Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Эмрах Сафа Гюркан cтр.№ 26

Также Хуан Австрийский послал в Стамбул двух переговорщиков: Антона Авеллана и Вирджилио Полидоро – добиться снижения цены на выкуп габсбургских солдат, попавших в плен в Хальк-эль-Уэде. Те, возвратившись, подали ему рапорт, где уведомляли, какие контакты следует завязать тайной службе Габсбургов в османской столице. Среди них были влиятельные мюхтэди из окружения Улуджа Али: ломбардец Сулейман-ага; Антонио де Вале, уроженец Британии; англичанин Мурад-ага (Карло/Чарльз Дэниел), двое французов-госпитальеров, а также один испанец, сын капитана из Хальк-эль-Уэда (capitán de Goleta). Кроме них, важную роль в том, чтобы убедить Улуджа Али перейти на сторону Габсбургов, мог сыграть и его капы-кетхюдасы ^[229] (mayorduomo) Лукалы Мурад-ага. Филипп II, не доверявший подобные беседы перу и бумаге, сам написал Мураду-аге, и это свидетельствует о том, насколько важными считали Габсбурги переговоры с корсарами, и насколько высокими – шансы на их успех ^[230].

Интересно, что вовсе не обязательно было и принадлежать к мюхтэди, чтобы участвовать в такого рода заговорах. Хайреддин-паша тоже довольно долго поддерживал отношения с Габсгургами ^[231]. И сколько бы нас ни убеждали в том, что он вел переговоры по велению султана, стремясь запутать противника, все же секретность и меры предосторожности, которых придерживался опытный корсар, наводят на мысль, что эти встречи были совершенно искренними ^[232]. Опять-таки, еще один мусульманин, сын известного пирата Салиха-реиса, алжирский бейлербей Мехмед-паша (1565–1568) лично проявил инициативу и установил контакты с Габсбургами, не дожидаясь агентов. Когда бывшего бейлербея привезли в Стамбул, освободив из плена, куда тот попал в битве при Лепанто, он, осознавая, что опозорен, решил просить у Габсбургов тридцать тысяч дукатов. Он сказал, что поднесет их Соколлу Мехмеду-паше, а когда за это вновь получит должность бейлербея Алжира, то сразу же сдаст это корсарское гнездо Габсбургам, заключит союз со своим верным другом Абдюльмеликом, который взошел на марокканский трон, и выдворит османов из Северной Африки. Так бывший бейлербей, сын такого знаменитого гази, как Салих-реис, предложил себя на роль мусульманского вассала Габсбургов в Алжире. Когда же вероломный замысел провалился, Мехмед-паша уехал жить на Сицилию. Веру он менять не стал, оставшись мусульманином ^[233].

Итак, сын знаменитого воителя за веру, мусульманин от рождения, ставший бейлербеем, был готов с легкостью передать самый важный из центров морских гази Филиппу II, главному врагу ислама. Не исключено, что это мог быть и способ выманивания денег. Но это мало что меняет, поскольку самое важное в том, что и Мехмед-паша, и испанцы полагали, будто подобный замысел можно легко претворить в жизнь. Никто не посчитал глупостью желание прославленного гази сотрудничать с самым могущественным монархом христианского мира.

Реисы-ренегаты из северных стран, живших в мире с османами, получали поддержку от своих бывших правительств, несмотря на то что отреклись от родины и веры. Более того, даже если эти правительства не поддерживали корсарских капитанов, они им и не препятствовали, не желая злить ни Стамбул, ни Алжир, а тем более – попадать под ответные удары. Здесь уместно привести пример с голландцами-мюхтэди. В пределах прав, которые им гарантировали султанские ахиднаме, те часто возвращались на родину, где пользовались портами и верфями, а также набирали людей ^[234].

Например, Кючюк Мурад-реис (Ян Янсон) в 1623 году, во время одного из налетов на северные моря, укрылся от шторма в нидерландском городе Вере. Тогда родные Мурада и многих из его команды, придя на палубу, убеждали корсаров, что, если даже те и исчезли с их глаз, но остались в сердцах. Жены и дети умоляли супругов и отцов вернуться домой. Незачем писать, что алчные корсары их не послушали! ^[235] Впрочем, об их визите благосклонно писали в тогдашних памфлетах, что свидетельствует об авторитете мюхтэди на родине ^[236]. Местные зеландцы постоянно оказывали им помощь или же пополняли их ряды. В любом случае, разве не эти герои нападали на испанские корабли? Причем Мурад-реис совершил такой рейс в Нидерланды не в последний раз. В 1625 году после боя с пиратами из Дюнкерка он, разбитый и усталый, найдет трем своим кораблям пристанище в Роттердаме и Амстердаме ^[237]. Вода в портах замерзнет, и экипажам двух кораблей под началом Мурада и его заместителя, капитана Маттейса ван Ботеля, придется зимовать в Амстердаме. Однако вряд ли непрошеных гостей там плохо приняли, – разве что повесили троих корсаров, которые домогались девушки-сироты, заманив ее на палубу и обещая угостить шелковицей ^[238]. В то же время амстердамские власти открыли для больных мюхтэди двери городской больницы ^[239].

А вот итальянцы и испанцы, принявшие ислам, порой оканчивали жизнь в подвалах инквизиции – или же рабами на галерах, если властям удавалось уберечь их от церковных карателей. Впрочем, в северных странах протестантов-ренегатов, кажется, не очень беспокоили, хотя и там не обходилось без конфликтов. По условиям перемирия от 1622 года голландские порты открыли для алжирских кораблей. Но что ожидало бывших на судне христианских рабов? Не следует ли спасти их от неверных? А голландцы-мюхтэди? Да, они сражались против ненавистных испанцев. Но вероотступникам нельзя свободно разгуливать по христианским землям. В конце концов попытались найти золотую середину. Рабов, которым удалось сбежать с кораблей и добраться до берега, велели освободить. А относительно вероотступников-христиан действовали двойные стандарты: сходить на берег разрешали только голландцам, а иноземцев брали под арест ^[240].