Тэмуджин. Книга 4 - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Гатапов cтр.№ 26

Те присели чуть поодаль от очага. Бортэ подала им по чашке молока. Гости обеими руками приняли угощение, потянувшись к очагу, отлили по капле на огонь, безымянными пальцами побрызгали в сторону онгонов и пригубили.

– Ну, откуда вы, какими путями оказались в наших краях? – по обычаю, издалека начал разговор Тэмуджин.

– Мы из рода джелаиров, – отвечал парень, сидевший поближе к Джэлмэ, – четыре года назад наш курень отделился от сородичей и стал кочевать своим малым улусом. Прошлой зимой, когда началась война с борджигинами, на нас напали киятские Бури Бухэ и Алтан. Они перебили наш караул, забрали единственный табун лошадей, а нас угнали к себе на Онон. С того времени живем при них, как подданные. В конце зимы я встретился с вашим нукером Джэлмэ, и он мне рассказал о вас. Я сговорился с друзьями, и мы выжидали, когда вы поднимете свое знамя. А теперь, когда услышали о вашей победе над меркитами, я рассказал обо всем нашим старейшинам, и они согласны вести наш курень под вашу руку.

«Целый курень, с семьями, а это уже немало!» – обрадованно подумал Тэмуджин, но, скрывая свои чувства, удерживая на лице спокойствие, спросил:

– Сколько же вас всего?

– Сто восемьдесят семь айлов, воинов триста двадцать восемь.

– А что, разве плохо вам жить у киятских нойонов? – расспрашивал их Тэмуджин. – Ведь жизнь везде одинакова.

– Нет уж, не везде, – покачал головой Мухали. – С этими жить тревожно, нет никакой надежды на будущее.

– Почему?

– Если позволите говорить прямо, скажу, что это негодные люди. Хорошие нойоны о будущем думают, а эти лишь нынешним днем живут. Кругом беда, а они все пьянствуют, народ их в голоде и нужде пребывает. А главное, своей головы не имеют, не думают о том, куда им вести людей, как улучшить жизнь, а только что смотрят в рот тайчиутскому Таргудаю, а тот, кажется, и вовсе сумасшедший. Люди ведь всё видят, понимают, вот и беспокоятся: с такими вождями будет беда. Не только мы, джелаиры, даже старые их родовые подданные боятся, как бы они не натворили чего-нибудь еще, не навлекли новой беды…

Умная и прямая речь парня понравилась Тэмуджину. Набираясь любопытства, он спросил:

– А что, все ваши пойдут ко мне, никто не воспротивится?

– Все, – твердо сказал Мухали, – мы ведь не по своей воле пошли к этим нойонам, они силой угнали нас. А о вас слухи идут, что законы ваши справедливы, что можете защитить народ от дурных людей… – Помолчав, он неуверенно сказал: – Вот только одно может нам помешать…

– Что? – спросил Тэмуджин.

– Ведь эти нойоны не захотят отпускать нас. Как начнем собираться, они увидят… и тогда все может быть.

Тэмуджин задумался, взвешивая его слова: «Все верно, дядья мои всполошатся не хуже собак, у которых отняли кость. Когда узнают, что они собрались ко мне, то и на меня ополчатся. Сами не полезут, но побегут жаловаться к Таргудаю. А тот от глупости или от пьянства может и встрять в это дело, поднимет и другие борджигинские роды, страху напустит на них: вот, мол, сын Есугея на родных дядей посягнул, скоро и до нас доберется. Натравит на меня всех, сделает врагом, чтобы не возвращать мне долг. Хотя Тогорил-хан весной ему пригрозил, привел его в чувство, но от жадности да на пьяную голову он и на это может пойти. Силы у него еще есть, да и, если что, есть куда и отступить – вниз по Онону, а там и к татарам можно уйти, а те ему обрадуются, ухватятся за него, чтобы усилить смуту среди монголов… Однако и мне теперь нет обратного пути. Если эти парни увидят, что я боюсь связываться с ними, то разочаруются во мне, а там и весь народ от меня отвернется. Скажут: боится настоящей драки, только болтает много. Выходит, остается мне одно: прямо сейчас выступить с войском на Таргудая, пока он ничего не знает, прижать его и потребовать возвращения долга. Главное – не дать ему оглядеться, застать врасплох. Тогда только он испугается, когда нож будет у горла, и уступит. Это и есть единственный способ… Вот, видно, и скрестились наконец наши пути, дядя Таргудай».

В груди у него гулко стучало, будто он уже сейчас встретился лицом к лицу со своим старым врагом.

– Хорошо, я приму вас в свой улус, – сохраняя внешнее спокойствие, сказал Тэмуджин. – А чтобы не случилось беды, в помощь к вам приду со своим войском. Будьте готовы подняться все разом и ждите нас.

– И до времени не подавайте вида, – добавил Джэлмэ.

– Ну, уж это мы сумеем! – радостно улыбнулся Мухали.

Донельзя обрадованные, с просветлевшими лицами, молодые джелаиры попрощались и ушли.

Тэмуджин послал Бортэ за матерью. Та, взволнованная услышанным разговором, торопливо вытерла руки и вышла. Джэлмэ, быстро допив свою чашу, пошел готовиться в дорогу. Взглянув на каменное лицо брата, вышел и Хачиун.

Оставшись один, Тэмуджин неподвижно сидел, пристально глядя на огонь. Немного погодя он оглянулся на онгонов и встал перед ними на колени. Глядя на онгон отца, искусно вышитый матерью из гладкой дубленой кожи, с черными бусинками вместо глаз, просительным голосом обратился к нему:

– Отец, пришло мне время решить дело с Таргудаем, вернуть твое владение… Будь со мной рядом, присмотри за своим войском…

Он долго смотрел на онгон, а видел живое отцовское лицо со строго сдвинутыми бровями, неподвижно смотрящее куда-то вдаль, и нельзя было понять, одобряет он его затею или отвергает.

Он опустил голову, задумавшись о предстоящем, пытаясь разобраться в своих чувствах, привести свой дух и мысли в покой. Давнишний, укоренившийся страх перед Таргудаем, отступивший было с получением отцовского войска, а потом не раз подступавший и тревоживший, теперь вновь охватил его и придавил всей своей силой. Вновь наступило для него время испытания, впереди невидимо замаячил исход: победа или гибель. Все мысли и заботы, которыми он был охвачен предыдущие дни и еще совсем недавно тщательно обдумывал, разом улетучились, осталось лишь одно знакомое жгучее чувство – как перед прыжком на дикого, необъезженного жеребца-пятилетка. Ему сейчас казалось, что Таргудай будет разъярен его требованием, в безумстве поднимет все борджигинские войска и пойдет на него войной – точно так же, как год назад он пошел на керуленских. Неизвестно было, какие роды сохранят ему верность и встанут за него, а какие останутся в стороне. На миг еще раз пришла спасительная мысль позвать в поход Джамуху, но он тут же отверг ее: опять начнется война между родами и виновником ее будет он, сын Есугея.

«Таргудай на всю ононскую долину будет кричать, что на деле я оказался не лучше других, когда самому захотелось добычи, – думал он. – Но прийти сам и потребовать долг я имею право – этим никто не сможет меня попрекнуть».

Он еще раз взглянул на онгон отца, пытаясь понять, одобряет ли тот его, и тут вдруг явственно услышал его строгий голос:

– Иди!

Тэмуджин вздрогнул и оглянулся вокруг; в юрте никого не было, огонь в очаге по-прежнему ровно освещал решетки стен. Он снова взглянул на онгон, но тот так же холодно смотрел на него своими черными бусинками.