История Средиземноморского побережья - читать онлайн книгу. Автор: Эрнл Брэдфорд cтр.№ 38

Весной 479 года до н. э. Мардоний, армия которого зимовала в Фессалии, возобновил военные действия. И потерпел неудачу. В решающей битве при Платеях персы были разгромлены, а сам Мардоний убит. Таков был конец великого персидского вторжения. Вскоре после битве при Платеях объединенные силы Афин и Спарты нанесли удар в Эгейском море и освободили от персов остров Самос, после чего догнали вражеский флот при Микале, что на материковом побережье Ионического моря, напротив Самоса. Битва при Микале, не так хорошо известная, как предшествующие сражения этой войны, завершилась почти полным уничтожением персидского флота. Она была в высшей степени важна, поскольку обеспечила, по крайней мере на какое-то время, свободу Эгейского моря для греческого судоходства. Она также помогла ускорить восстание ионических греков против персидского господства.

К концу 479 года до н. э. Греция была полностью избавлена от угрозы со стороны персов. Флоты персов и их союзников ушли. На Сицилии благодаря победе при Гимере (которая нанесла сокрушительный удар по могуществу и престижу Карфагена) Гелон Сиракузский изрядно поколебал моральный дух карфагенян. Даже в самом великом африканском городе распространились слухи, что греки вот-вот вторгнутся на его территорию. Отпор, данный карфагенянам и этрускам (две нации, которым угрожали греки, на Сицилии стали союзниками), считался сицилийскими греками столь же важным, как греческая победа при Саламине.

Хотя вся история этой войны взята из греческих источников (естественно, имевших антиперсидский уклон), трудно утверждать, что персидская победа могла бы ускорить развитие средиземноморской цивилизации. Персидское правительство было, судя по результатам его деятельности на Ближнем Востоке, бюрократическим в самом худшем смысле этого слова, не направленным на свободу мысли или развитие культуры. Представляется возможным, что персидское завоевание Греции, за которым неизбежно последовала бы экспансия на Сицилию и в Италию, дало бы западному миру зороастрийскую религию вместо греческого и латинского язычества. Также возможно, что, видоизменившись за века, деликатное и довольно логичное объяснение, даваемое этой религией происхождению вселенной, превратилось бы в вероучение, которое распространилось бы по всему средиземноморскому миру.

Сокрушительное поражение карфагенян на Сицилии сделало греческих колонистов владельцами почти всего острова, за исключением его западной оконечности. Только в Панорме, Мотии и Лилибее, что в тени горы Эрикс (Эриче), еще остались финикийцы. Их торговые корабли и некогда победоносные биремы, двигавшиеся между Карфагеном и Сардинией, держались западных гаваней Сицилии, подальше от сферы влияния греков.

Война между карфагенянами и греками продолжалась на Сицилии (в 409 году до н. э. карфагеняне даже захватили Гимеру и уничтожили греческий город), но силы Карфагена постепенно убывали. Все чаще карфагеняне обращали свои взоры на запад, к Геркулесовым столбам, атлантическим торговым путям и внутренним регионам Африки. В эти годы карфагеняне впервые начали экспансию вглубь континента и приобрели обширные плодородные территории Туниса. Карфагену нужна была земля, чтобы прокормить растущее население, и люди для пополнения своей армии наемников.

Карфаген не стал бы грозной имперской силой, если бы не греческое давление. Карфагеняне, как и их предки финикийцы, были бы рады обходиться без колоний, а строить лишь торговые поселения по всему Средиземноморью. Теперь, как и на протяжении всей своей истории, их главным интересом была международная торговля – и ничего больше. Но только греческая экспансия лишила их многих восточных, а теперь и сицилийских рынков. Таким образом, именно греки, сами того не желая, заставили Карфаген стать чем-то большим, чем великий промышленный и торговый город. Они вынудили его превратиться в империю, распространившуюся на обширные регионы Северной Африки.

