Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов - читать онлайн книгу. Автор: Марк Моффетт cтр.№ 72

Один обитающий на растениях вид муравьев-древоточцев включил плавание в свою рутинную фуражировочную активность – это такое невероятное поведение, что мне пришлось его увидеть, чтобы поверить ^[335]. Чтобы это сделать, я вернулся в Бруней, родной дом «взрывающихся» древоточцев cylindricus, и проехал около часа на запад от столицы, пересекая большую часть этой крошечной страны, до сохранившегося участка красного меранти, исчезающего из-за лесозаготовок дерева с длинным светлым стволом. Там я нашел рабочих Camponotus schmitzi, ползающих по насекомоядным растениям, растущим как лианы у подножия меранти.

Насекомоядное растение – обычно не самое здоровое место для муравья, поскольку это растения-хищники. Кувшинчик, вырастающий из скрученного усика на концах измененных листьев, содержит жидкость, в которую насекомые скатываются и тонут после «аквапланирования» с гладкого обода кувшинчика, как человек поскальзывается на банановой кожуре ^[336]. Растение выделяет пищеварительные ферменты в эту жидкость, она разлагает трупы и помогает усваивать питательные вещества. Муравьи – самая частая еда этого растения, за исключением постоянно живущего там вида муравьев-древоточцев Camponotus schmitzi, гнездящихся в усиках этого растения и способных нырять в жидкость, после чего выныривать живыми и здоровыми.

В тот день я наблюдал, как муравьи ныряют в кувшинчики, чтобы поплавать, оставаясь под водой до 30 секунд. На дне одного из водоемов два рабочих тянули труп сверчка, протаскивая его вверх через водный мениск – само по себе подвиг, учитывая, как трудно маленькому существу преодолеть поверхностное натяжение в капле воды. Затем эта пара втащила тело вверх по стенкам кувшинчика, тоже непростая работа, поскольку поверхность там скользкая благодаря шелушащемуся воску, помогающему кувшинчикам удерживать добычу. Медленно, но муравьи все же затащили сверчка на нижнюю сторону ободка кувшинчика, где собралась еще дюжина рабочих, чтобы его съесть.

Муравей Camponotus schmitzi ныряет в пищеварительные соки насекомоядного растения в Брунее, Борнео, и вытаскивает оттуда труп сверчка

То, что выглядит кражей, оказывается, служит растению на пользу. Работая парами и тройками, маленькие ныряльщики убирают трупы насекомых, весящие в несколько раз больше. Эти тяжелые тела не могут нормально перевариться в растении, а потому будут гнить. Жидкость загрязнится аммиаком и органическими веществами, приведет к чему-то вроде острого несварения и вызовет гниение кувшинчика. Следовательно, муравьи помогают растению, удаляя крупную дичь, но они также и кормят его: пока мои рабочие ели сверчка на краю кувшинчика, мелкие кусочки насекомого падали обратно в жидкость внизу, где растение их усвоит. Для Camponotus schmitzi насекомоядное растение – это первоклассное мирмекофильное растение, предоставляющее своим резидентам все, что им нужно: дом, мясо и даже десерт в виде нектара на краю кувшинчика, который также привлекает невезучую добычу.

При ходьбе, плавании, лазании или падении маленький размер муравья влияет на то, как он путешествует по своему миру. Хотя мы обо всех муравьях думаем как о мелких существах, они отличаются по размерам в несколько тысяч раз. У среднестатистического вида муравьев рабочие чуть меньше 3 миллиметров – меньше муравья-портного и примерно как мелкий рабочий муравья-мародера. Но муравьи с минимального края размерной шкалы, такие как Carebara atoma, «муравей-атом», поистине лилипуты. Я однажды отделил кусок коры от дерева в Сингапуре и обнаружил четыреста желтых точек: целую семью их близкого родича Carebara overbecki. Миниатюрные рабочие были почти того же размера, что и atoma, их овальные головки почти так же малы, как одноклеточная инфузория-туфелька. Чуть более крупные солдаты имели удлиненную голову с двумя рожками ^[337].

На другом конце шкалы находится солдат муравья-древоточца Camponotus gigas, он, конечно, не с машину величиной, как те муравьи, что терроризировали Лос-Анджелес в культовом фильме 1954 года «Они!» (Them!). Длиной чуть больше дюйма, что весьма посредственно для насекомых, он намного не дотягивает до самого массивного взрослого насекомого в мире – самки гигантской уэты, огромного бескрылого сверчка, которую я поймал на Малом Барьерном острове в Новой Зеландии (она весила 71 грамм, в три раза больше лабораторной мыши). Один ученый заметил, что виды муравьев с более крупными рабочими проявляют больше видов поведения, и предположил, что это может быть благодаря их большему размеру мозга ^[338]. Однако рабочие Camponotus gigas не поразили меня особой сообразительностью, да и вообще, в том, чтобы оставаться относительно маленькими, есть много физических преимуществ.

Хотя маленькое тело муравья теряет тепло и воду легче, чем мое или ваше, и быстрее перегревается на солнце, в нем также без сложной сердечно-сосудистой системы циркулируют питательные вещества. Как мы уже видели, размер муравья дает возможность забираться наверх почти без усилий и падать, не рискуя сломать ногу. Муравьи могут дрейфовать или плавать, если попадут под ливень, и переживать долгое погружение в воду благодаря их вялому метаболизму. (Хотя муравьи-портные тонут необъяснимо быстро, облегчая камбоджийцам их сбор в воде; люди вылавливают тельца насекомых и потом добавляют их в блюда для остроты.)

Впрочем, муравьи совсем не малы. Пантера может впечатлять своим весом и мощью, но по сравнению с муравьем она лишь малая часть леса, в котором живет, – если измерить в ее экологическом вкладе и в размере. У муравьев, в сущности, два размера тела: индивида и семьи. Чтобы понять эту основную истину, я использую мысленное упражнение, которому научился в магистратуре, изучая муравья-мародера. Сначала я выслеживаю отдельного муравья. Потом я рассматриваю несколько муравьев коллективно, группу рабочих, выполняющих какую-то задачу. И наконец, я освобождаю свое воображение от того, что находится прямо передо мной, подражая немецкому химику Августу Кекуле, открывшему стройную структуру молекулы бензола во сне. Позволяя своей фантазии выйти за пределы видимого, я созерцаю функционирование целого: всех муравьев, в гнезде и вне его, с рабочими, объединенными, как клетки человеческого тела, в сверхорганизм.