В серой зоне - читать онлайн книгу. Автор: Адриан Оуэн cтр.№ 49

Наши выводы оказались особенно важны для Джейсона, брата Джеффа: «Теперь я разговариваю с ним гораздо свободнее. Хотя иногда мне не совсем понятно, что он слышит и понимает, а что – нет».

Джейсон просит брата «продолжать бороться». Не сдаваться. «Не знаю, насколько это эгоистично с моей стороны. Трудно потерять кого-то и на самом деле не потерять. Я хочу, чтобы Джефф знал, как много он для меня значит. С нами новый Джефф. Такой, какой есть».

Теперь Джейсон уверен: Джефф понимает, что ему хотят сказать. «В восемнадцать лет братья обычно не говорят друг другу: «Я люблю тебя», – признался Джейсон. – Благодаря вашим тестам я не сомневаюсь: все, о чем я говорил Джеффу, он слышал. И я очень рад, что так и было».

Девятнадцатого июля 2013 года около полуночи Хуан вернулся домой после затянувшейся встречи с друзьями. Он взял на кухне кое-что перекусить, пожелал «спокойной ночи» родителям и отправился спать. Все было как всегда.

Однако на следующее утро, в половине седьмого, все пошло не так. Маргарита проснулась, услышав странные звуки: кто-то громко хрипел. Это ее девятнадцатилетний сын задыхался в соседней комнате, за стеной. Вбежав к нему в спальню, она увидела сына лежащим на животе, лицом в луже рвоты.

Хуана доставили в местное отделение неотложной помощи в южной части Торонто. КТ (компьютерная томография) выявила обширные повреждения белого вещества в его мозге. Были затронуты лобные и теменные доли, области, обеспечивающие работу памяти, внимания и другие когнитивные функции высшего уровня. Затылочная доля также пострадала, были зафиксированы нарушения в задней части мозга, которая имеет решающее значение для обеспечения зрительной функции. Кроме того, глубоко внутри головного мозга сильно повредилась структура, известная как globus pallidus – бледный шар. Бледный шар играет жизненно важную роль в координации движений, и нарушение его функционирования является одним из факторов, вызывающих симптомы болезни Паркинсона.

Такое повреждение головного мозга, обширное и рассеянное, без четких границ между здоровыми и пострадавшими тканями, часто происходит, когда мозг испытывает кислородное голодание. В отсутствие кислорода мозг начинает постепенно отключаться, понемногу, участок за участком, пока не пропадают даже ткани, ответственные за самые примитивные функции организма, например дыхание. Мозг Хуана постепенно выходил из строя. При поступлении в больницу молодому человеку дали три балла по шкале комы Глазго из пятнадцати возможных. Ниже трех – смерть.

Два месяца спустя Хуан не реагировал на внешние раздражители, и ему поставили диагноз – вегетативное состояние. Его кормили и поили через трубку. Родители, с первого дня проводившие с Хуаном дни и ночи в больнице, привезли его к нам. Они надеялись, мы сможем более подробно его осмотреть, возможно, даже сделать некоторые прогнозы на будущее.

Нам с коллегами Хуан внешне напомнил всех пациентов в подобном состоянии – он не спал, но, казалось, ничего не осознавал и ни на что не реагировал. Мы положили Хуана в фМРТ-сканер в надежде узнать, в каком состоянии его мозг и есть ли шанс на некоторое улучшение. Мы попросили его представить игру в теннис. Никакого ответа. Попросили вообразить, что он ходит по комнатам своего дома. И опять – ничего.

