Тэмуджин. Книга 4 - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Гатапов cтр.№ 14

– Мы рады, – возгласил он, многозначительно оглядываясь на других, – что у нашего брата сын оказался таким удачливым вождем: меркитов разгромил, добычей разжился, это великая победа!

– Прославил наш род! – дружно вторили ему другие. – Теперь о нас, джадаранах, все будут говорить!

– Племянник наш даже отца превзошел.

– С таким мы не пропадем…

– Ха-ха-ха-ха…

Тэмуджин, слушая их втихомолку, поначалу презрительно усмехался про себя: «Что это они говорят? Разве Джамуха один разгромил меркитов? А как же кереитский хан? Да и мой тумэн не был последним. Это мы с ханом позвали Джамуху в поход, а он пошел с нами и всего лишь…»

Удивленный речами джадаранских нойонов и немало оскорбленный ими, он гадал про себя: к чему бы такие высказывания?

Поразмыслив, он разгадал их замысел: «Все-таки они не такие глупцы, чтобы на самом деле так думать! Видно, подольститься хотят, задабривают, как собаке бросают кость… Но поймет ли это анда?»

Он взглянул на Джамуху. Тот, поначалу тяготившийся своими гостями, теперь, после двух чаш крепкого архи, разогретый словами старших сородичей, польщенно улыбался, блаженно щурил глаза.

Позже дядья анды, хитро переглядываясь между собой, перевели разговор на другое.

– Племянник, а как же нам быть с добычей? – Бату-Мунхэ, беря очередное баранье ребро и собираясь откусить, с улыбкой покосился на Джамуху. – По древнему обычаю, каждый нашедший добычу должен поделиться с сородичами. И мы всегда, как пригоняли из набегов табуны, половину отдавали нашему брату, твоему отцу. Из уважения отдавали, как старшему в роду…

«Вон к чему были эти разговоры! Я так и знал! – Тэмуджин, убедившись в правоте своих подозрений, ахнул про себя: – Добычей приехали поживиться. Эти же люди весной ограбили его, обглодали как стервятники и бросили, а теперь не стесняются лезть к нему в долю… Сами-то не пошли в поход, побоялись, наверно, думали, что меркиты не дадутся так легко…»

Бату-Мунхэ дружно поддержали другие. Хя-нойон, за степенным, рассудительным тоном скрывая злую усмешку, выговаривал:

– Ведь ты у нас старший нойон в роду, поставлен самим кереитским ханом, а потому и должен заботиться обо всех.

– А как же иначе! – вторили остальные. – Для чего тогда старший в роду?

– Старший должен поддерживать остальных!

– Делиться – святой обычай…

– Как без этого жить нам?..

Джамуха, от неожиданности опешив и перестав улыбаться, недоуменно смотрел на них. Припертый со всех сторон их взглядами, он растерянно переглянулся с Тэмуджином.

Негромко покашляв в рукав, поправляя голос, он быстро сказал:

– Хорошо, я знаю обычай. Всем дам приличную долю, об этом не беспокойтесь.

Дядья удовлетворенно переглядывались между собой…

– Вот это другое дело!

– Племянник наш хороший человек!

– Уважает своих дядей!

– Такой даст так даст, не будет мелочиться.

– Ясно, что не будет жадничать.

– Он что, баба какая-нибудь?

– Не-ет, наш племянник – мужчина!

– Ха-ха-ха…

До позднего вечера шел пир в айле Джамухи. Опьянев, развеселившись, дядья шумели, наперебой обращаясь к нему с криками похвалы, хохотали, с размаха хлопали его по плечу.

Тэмуджин, искоса поглядывая на анду, замечал, как у того от досады наливалось кровью лицо и набухали скулы. Вынужденный быть в своем доме приветливым со старшими сородичами, анда насильственно улыбался, согласно кивал им.

Улучив время, когда те, отвернувшись, смеялись над чем-то между собой, Джамуха тихонько преклонил голову к Тэмуджину, едва слышно сказал:

– Ненавижу их!..

Тэмуджин просидел с ними до позднего вечера. Глядя на перепивших глупых и жадных людей, чувствуя нестерпимое отвращение к ним, он хотел уйти пораньше, но через силу заставил себя остаться, не желая оставлять с ними анду одного. Лишь когда те один за другим свалились прямо у столов и захрапели, он попрощался с Джамухой и пошел в свой айл.

На другой день перед полуднем приехали поздравить их нойоны со среднего Керулена – джелаирского, олхонутского, элджигинского и некоторых других родов – всего человек двенадцать. Был с ними и тесть, хонгиратский Дэй-Сэсэн.

На этот раз пригласили гостей в айл Тэмуджина. День стоял ясный, безветренный. Встречали именитых людей у коновязи, принимая у них лошадей и наливая всем по чаше айрага.

Дэй-Сэсэн, сойдя с коня, поздоровавшись с Тэмуджином и Оэлун, едва пригубил из чаши и с дрожащим лицом шагнул к Бортэ, скромно стоявшей за спиной мужа, порывисто обнял ее. Долго стоял, по-медвежьи неуклюже прижав ее к себе, затаив в суженных глазах скупую слезу, гладил по голове. Было видно, что он тяжело перенес весть о том, что дочь захватили меркиты, болел душой за нее.

Наконец он отпустил ее, напоследок поцеловав в голову.

– Слишком поздно я узнал о набеге меркитов, а то бы с вами пошел, – с сожалением сказал он Тэмуджину и, высморкавшись в рукав, признался: – Боялся я, что навсегда потерял свою дочь… Ее-то я любил больше других. Сыновей, бывало, каждый день плетью кормил, а на нее рука не поднималась… Думал, замучают ее меркиты, погубят, а оказалось, что зять мой не такой человек, чтобы просто так отдать жену врагам. Очень я уважаю тебя за это, сынок мой Тэмуджин, ты оказался такой же истинный волк, как и отец твой.

Тэмуджин скромно молчал.

Остальные нойоны стояли толпой и держались весело, беспечно. Они лишь мельком взглянули на расчувствовавшегося Дэй-Сэсэна, понимающе покачали головами и отвернулись, переговариваясь между собой, оглядывая богатый айл Тэмуджина. Один из них, джелаирский Хулан, подошел к огромной, в два алдана шириной, арбе, взятой в добычу у меркитов. Схватившись обеими руками за высокое, в рост человека, колесо, он с силой покачал ее, говоря другим:

– Вот это арба так арба, я давно не видел такой. На такую и юрту можно поставить, ездить, не снимая.

Остальные посмеивались, окружив огромную телегу, сделанную меркитскими умельцами, внимательно разглядывая добротно скованные железные части.

Угощали нойонов у внешнего очага, почти без крепкого, лишь по чаше архи поднесли им, чтобы побрызгать огню и богам. Скоро Тэмуджин пригласил всех в большую юрту. Он нарочно отделил одно от другого – угощение и разговор с нойонами. Разговор же он приготовил непростой.

Все последние годы, особенно после первой встречи с кереитским ханом, он часто и подолгу размышлял о положении в племени, о том, что происходило в последние годы, о причинах смут и войн, о том, как можно улучшить жизнь соплеменников. Мечтая вернуть отцовский улус, думал о том, как он сначала устроит свое владение, а затем обратится к остальным нойонам, чтобы договориться, как установить между родами твердый порядок, нерушимые правила. Особенно много думал он об этом в последнее время, в долгой дороге из меркитского похода.