Тем временем этруски потерпели новое поражение от греков. Когда жители Сиракуз освободили греческую колонию Кумы, что на берегу Неаполитанского залива (которую осадили этруски), они заставили этрусков уйти из всей южной части Италии. Их сфера влияния быстро уменьшилась до их древних материковых городов Этрурии, а также поселений на Корсике, Эльбе и других островах.

Пока Этрурия медленно умирала (ее независимость была окончательно уничтожена только в 309 году до н. э., когда всей территорией стали править римляне), оливковое дерево Афин уже начало приносить урожай. Несмотря на протесты Коринфа и Спарты, утверждавших, что афинянам чрезвычайно опасно восстанавливать стены города (потому что персы, если появятся снова, смогут использовать его как укрепленный пункт), афиняне не приняли этот лицемерный совет. «Фемистокловы стены», названные так в честь великого патриота, должны были дать афинянам внутренний щит. За высокими стенами город был в безопасности и от возможных нападений персов, и от зависти соседей. Кроме того, у Афин была внешняя защита – «деревянная стена» кораблей, которые помогли спасти Грецию при Саламине.

Вытеснив коллаборационистов из Северной Греции, греки столкнулись с проблемой Малой Азии, проблемой, которая была решена только в XX веке. После морской победы при Микале все побережье оказалось в их распоряжении. К сожалению, спартанский полководец вскоре лишился расположения ионийцев, которые уже были готовы вернуться под крыло греков. Большой проблемой была защита от персов, если они захотят оккупировать греческие материковые города. Вопрос так и не был решен, и неэффективность Павсания и его спартанцев вскоре привела к переходу власти в Эгейском регионе в руки Афин. Фемистокл, несмотря на свои военные заслуги, не вернул своего прежнего положения, зато в Афины вернулся ранее изгнанный Аристид.

Непростой военный Эллинский союз был распущен через три года после окончания войны. У Спарты были проблемы дома в Пелопоннесе, и в любом случае спартанцы не любили удаляться от своей территории. Поэтому Афины стали повсеместным лидером греков и вместе со своими союзниками образовали Делосский союз. Сын Мильтиада, сослужившего Афинам хорошую службу в первой персидской войне, стал военачальником в этом союзе. Этот союз был практически эксклюзивно морским, причем Афины обеспечили основную часть кораблей, организовали финансовое обеспечение, определили политику. Как и со всеми союзами, не обошлось без напряженности и конфликтов, в первую очередь по инициативе жителей небольших территорий и островов, которые считали, что они всячески способствуют славе Афин, ничего не получая взамен. Тем не менее, организовав этот союз, Греция ближе всего подошла к настоящему единству, основанному на греческом национальном самосознании.

Делосский союз стал краеугольным камнем власти, на котором Афины на протяжении следующих пятидесяти лет построили цивилизацию, – ей весь мир воздает должное до сих пор. Всего пятьдесят лет. Но именно в этот короткий период буйно расцвели искусства, литература, философия и математика, возникли теории о формах, параметрах и концепциях, интеллектуальных и эстетических, на которых основан западный мир.

Х. Д. Ф. Китто в труде «Греки» подводит итоги этих лет, наступивших сразу после Саламина и Платей. «В торговле и промышленности Афины быстро догнали другие греческие города, которые намного обгоняли их; сочетание аттического вкуса и ума с центральным положением города, прекрасными гаванями и завоеванным господством на море было воистину грозной силой. Кроме того, Афины, как Лондон, имели не поддающиеся точному определению преимущества, произошедшие от принципиальности горожан и здравого смысла. В художественном плане тоже открылся новый мир. Долгая борьба с бронзой и мрамором довела архитектуру и скульптуру до классического совершенства, задачей афинских художников стало соединение ионической элегантности и дорической силы. Афинские гончары и художники приближались к периоду своего величайшего триумфа. А самое афинское искусство из всех, трагическая драма, становилось более уверенным и волнующим с каждым годом…»