Воспоминания генерала Российской армии. 1861–1919 - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Иванов cтр.№ 64

8-го и 9-го погода ясная и морозу –20° Р. Немцы засыпают «чемоданами» Икскюльское укрепление.

10 декабря для меня было роковое: после обеда лег отдохнуть. В 3 часа дня меня разбудил полковой адъютант Сафронов и передал, что немцы осыпают все наши батареи и, как видно, затевают что-то… Я как был в одном белье, так и вышел в телефонную комнату и начал принимать донесения и отдавать приказания. Дело было спешное, мне потребовалось выбежать в сени в в[атер]к[лозе]т, и я выбежал… Горячка артиллерийского боя продолжалась до 7 часов вечера, но я уже почувствовал — озноб. За ужином я уже не мог ни выпить рюмку коньяку, ни ужинать… Принял кефдолу… жар и озноб всю ночь.

11 декабря слабость страшная — ни рукой, ни ногой. Послали конного ординарца в Ригу за сушеной малиной. Вечером заварили большой чайник, и я выпил полчайника, а остатки пил ночью.

12-го проснулся в 4 часа утра — весь мокрый, денщик Нечайка переменил на мне белье. Я еле могу подняться с койки. Температура утром — 39,9, а вечером — 38,6. Заезжал генерал Триковский и, увидев меня в постели, только покачал головой. Полковой врач еще не может определить, что у меня, но я чувствую, что плохо…

13-го ночью опять сильный пот, слабость страшная, и я насилу соображаю и отдаю приказания — в голове плохо. Появился кашель. Температура утром — 37,3, вечером — 37,8.

14-го кашель всю ночь. Не могу ничего есть — все противно. Температура утром — 37, вечером — 39,3.

15-го почти ночь не спал. Температура утром — 39… Врач объявил мне, что за последствия он не отвечает, и мне надо ехать в госпиталь. Подал рапорт о болезни. На завтра вытребовали из Риги автомобиль. Температура вечером 39,7… появилось кровохарканье.

16-го автомобиль с графом Николаем Николаевичем Сиверсом прибыл в 10 часов утра. Меня уложили, укутали и повезли в Ригу в госпиталь. За ночь выпал глубокий снег, и шофер ошибся и завез в канаву — еле выбрались. В 1 ч 20 мин дня приехали в госпиталь № 327, помещающийся в здании Коммерческого городского училища на Соборной площади или, как говорят в Риге, «эспланаде». Здание отличное. Из автомобиля в госпиталь меня повели под руки… Температура вечером — 41,2. У меня крупозное воспаление легких — кровь отхаркивается целыми лоскутками… На ночь обтерли уксусом со спиртом и наложили на грудь компрессы.

17-го ночь не спал, кашель с кровью. Сестра милосердия всю ночь просидела у моей кровати, из чего я заключил, что могу отправиться к праотцам… по временам терял сознание, но быстро опять начинал мыслить. Пот лил ручейками — я весь мокрый.

17 декабря температура утром — 37. Врачи поздравили с благополучным кризисом — сердце выдержало, и я спасен. Утром заснул и видел во сне Евсевия, архиепископа Владивостокского, который сказал: «Успокойся». Кровохаркание сильное.

18-го проснулся в 10 часов утра. Температура — 36,6. Самочувствие хорошее. Навестил граф Н. Н. Сиверс. С 12 до 3 часов дня спал как убитый. Вечером температура — 36,9.

19-го температура утром — 36,5. Небольшая слабость. Сегодня, с 10 декабря, первый раз ел — полкотлетки. Вечером в госпитале, в актовом зале, для раненых и больных был концерт. Заезжал Володя и был на концерте.

20-го заснул только в 3 часа утра и проснулся в 9 часов утра. Сегодня я обедал: рюмка коньяку, суп, котлетка и клюковный кисель. После обеда крепко уснул. Температура утром — 36,3. Вечером — 36,5.

