Планета кошек - читать онлайн книгу. Автор: Бернард Вербер cтр.№ 15

– Получается в среднем двести жителей на одну башню?

– Средняя цифра обманчива. Здесь у нас триста человек, но есть и, наоборот, менее населенные башни. Зато в самую высокую, Всемирный торговый центр, набилось аж десять тысяч.

– Кошек-то сколько? – не выдерживаю я.

Натали переводит мой вопрос.

– На сегодня у нас восемь тысяч кошек и пять тысяч собак. Только здесь восемьсот мурок.

Мне ни за что не запомнить все эти цифры. Восемь тысяч кошек – эта цифра врезается в мозг. И вот о чем я думаю: во Франции я жила в горизонтальном мире, а здешний мир вертикальный. В случае падения нет никакой надежды приземлиться на лапы, следовательно, будешь сразу растерзана острыми, как бритвы, крысиными резцами.

– Все мы питаемся крысами, но есть еще грибы, мы выращиваем их на нижних этажах, и кое-какие овощи, и фрукты с крыш – правда, они созревают медленнее грибов. Энергию мы получаем от солнечных батарей и от ветряных двигателей; потребность в воде удовлетворяют накопители дождевой влаги.

– Вы не боитесь, что крысы и сюда доберутся? – осведомляется Натали.

– Они не могут лазить по стеклянным фасадам – не за что цепляться когтями. Мы забетонировали все трубопроводы, служившие для кондиционирования воздуха, вентиляции, подачи воды, канализации, сбора и удаления мусора. Теперь все это происходит наверху.

– А когда мусора набирается слишком много? – спрашивает Роман.

– На этот случай действует система саморегулирования: экскременты, органические отходы, сточные воды идут на компост для нашего растениеводства.

Передо мной простирается мир небоскребов, зиплайнов и дронов. Этот мир устроен, конечно, так, чтобы исключить крыс, но мне в нем очень неуютно, потому что прыгание с крыши на крышу в нем тоже исключено.

Экстренное бегство отсюда тоже под вопросом.

Я спускаюсь вместе с остальными на следующий этаж, в предоставленное нам помещение. Подойдя к двери, я слышу нечто неожиданное: Натали и Роман беседуют на повышенных тонах. Я подкрадываюсь ближе. Благодаря включенному наушнику с микрофоном, находящемуся рядом с Натали, я получаю перевод.

– Думаешь, я не видела, как ты смотрел на эту Эдит?

– Брось, Натали, мы только что здесь оказались!

– Мы с тобой уже больше месяца находимся нос к носу, я понимаю, тебе хочется разнообразия, но это не значит, что надо пожирать ее глазами!

Моя служанка гневается.

– Это сцена ревности? Ты считаешь, сейчас подходящий момент? – удивляется мужчина.

– Я считаю вот что: наша пара приказала долго жить, так что иди спи со своей Эдит, а я начну устраивать собственную жизнь. Убирайся!

Он выходит.

Я скребусь в дверь, пока моя служанка не соглашается меня впустить.

Она вся в слезах. Это не мешает ей взять меня на руки.

– Все мужчины обманщики! Я люблю только тебя, Бастет.

Трогательное заявление! Не могу избавиться от впечатления, что без меня ее жизнь лишена всякого смысла. Я спрыгиваю на пол и приношу ей наушник, чтобы она поняла то, что я намерена ей сказать.

– Ты ревнуешь, Натали?

– Он так пялился на эту американку! Она, видите ли, биолог! Знаю, он млеет перед женщинами-биологами. Кто я перед ней? Подумаешь, архитектор!

– Чем он, собственно, перед тобой провинился?

– Ничем. Хотя нет: его взгляд был очень выразительным, он означал, что он ее хочет. Мы, женщины, сразу такое считываем.

– То есть он ничего не сделал.

– Тебе не понять…

Сейчас она скажет, что я всего лишь кошка.

– Ты всего лишь кошка. У вас любовные отношения устроены по-другому. Скажем так: они проще и прямолинейнее.

Она думает, что я не вкладываю в свои отношения чувства.

– Тебе неведомы человеческие чувства, Бастет.

Я слизываю ее слезы.

Выходит, она думает, что я пророчица, но при этом бессердечная.

Я решаю ее не обижать.

– Насколько я знаю, – начинаю я, – у Романа еще не было половой связи с Эдит. Не считаете ли вы, что надо дождаться, пока он соблазнит эту американку, и только потом осыпать его упреками?

– Соблазнит, без сомнения, соблазнит!

Я набираю в легкие побольше воздуху.

Как ее вразумить?

– То есть ваш выбор – наорать и уйти от него «авансом»?

– Это продиктовано моей гордостью.

– А если между ними ничего не произойдет?

– Обязательно произойдет! Эдит красивее, моложе, вся такая американская, ученая, вообще она… новее. Я видела, как он на нее смотрел. Это неизбежно.

– А если она не захочет?

– Захочет, никуда не денется, я поняла это по ее взгляду.

В этот момент мне становится понятна проблема людей: воображение чаще приносит им горе, чем радость.

Они придумали Бога и стали убивать тех, кто в Него не верит.

Воображают, что любимые им изменяют, и уходят от них.

Глядя на служанку, я не могу избавиться от удивления, как вид, не способный создавать гармоничные пары, сумел продержаться до наших дней.

Надо же, и это та, кто меня преобразил, сделал такой, какая я есть. Она похожа на девочку, которая боится, что у нее украдут игрушку.

– Послушайте, Натали, я уверена, что ваша пара не такая хрупкая, как вам кажется. К тому же у нас есть куда более важные проблемы. У нас на глазах вся ваша цивилизация рассыпается в прах, и наша обязанность – организовать сопротивление крысам-захватчикам. Стоящие перед нами проблемы выживания несопоставимо важнее душевных сантиментов, вам не кажется?

– Раньше я уже переживала то же самое с другим мужчиной. Поэтому ситуация хорошо мне знакома. Между прочим, он был похож на Романа. Мы жили вместе полгода, а потом он встретил блондинку такого же пошиба и ушел от меня к ней.

И опять моя служанка всхлипывает.

Она меня не слушает. Натали только и делает, что убеждает себя в том, во что и так верит. Что ж, я хотела как лучше.

– Уйди, оставь меня.

Она хватает меня за шкирку и выносит за дверь. После этого Натали запирает замок на два оборота, как будто иначе я повернула бы дверную ручку и вернулась.

Моя служанка несколько меня разочаровывает, но больше всего я удручена тем, что не нашла слов для ее вразумления и ободрения.

Ничего не поделаешь, я не семейный психолог!

Я возвращаюсь на вершину Файнэншл Тауэр и продолжаю разглядывать Нью-Йорк.

Ко мне присоединяются Анжело и Эсмеральда, их тоже завораживает этот город, такой не похожий на Париж.