Атомный конструктор №1 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 72

Мнения о путях выхода из намечающегося кризиса разделились не только внутри отрасли (ВНИИЭФ и уральцы имели разные «рецепты» решения проблемы), но и среди военных. Разные НИИ Министерства обороны смотрели на проблему по-разному. Порой выдвигались просто несуразные идеи, и их авторы были весьма активны, пытаясь доказать свою правоту «наверху».

И вот тут Давид Абрамович проявил все свои лучшие качества. Он был одним из немногих, кто сразу, твердо и убежденно, заявил, что будущее стратегических ядерных вооружений — за боеприпасами, стойкими к поражающим факторам ядерного взрыва: нейтронному облучению, рентгеновскому излучению и ударной волне. Надо повышать не только уровень удельного энерговыделения (то есть — количество килотонн на килограмм веса заряда), но и уровень стойкости. При этом он был готов «отдать за стойкость» вполне разумный процент мощности заряда.

1966 год стал в этом отношении «знаковым» — было испытано два заряда разработки ВНИИЭФ с повышенным уровнем стойкости и удельного энерговыделения. Они и явились основой для схем и конструкций зарядов третьего поколения.

Направление, заданное далеко не в последнюю очередь Давидом Абрамовичем, определило весь последующий облик ядерной оружейной работы. А его идеи имели далеко идущие последствия, и далеко не только для конструкторов. Был дан мощный толчок развитию всего института: новые методики расчетов и оценок, новые физические установки, воспроизводящие поражающие воздействия, новые материалы, новые подходы к конструкции — все это имело истоком тот подход, одним из идеологов которого был Давид Абрамович.

Более того — теперь и ракетчики начали уделять вопросам стойкости соответствующее внимание.

ОТДЕЛЬНОЙ эпопеей стала разработка принципиально новых, безопасных капсюлей-электродетонаторов (БЭДов) для зарядов. Это была исключительная по важности и актуальности задача, решение которой пришлось на начало 60-х годов, и вклад Фишмана здесь оказался выдающимся.

Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что при всей внешней малости объекта разработки (капсюль-детонатор по размерам невелик), создание БЭДов имело огромное значение для обороны страны — новые капсюли позволяли существенно повысить боевую готовность и безопасность систем ядерного оружия. Последнее было очень важным — вспомним хотя бы все волнения, связанные с вынужденной посадкой Ту-16 с РДС-37 на борту.

В первом атомном заряде РДС-1, испытанном в 1949 году, был применен капсюль-детонатор, исключительно чувствительный к зарядам статического электричества. В детонаторе применялось инициирующее взрывчатое вещество, для взрыва которого, по образному выражению доктора физ. — мат. наук Владимира Константиновича Чернышева, было достаточно энергии, затрачиваемой на единичное моргание одного глаза.

Были случаи самопроизвольного срабатывания подобных капсюлей-детонаторов от зарядов статического электричества. Случалось — гибли люди.

«Нештатного» подрыва детонаторов в составе «изделий» не происходило ни разу — это было бы уже не просто ЧП, а катастрофическое ЧП даже в том случае, если бы ядерного взрыва не произошло. Однако потенциальная опасность имелась, ее видели, но понимали, что «в лоб» такую проблему не решить. А решать ее надо было. Войска насыщались ядерными зарядами, а заряды были оснащены очень опасными инициаторами подрыва.

Поднял вопрос тот же Чернышев — в 1955 году он подготовил письмо в Совет Министров СССР с предложением поручить специализированному НИИ разработку электродетонатора без инициирующих ВВ.

Ответа не последовало.

Чернышев еще раз проанализировал результаты собственных исследований по возбуждению детонации в бризантных ВВ ударными волнами и под действием удара летящей пластины, проработал зарубежную литературу по этому вопросу… И пришел к убеждению, что можно создать не только электродетонатор без инициирующих ВВ, но и генератор с приемлемыми массо-габаритными параметрами для синхронного подрыва таких ЭД в больших группах — до 1000 штук.

Затем было проведено специальное исследование, завершившееся созданием безопасного экспериментального электродетонатора. С учетом места изобретения первого безопасного ЭД он был назван Д-22 — детонатором 22-го отдела, и в 1962 году экспериментальный образец Д-22 в составе ядерного заряда был успешно испытан в полигонном опыте. Это был революционный шаг в обеспечении безопасности ядерного оружия и взрывных экспериментов.

После испытаний экспериментального образца Д-22 Давид Абрамович сразу же поставил вопрос о разработке боевого серийного образца и обратился к Главному конструктору КБ-2 ВНИИЭФ Кочарянцу с просьбой об этом. Однако Самвел Григорьевич, в КБ которого разрабатывались капсюли-детонаторы, отказался, мотивируя отказ тем, что в КБ-2 разрабатывается свой вариант безопасного ЭД. И тогда Давид Абрамович со свойственными ему смелостью и предвидением решил начать разработку безопасного ЭД в КБ-1.

Казалось бы, зачем, не имея опыта в разработке ЭД, взваливать на себя огромный груз ответственности? Но Давид Абрамович, с его государственным подходом к делу, понимал, что нельзя останавливаться на одном варианте — может случиться всякое. Забегая вперед, скажу, что в своем предвидении Фишман оказался прав, в КБ-2 так и не был разработан серийный безопасный ЭД. Зато он был разработан в КБ-1.

Один из участников той разработки, лауреат Государственной премии СССР, Анатолий Ефимович Телегин, в своих воспоминаниях писал: «Обо всех перипетиях истории с безопасным ЭД можно написать роман. Здесь в полной мере проявился дар организатора, твердость характера, талант ученого и конструктора Фишмана. Он организовал творческий коллектив единомышленников-энтузиастов, объединив под своим началом электрофизиков, газодинамиков, конструкторов, специалистов по ВВ, технологов и производственников. Уже по составу участников можно было судить о его широкой научно-технической эрудиции. Это была удивительная черта характера Давида Абрамовича — умение объединять вокруг себя людей разных специальностей, с разными характерами и запросами, жизненными устоями и мировоззрением.

Он побуждал людей к инициативе и творчеству, давая им свободу и в то же время держа нить разработки в своих руках, пресекая попытки отхода от принятых решений. Впервые в практике КБ-1 он ввел в режим работы еженедельный отчетный день («черные пятницы»), когда отчитывалось каждое подразделение, обсуждались и оперативно решались, иногда методом «мозгового штурма», возникающие вопросы и проблемы…

По его инициативе и указанию в секторах 03 и 05 были созданы специализированные отделы по ЭД, на заводах № 1 и № 2 ВНИИЭФ — организованы участки по их изготовлению и снаряжению.»

На работах по Д-22 в перспективного специалиста вырос Валентин Николаевич Лобанов, будущий лауреат Ленинской премии и Государственной премии СССР, доктор технических наук, заслуженный деятель науки РФ. Он и через десятилетия хорошо помнил, как вначале определялся облик нового важнейшего конструктивного элемента заряда, а потом — с 1963 по 1965 год — шла напряженная работа по изучению характеристик различных модификаций Д-22.

Тогда было испытано примерно 30 000 ЭД! Вспоминая о тех днях, Валентин Николаевич резюмировал: «Статистика внушительная!» Да уж! Пожалуй, даже непрофессионал не может с ним не согласиться. В среднем это — тридцать опытов в день за тысячу дней непрерывной работы без выходных и отпусков. Конечно, без отдыха не обходились, но и опытов порой приходилось проводить не тридцать в день! А ведь это были взрывные опыты — пусть и с малыми навесками взрывчатого состава.