Воспоминания генерала Российской армии. 1861–1919 - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Иванов cтр.№ 70

15 декабря командир корпуса генерал Гандурин приказал все учебные команды из госпитальных зданий перевести в здания фабрики Лапшина в Торенсберге, по Баускому шоссе, недалеко от моей квартиры.

16-го, в 8 часов утра, выехал на позицию 481-го полка в Нейгоф, осмотрел окопы второй линии и попал на освящение бани Красного креста, в овраге на берегу Сухой Двины, между первой и второй линиями окопов. Вся баня в откосе оврага, вроде огромного блиндажа, очень хорошая и удобная — на самой позиции. Выпили и закусили хорошо. Снялись группой при тихо спускающемся снеге.

В ночь на 19-е (Новый год) генерал Гандурин приказал в 12 часов произвести залп из орудий по немцам — т. е. поздравить их с Новым годом… Немцы в долгу не остались — открыли ураганный огонь из орудий, минометов, бомбометов и пулеметов, и мы понесли напрасные жертвы.

В ночь 20/21 был произведен поиск на Верземюнде, и нарвались на проволочные заграждения, понеся потери, а дело не сделали.

22-го получили приказание быть наготове — около Олая затевался поиск. Немцы опутали себя проволочными заграждениями, шириною от 200 до 600 шагов ширины, разумеется, мы без артиллерийской подготовки ничего сделать не можем.

23-го у Тирульского болота бригада латышей взяла три линии окопов, орудий — 4, пулеметов — 8, пленных — 500, и раненых немцев — 400 человек, но это произошло от того, что у немцев по болоту было мало проволочных заграждений, болото замерзло, а они прозевали.

24-го — Сочельник, на позициях тихо. Вечером мы с Зиной поехали на всенощную в собор, прослушали «С нами Бог», как вдруг сзади появился наш шофер и доложил, что меня требуют в штаб дивизии и что автомобиль готов у собора… Вышли из собора — метель сухого снега шуршала. Сели и понеслись. У нашей квартиры высадил Зину, а сам двинулся дальше. Начальника дивизии вытребовал к себе командир корпуса. Приехал домой в 12 часов ночи.

25 декабря — праздник Рождества Христова встретили по-праздничному. На обед к нам приехали «на гуся» капитан Текелин, штабс-ротмистр Прибыль и поручик Курносов, выпили и пообедали хорошо и весело.

26-го и 27-го операция у Тируля и Олая развивается хорошо — 18 орудий с зарядными ящиками стоят в плену у собора. Ура! От Икскюля до Олая все сидят наготове — мертвая тишина.

28-го у Олая бой идет. Части 19-го корпуса прибывают на помощь олайским героям. Вечером ездили смотреть трофеи у собора — производят они огромное впечатление.

29-го всю ночь и день шел бой у Олая. К вечеру бой затих. Взято тяжелых орудий — 21, легких орудий — 11, бронированных автомобилей — 2, пассажирских автомобилей — 8, походных кухонь — 20, зарядных ящиков — 11, винтовок — 13 тыс. штук, лошадей — 300 и казначейство ^[210]… Ура! С нами Бог. Все как-то оживились, явилась вера в себя.

30-го на позициях тихо. Около трофеев, стоящих у собора, толпы народа и солдат — любуются на пушки и хвалят храбрецов. Купил пластинку генерала Холодовского — это прототип моей определительной пластинки.

31 декабря — последний день кровавого 1916 года. Наш штаб дивизии переходит в Джилит, это вперед к позиции у Кекау, версты на две. Учебные команды переходят в Белингоф. Все ругаются: только что устроились на зиму — и выгнали. Большого труда стоит перекладка и переноска телефонных проводов. Нового года не встречали, а спали сном праведника.

1917

1 января 1917 года. Ровно в 12 часов ночи, на Новый год, немцы нас поздравили, как и мы их, залпами из орудий… они очень любезны. На новогодний обед мы пригласили капитана Текелина, ротмистра Прибыля и поручика Курносова. Было очень весело.

2-го 18-й Сибирский стрелковый полк взял у озера Бабит Пулеметную горку. [Из] 10-го полка попали ранеными в плен подполковник Курош и капитан Занько.

3-го генерал А. Ф. Бендерев в мрачном расположении духа: у Олая три полка отказались идти в атаку… Капитан Текелин переведен в школу прапорщиков и сегодня уехал. На позициях тихо.

7 января. В армии появилась язва разложения под влиянием агитаторов и прокламаций: в 17-м и 18-м Сибирском стрелковых полках за отказ идти в атаку 23–27 декабря под Олаем расстреляно 75 человек… Начало конца армии и России.

8-го ездили в театр. Назад Зине пришлось надевать бурку и папаху и под видом офицера ехать через мост. Женщин ночью на левый берег Двины приказано не допускать. Боятся шпионажа… А днем-то разве шпионка не может проехать?..

11-го был у нас полковник Богданенко-Толстолес и рассказывал про полк. Старых офицеров в полку осталось он, Сафронов, Шестаков, Коняев, Логвененко и только… остальные все новые.

12, 13, 14-го, опять бой у Олая и вправо от Митавского шоссе к мызе Лединг ^[211]. Особенно зловеще блестят ночью зарницы от орудийных вспышек с глухими раскатами выстрелов. От Олая до Сухой Двины — тихо. Морозы стоят порядочные –15–18° Р.

18-го племянника Володю ранили, и лежит в Латышском госпитале, бульвар Наследника, д. № 29, палата № 6.

Произвел испытания всех учебных команд: строевой, пулеметной, саперной и траншейных орудий. Успехи — сверх ожидания, блестящие.

21-го вспышка у домашнего очага — Зина вдруг объявила, что уезжает в город, и уехала. По телефону сообщила, что она в Петербургской гостинице и просит свои вещи…

22-го, вещи, разумеется, послал с Нечаевым и на дорогу 500 руб. с Богом. Вдруг вызов по телефону и слышу слезы… и другой уже тон. Поехал и нашел ее в слезах и в холодном номере. Взял ее, и поехали домой, а мороз 20 градусов — дома тепло и ссора позабыта.

23-го командир корпуса генерал Гандурин своими бездельными требованиями вконец извел нашего горячего начальника дивизии генерала Бендерева. Не дай Бог, если на «высший» пост попадет недоучка — изведет своим дурачеством.

24-го, в 7 часов утра, скоропостижно скончался от разрыва сердца офицер нашего штаба — подпоручик Всеволод Григорьевич Лебедев, очень хороший был человек. На позициях тихо, только над белой пеленой снега вьются тонкие струйки окопных печурок.

28-го ездил навестить Володю — раны хотя и затягиваются, но ноют и не дают спать.

30-го получил в подарок из 10-го полка творогу, сметаны и сливочного масла. На позициях немая тишина.

4 февраля выпало снегу на пол-аршина, так что в некоторых местах, где сугробы, автомобили застревали, а поэтому приказал всем учебным командам расчистить дорогу от Торенсберга до мызы Ромензгоф, т. е. до половины пути до штаба дивизии, а дальше расчищали полки.