21-го температура — 36,2. Самочувствие хорошее. Приезжал Н. А. Сафронов и доложил о положении полка и всей боевой обстановке. Кровь еще есть, но уже мало.

22-го температура — 36,3. Приезжал поручик Писляк. Дело идет быстро на поправление. Начинаю скучать по полку.

23-го температура — 36,4. Всех офицеров из офицерского отделения отправили сегодня в Петроград, я остался один. Сегодня в 10 ч 30 мин вечера получил телеграмму из штаба армии о разрешении мне отпуска — ура, теперь только вопрос о здоровье. Заходил ко мне прапорщик Я. И. Кондратьев — приехал за закупками на праздники… Мне разрешено выходить на воздух, но ненадолго.

24-го Сочельник. Погода сырая и туманная. Скука. Ездил с Я. И. Кондратьевым в город, купил для дороги чемодан — 26 руб. и несессер — 26 руб. За всенощной был в соборе, служил архиепископ Иоанн. Певчие пели плохо. После всенощной пришел в госпиталь и в одиночестве выпил коньяку под отличную семгу, поел щей и лег спать.

25 декабря Рождество. Был за обедней в соборе. Обедал в госпитале один-одинешенек… Скука непомерная.

26-го был за обедней в соборе. Заезжал подполковник Александр Всеволодович Курош. Вечером был в иллюзионе.

27-го, сегодня, в госпиталь привезли из полевой хлебопекарни № 8 21 солдатика-хлебопека, отравившихся денатуратом в первый день праздника. Кричат на весь госпиталь, страшные мучения — ад…

28-го до утра умерло 8, кончаются еще 4. Был в бане у Крюгера на Школьной улице, вымылся отлично. Скорей в полк, на позиции — там лучше.

29-го заехал Я. И. Кондратьев. Я получил медицинское свидетельство, поблагодарил врачей и сестер, распрощался, и поехали в город за закупками (портплед и замшевая сумочка), заехали на городскую полковую квартиру и в 11 ч 15 мин дня отправились в полк. В 2 часа дня мы уже сидели за обедом в штабе полка в том же Купфергаммере…

30-го получил отпускной билет только по 5 февраля ^[193].

31-го весь день в приготовлениях. Новый, 1916 год встретили молебном, после которого ужин. На позициях тихо. Из моего дневника: «Сегодняшний день — последний день несчастного 1915 года… Сколько горя, слез и обид нанес несчастный 1915 год… сколько разбил жизней, сердец и семей… а крови и смертей… Боже, дай нового ясного счастья…»

1916

1 января 1916 года — я целых два дня сбираюсь в путь далекий и вместе с тем даю директивы и указания подполковнику А. Ф. Круковскому по командованию полком.

3-го, в 8 часов утра, выехал из Купфергаммера в Ригу. Мороз был около 15°, но моя неизменная лисья шубка грела превосходно. Вечером я уже катил на Петроград.

5-го прибыл в Москву к брату Николаю на Новую Басманную в старинный полицейский дом.

6-го был на Крещенском параде и слышал стрельбу из пушек с Тайницкой башни и вспомнил свое детство.

7-го и 8-го делал закупки подарков во Владивосток.

9-го в 10 часов утра, поехали на Ярославский вокзал, распрощался с Колей и его семьей и двинулся на север к родному Ярославлю. Поздно, около полуночи, поезд остановился на станции Ярославль, в лунную ночь я разглядел село Крест, большую Московскую дорогу, заставу и больше ничего. Когда поезд двинулся дальше через Бутырки и реку Которосль и остановился на Всполье, то только по церквам Иоанна Предтечи и Пятницы на Всполье ^[194] узнал родимые места, а у Леонтьевского кладбища, где покоятся мои родители, так и не мог разглядеть. Переехали Романовскую дорогу, увидел острог, где бывал караульным начальником, влево стояла темная масса Полушкинской рощи, и Волгу-матушку переехал по длинному мосту, высоко над снежной ее пеленой… Вот последний раз, когда я увидел свои родные места.