Лорена показала Хуану фильм Хичкока. Отреагирует ли мозг нашего нового пациента на перипетии сюжета «Паф! Ты мертв!»? Результаты получились неоднозначные. Слуховая кора Хуана явно реагировала на звуковой ряд фильма; но, как ни странно, его затылочная доля, область мозга, отвечающая за зрение, не «проснулась». Возможно, в результате обширных повреждения мозга, в том числе затылочной (или зрительной) коры, Хуан ослеп? У нас не было способа это выяснить. Однако если Хуан не мог посмотреть фильм, то был и не в состоянии следить за сюжетом, а значит, мы и не увидели бы никакой активности в лобной и теменной областях его мозга. Именно по следам этой деятельности мы определяли, в сознании ли пациент. Два дня спустя мы снова положили Хуана в сканер и повторили всю процедуру. Каждому пациенту следует давать еще один шанс. Мы использовали все наши тесты и снова не получили никакого ответа.

Через четыре дня Хуан вернулся с родителями домой. Он остался для нас загадкой. Мы ничего не смогли выяснить.

* * *

Семь месяцев спустя Лаура Гонсалес-Лара, координатор исследований нашей лаборатории, позвонила Маргарите, чтобы узнать, как себя чувствует Хуан. Время от времени мы связываемся с врачами и родственниками всех наших пациентов, отчасти потому, что у некоторых из них в дальнейшем отмечается прогресс в состоянии здоровья, а нам всегда интересно за этим следить, и к тому же нам просто нравится оставаться на связи с семьями больных, прошедших через нашу лабораторию. Мне всегда не по себе, если приходится прощаться с родственниками пациентов со словами: «Большое спасибо, но мы ничего не можем сделать». Часто это так и есть, наши возможности не безграничны, однако мне кажется неправильным бросать все на произвол судьбы, не предпринимая дальнейших попыток, забывая о надежде.

– Как поживает Хуан? – спросила Лаура.

– Почему бы вам не задать этот вопрос ему самому? – ответила Маргарита.

Вопреки всем ожиданиям, Хуан начал говорить, сам чистил зубы, ел и ходил. Когда Лаура сообщила мне об этом, я едва не упал со стула. Я не верил своим ушам.

– Хочешь сказать, он выздоровел? Вернулся из мира мертвых? – воскликнул я.

Когда я волнуюсь, меня тянет на преувеличения.

– Видимо, да, – как всегда невозмутимо ответила Лаура.

Я никогда не видел и не слышал ничего даже отдаленно похожего на загадочное выздоровление Хуана. Порой пациентам становится немного лучше, из вегетативного состояния они переходят в минимально сознательное, вместо «отсутствия реакций на раздражители» появляются «частичные реакции на раздражители». Здесь же картина была совершенно иной. Как и Кейт, моя первая пациентка, Хуан снова заговорил. Но в отличие от Кейт, он еще и ходил.

Беспрецедентное улучшение здоровья Хуана заставило меня задуматься, действительно ли он находился в вегетативном состоянии, когда его сканировали? Вернулся ли он из серой зоны или же в ней не был? Возможно, на него напал какой-то временный физический паралич – неспособность двигать конечностями, что создавало впечатление вегетативного состояния, а на самом деле он просто ни на что не реагировал. Я проверил историю болезни Хуана, затребовал копии всех его анализов. Обстоятельства дела были четко описаны несколькими неврологами и терапевтами, которые обследовали Хуана во время болезни. Все утверждали одно и то же: в результате тяжелого повреждения головного мозга Хуан оказался в вегетативном состоянии. Компьютерная томография показала, насколько обширны были повреждения.

Я созвал экстренное совещание в лаборатории. За большим столом собрались все, кто работает с нашими пациентами с поражениями головного мозга, и те, кто видел Хуана, и прочие – всего двенадцать коллег: научных сотрудников и студентов. Я хотел услышать как можно больше мнений. Нужно было срочно доставить Хуана в Лондон, Онтарио, чтобы снова просканировать его мозг. Если мы промедлим, он вполне может погрузиться в свои дела и вовсе не захочет помогать нам, тратить время на исследования. А вдруг Хуану станет хуже и он снова потеряет возможность ходить и говорить, как семь месяцев назад?