробует сбежать. Тогда ведь и правда пристрелить придется. Не пришлось. Мгновение за спиной было тихо, а потом раздались быстрый топот — двумя руками волоча здоровенную корзинку, она почти бегом догоняла широко шагающего офицера.

Он распахнул дверцу мобиля и взобрался на высокое сидение. Рыжая переминалась рядом — надо же, как отстать боится! Полковник перегнулся и подхватил корзину, предоставив девчонке карабкаться на соседнее сидение, пока он раскочегаривал мобиль.

Перевел вперед рукоять. Мобиль подпрыгнул, заквохтал как огромная курица. Поплевался паром во все стороны и покатил. Сейчас это чудо алеманской маго-технической мысли походило на чистокровного жеребца на королевском параде — хочется мчаться, лететь, а приходится тащиться еле-еле, повинуясь человеческой руке. Колеса подпрыгнули, полковник налег на рычаги всем телом, чтоб не позволить мобилю вертеться на скользкой булыжной кладке.

Девчонка настороженно молчала, время от времени косясь на него и тут же отворачиваясь, как испуганный зверек.

Окутанный паром от колес до высокой трубы парового котла мобиль вырвался из города. Мобиль легко обходил подводы, груженные обломками креплений и деревянных шахтных подпорок. Кристаллические грани ледяных торосов вдоль обочины слепили глаза, сверкая под застывшим в зените солнцем, а впереди, закрывая горизонт, вырастала громада Шахтной горы.

Мобиль мчался по дороге, пока гора не воздвиглась рядом ошеломляюще огромной стеной льда и снега. От верхушки и до подножья спускалась стальная лента врезанной прямо в склон рельсовой дороги. По ней с утра до вечера сновали юркие самоходные вагонетки с грузом угля и клубились султаны пара.

Не сновали. Полковник потянул рычаг на себя, притормаживая мобиль, и приподнялся на водительском сидении. На середине белоснежного склона зияло громадное черное пятно! Из рельсовой дороги был вырван кусок. Снег почернел от разлетевшейся во все стороны угольной пыли. Тут и там, колесами вверх, торчали разметанные взрывом вагонетки. Целые цепочки вагонеток, пустых и груженых, безнадежно замерли на рельсах по обе стороны разрыва.