— А… нельзя ее как-то оставить в Федоровке? — спросил я — признаться, без особой надежды.
— С сим вопросом, сударь, вам лучше обратиться к начальнику корпуса, барону фон Таубе, — заметил Петров-Боширов. — Но, насколько я знаю господина подполковника, ответ почти наверняка будет отрицательный.
— И ничего нельзя поделать? — убитым голосом пробормотал я.
— Ну… — внезапно лукаво улыбнулся ротмистр. — Если бы кто-то из добрых друзей или знакомых госпожи Каратовой вдруг решил поселить ее у себя — я, разумеется, имею в виду не в казенной казарме, а в некоем частном домовладении — полагаю, городские власти были бы ему лишь признательны за подобную заботу о нищей девице. Потребуется, конечно, уладить кое-какие формальности…
— У меня нет своего дома, вы же знаете: его конфисковали, когда осудили князя Сергея! — хмуро напомнил я.
— А иных друзей, помимо вас, у госпожи Каратовой точно не сыщется? — насмешливо склонил голову на плечо жандарм.
— Можно же пнуть Воронцову! — громким шепотом подсказал мне Ясухару — впрочем, эта же самая мысль, пусть и несколько в более аккуратной формулировке, пришла уже в голову и мне самому.
— Благодарю за добрый совет, господин ротмистр! — просияв, поклонился я Петрову-Боширову.
— Услуга за услугу, — усмехнулся тот. — Мне показалось, или в самом начале нашей беседы вы упомянули еще одну особу? Рискну предположить, что речь шла о нашей общей знакомой, известной как госпожа Иванова. Позвольте поинтересоваться, почему мое сегодняшнее появление в корпусе вы связали именно с ней? Там что-то вырисовывается по моей части?
— Иванка здесь, в лазарете, господин ротмистр, — опередив меня, ответил жандарму Тоётоми. — В тяжелом состоянии: на нее напал голем. Кто-то его подослал. Так что, полагаю, вы совершенно правы: сей вопрос как раз по вашей части! — заявил он разве что не с нажимом.
Глава 7
в которой я навостряю уши
— Ну что? — требовательно спросил я у появившейся из портала Миланы.
— Все нормально, — с лукавой усмешечкой заверила меня та. — Пригрела, накормила, спать уложила — все как полагается!
Серебристый прямоугольник за спиной девушки, несколько секунд назад возникший прямо посреди ее комнаты, где я дожидался возвращения Воронцовой из родовой усадьбы, исчез.
Поселить у себя на время бездомную Светку Милана согласилась сразу и без раздумий, но вот за дозволение сопроводить Каратову в поместье нам пришлось выдержать у поручика Чубарова настоящую битву. Поначалу отпускать нас с Воронцовой с территории корпуса куратор отказывался наотрез. Не помогло даже ненавязчивое заступничество Петрова-Боширова — как оказалось, ни малейшего пиетета к шефу московских жандармов наш духов Чуб не испытывал, скорее наоборот, еще и ожесточился при неосторожном вмешательстве ротмистра. Переломило ситуацию только выступление на нашей стороне есаула Корнилова — с заместителем начальника корпуса поручик спорить не посмел, но, похоже, затаил обиду — и почему-то не на Юрия Константиновича, а на нас с Миланой.
В итоге Чубаровское «добро» было нам милостиво даровано, но лишь половинчатое: куратор заявил, что довольно будет с подлой чухонки и одного кадета-провожатого. Выбор наш, естественно, пал на молодую графиню.
Вот с кем никаких сложностей не возникло — так это со Светкой. Если ей и было боязно отправляться неизвестно куда неизвестно с кем — Воронцову она в сознательном состоянии видела впервые — то внешне этого Каратова никак не показала. Только уже в самый последний момент, прежде чем шагнуть в портал, вдруг смешалась, крепко стиснула мою руку и едва слышно прошептала:
— А тебе точно нельзя со мной?
— Увы, — вздохнул я. — Но я тебя навещу! — поспешил горячо пообещать, чтобы хоть как-то ободрить. — При первой же возможности!
— Хорошо, я буду ждать, — слабо улыбнулась девушка и вслед за Миланой скрылась за серебряной завесой входа в астральный тоннель.
…— А что так долго-то? — спросил я у молодой графини — отсутствовала Воронцова добрый час, хотя изначально, вроде как, особо задерживаться не планировала.
— Дом твоей подружке показывала, — сообщила Воронцова. — Ну и со слугами познакомила.
— Понятно, — кивнул я, проигнорировав «подружку». — А я было подумал, вы уровень замеряли…
— Уровень?
— Ну, Светкин предел по мане.
— А что, там возможны сюрпризы? — подозрительно прищурилась моя собеседница.
— Не знаю, — искренне пожал я плечами.
— Сказал бы раньше — проверила бы, — развела руками Милана. — Хотя… — демонстративно скривившись, тряхнула она длинной косой. — По этой части с вами, чухонцами, связываться — себе дороже! Так что ну ее к духам — сам замеряй, а я лучше в сторонке постою да понаблюдаю. Зеркало на Зеркало — это будет забавно!
Пока я раздумывал, что на это ответить, в дверь комнаты настойчиво постучали.
— Чуба, что ли, духи принесли? — нахмурилась, оборачиваясь к входу, Воронцова. — Пришел проверить, не засиделась ли я дома?
Но это оказался вовсе не куратор: когда молодая графиня позволила двери распахнуться, на пороге мы обнаружили Муравьеву.
— Так и знала, что вы оба тут! — обрадовалась Машка. — Идемте скорее ко мне, намечается кое-что любопытное! — и видя, что по первому свистку сорваться с места мы как-то не торопимся, пояснила: — у Корнилова назначено совещание — о Златке будут говорить. Я заслала к ним туда мою Оши — айда подслушивать!
** *
В Машкиной комнате мы собрались впятером: помимо хозяйки и нас с Миланой присутствовали Тоётоми и Тереза.
— О, молодой князь, а я вас искала! — заявила при моем появлении фон Ливен. — Редактура закончена, работа готова!
— Что за работа? — тут же поинтересовалась любопытная Муравьева.
— Молодая баронесса любезно согласилась посодействовать мне в освоении курса основ целительства, — аккуратно сформулировал ответ я. — Благодарю вас, сударыня! — поклонился я Терезе.
— Рада помочь, — кивнула мне в ответ фон Ливен.
— Так, ладно, прошу внимания! — провозгласила между тем Машка. — Совещание вот-вот начнется. Картинку для всех сразу Оши не потянет — услышите только, что будут говорить. Ну да разберетесь: там сам Корнилов, Поклонская, Чуб и красавчик Петров-Боширов из III Отделения — перепутать их голоса трудно. Сами постарайтесь поменьше болтать — Оши это будет сбивать. Ну что, готовы? — обвела нас взглядом длинноножка.
— Готовы, — усаживаясь на кровать и вальяжно закидывая ногу на ногу, ответила Воронцова.
— Готовы, — подтвердил я, вставая в сторонке у стены — и почти тут же в голове у меня зазвучал голос заместителя начальника корпуса:
«Что ж, господин ротмистр, вступительное слово, понятно, ваше!»