Моя новая маска - читать онлайн книгу. Автор: Полина Ром cтр.№ 3

Сложнее было с жильём, почти месяц мы с Греем жили в летнем дачном домике на крошечном участке тёти Веры, зверски замерзая к утру — обогреватель помогал очень слабо. Но именно там, в этом садовом товариществе, я и нашла пристанище на долгие годы, в крошечном гостевом домике, на сдвоенном участке с самым богатым домом. Это было настоящее везение, самое большое в моей жизни.

Мне даже немного доплачивали за то, что я расчищала дорожки от снега, летом обрабатывала роскошный участок удобной импортной газонокосилкой и, просто для души, соорудила в уголке двора большую альпийскую горку, посмотрев несколько роликов на ютьюбе.

В мои обязанности входило также протапливать и мыть большой дом к приезду хозяев. Продукты они всегда привозили с собой, а после их отъезда нам частенько доставалось полкастрюли шашлыка или маринованного мяса, хлеб, овощи и куча других продуктов.

У них был какой-то удачный бизнес, что-то не слишком понятное мне — торговали металлическими уголками, трубами и ещё чем-то таким же странным. Относились ко мне холодно и равнодушно, но и унижать не пробовали.

Их вполне устраивало, что на участке есть трезвый сторож и уборщица. Приезжали нечасто, огромной компанией вместе с друзьями и детьми, обычно на долгие выходные, летом, пожалуй, чуть чаще, чем зимой.

Когда Грей начал подрастать, хозяин участка, страшно довольный тем, что во дворе живёт немецкая овчарка, пригнал рабочих, и за день для Грея соорудили роскошный вольер и красивый утеплённый домик. По просьбе хозяина, ночью дверца вольера обязательно была открыта — пёс исправно нёс сторожевую службу.

Ученицей я проходила больше года, но добродушная тётка Вика, к которой меня прикрепили, учила на совесть. До сих пор помню свою первую клиентку, которой я шила батистовый летний сарафан. Та была капризна и заставила меня дважды переделывать почти всю работу, меняя детали и элементы лёгкой одёжки прямо на ходу и утверждая, что просила сделать это раньше.

Второй раз я оказалась умнее и заставила её поставить подпись на новом эскизе, только поэтому третий раз переделывать работу мне не пришлось. Зато это навсегда избавило меня от страха перед капризными клиентами.

На своё первое жильё я копила почти семь лет и купила его без ипотеки.

За всю мою жизнь у меня была пара-тройка необременительных романов и даже одно замужество, которое без особых страданий я закончила через полтора года. Мы с Михаилом были слишком разными.

Мне показалось, что, когда муж покинул мою однушку, Грей с облегчением выдохнул. За эти годы он превратился в пса потрясающей красоты и редкого ума. Только он любил меня, не требуя ничего взамен, не пытаясь взять на меня кредит, не разменивая на десяток подружек, не заставляя стоять возле плиты во вторую смену и не скандалил ежедневно.

Мать умерла от алкогольной интоксикации, выпив какую-то дрянь с очередным собутыльником, когда мне было двадцать шесть лет. После окончания школы до её смерти мы не виделись с ней ни разу — дочь её совершенно не интересовала.

Первое время я ещё пыталась звонить, но… К моменту смерти она уже жила в коммуналке, и долги по квартплате были такие, что вступать в наследство я не стала. Скромные похороны я оплатила из своей заначки.

Сразу после развода я все же рискнула взять небольшой кредит и открыла крошечную мастерскую, где работали я и одна помощница — Надя, тридцатилетняя мать-одиночка. Я бралась за любой заказ, не брезгуя ста рублями за укороченные джинсы, и постепенно ко мне потянулись окрестные жители — поменять молнию на куртке, подрубить полотенце, подшить новые шторы.

Через полгода у меня был первый заказ на свадебное платье. Мы с Надей выложились по полной. После этого заказов прибавилось и ещё через месяц я наняла вторую мастерицу.

Нельзя сказать, что я стала супер-бизнес-леди, но через три года уже зарабатывала достаточно для того, чтобы купить хорошую машину — «Тойота рав четыре» и пару раз в год ездить в отпуск по России. На это время заместителем оставалась Надя.

Я не могу назвать её родным и близким человеком, но она была трудолюбива, аккуратна в ведении бумаг и порядочна. Я даже иногда ходила к ней в гости, где мы с удовольствием трепались о своём, о девичьем.

Однажды, услышав от неё историю о том, как родной брат, придравшись к неточности в завещании, отсудил у неё родительскую квартиру после неожиданной гибели их отца, я задумалась о том, кому достанется моё барахло и квартира. Решать я всегда умела быстро.

На следующий день оформленное по всем правилам завещание на Надежду осталось лежать в нотариальной конторе. Знать ей об этом не нужно, но мало ли что… Мне доступны были и Турция, и Париж, и Вена, но оставлять Грея на десять-пятнадцать дней с чужим человеком я не хотела — он везде сопровождал меня, сидя на переднем сиденье нашей машины.

Ежедневно мы много гуляли, я включала очередную аудиокнигу про какую-нибудь очередную бестолковую попаданку, и мы бродили с ним по редкому пролеску час, а то и полтора. Новую квартиру-двушку я специально купила на окраине города рядом с остатками леса.

Самым живым и важным элементом моей жизни был Грей, я не испытывала тоски и одиночества именно потому, что он всегда был рядом. Тот тонко чувствовал моё настроение и жалел меня, когда случались какие-нибудь неприятности на работе.

Если я болела, что бывало не так уж и часто, он приходил в спальню и ложился у меня в ногах, жалея и охраняя. Я с ужасом замечала, как он стареет, как седые волоски появляются на его чёрной морде, как мутнеют от старости глаза и появляется неуверенность в движениях.

Я много читала и увлеклась разными видами вышивки, поэтому вечерами, под голос диктора, корпела над очередной работой, а Грей лежал в дверях комнаты, охраняя меня от всего на свете. Нам было комфортно в нашем маленьком мирке без детей, друзей и предательств. Иногда я в шутку называла его ангелом-хранителем.

Грей умер, когда мне исполнилось тридцать семь лет. Завернув тело своего друга в большое покрывало, я сама похоронила его в том леске, где мы так любили гулять. После этого заехала в магазин, купила несколько бутылок виски и первый раз в жизни надралась вдрызг, в хлам, в сопли…

Виски закончился на третий день.

Я проснулась, воняя перегаром и потом, от назойливого звона в ушах. Пустыня Сахара во рту и болезненная пульсация в висках мешали соображать здраво. Наконец, звон прекратился, и я с облегчением закрыла глаза, но буквально через минуту мобильник завизжал снова. С трудом, кряхтя как столетняя старуха, я протянула руку к тумбочке и взяла омерзительно дребезжащий прямоугольник в руки, взволнованный голос Нади взорвался в мозгу, как бомба:

— Лена, Леночка! Срочно приезжай! Там трубы лопнули… Воду уже перекрыли, ткани мы уже почти все вынесли… Тут Нина с Наташей охраняют… Но всё валяется прямо у входа, на земле! Приезжай срочно!

Я сбросила звонок, ещё несколько минут тупо пялилась в потолок, пытаясь собраться с мыслями, не хотелось двигаться, думать. Пожалуй, если бы не Надя, я бы просто отключила телефон…