История Средиземноморского побережья - читать онлайн книгу. Автор: Эрнл Брэдфорд cтр.№ 134

В сентябре 1882 года в Египте высадились британские сухопутные силы. Араби был разгромлен и изгнан, и британцы оказались правителями страны. У них не было особого желания таковыми оставаться, однако они сообщили европейским правительствам, что считают своим долгом давать советы, чтобы был установленный удовлетворительный порядок вещей с элементами стабильности и прогресса.

После этого еще пятьдесят лет британцы занимались египетскими делами – весьма неблагодарное занятие, необходимость которого была обусловлена заботой о Суэцком канале и Британской Индии. Их последующее вмешательство в Суданскую войну, вечную проблему поддержания закона и порядка в дельте Нила, сложности реорганизации и политики – все это относилось скорее к истории Египта, чем к истории Средиземноморья. В 1960 году Фостер писал об Александрии: «Ее будущее, как и всех других великих торговых городов, сомнительно. Если не считать Публичных садов и Мусейона, муниципалитет едва ли справляется со своими историческими обязанностями. Библиотека прозябает без фондов, о художественной галерее и говорить нечего, связь с прошлым преступно разорвана… Материальное благополучие основано на хлопке, луке и яйцах. Оно вроде бы гарантировано, но в других направлениях не заметно никакого прогресса, и в будущем не просматриваются ни «Фарос» Сострата, ни «Идиллии» Феокрита, и «Эннеады» Плотина. Только климат, только северный ветер и моря остаются такими же, как были, когда Менелай высадился на Рас-эль-Тин три тысячи лет назад, да еще по ночам созвездие Волосы Вероники сияет так же ярко, как когда оно привлекло внимание астронома Конона».

Если не считать ее повторного появления в качестве военной базы в мировых войнах XX столетия, Александрия снова исчезла из истории моря. Ее история на протяжении последних пятидесяти лет или немного больше отражает историю Египта и большей части региона, который принято называть Средним Востоком.

Психология людей в этой части Средиземноморья лучше всего отражена в басне, которую приписывают александрийскому греку, возможно, одному из последователей Эзопа. «Лягушка сидела на песчаном берегу пресноводного канала возле Исмаилии в Египте и готовилась переплыть на другой берег. Неожиданно она услышала голос. Обернувшись, она с тревогой увидела скорпиона.

– Не бойся, – сказал он. – Я только хотел просить тебя об одной любезности. Ты не могла бы перевезти меня на другую сторону, где меня ждут жена и дети?

– Не думаю, – сказала лягушка, приготовившись немедленно прыгать в воду. – Забравшись ко мне на спину, ты меня ужалишь, и я умру.

– Это было бы глупо, – сказал скорпион. – Ужалив тебя, я утону вместе с тобой. Скорпионы не умеют плавать.

– Ладно, – сказала добросердечная лягушка. – Я тебе верю. Прыгай мне на спину.

Скорпион забрался на спину лягушке, и они поплыли к противоположному берегу. На полпути скорпион все-таки ужалил лягушку. Яд подействовал быстро. Умирая, лягушка спросила своего пассажира:

– Зачем ты это сделал? Ты меня убил. Теперь мы оба утонем. Это бессмысленно!

– Разумеется, бессмысленно, – не стал спорить скорпион, когда вода уже почти сомкнулась над его головой. – Но мы же на Среднем Востоке, понимаешь?»

Суэцкий канал трансформировал Средиземное море. Его создание, безусловно, являлось одним из самых важных событий в истории моря в этом столетии. Значительно менее важным, хотя и довольно интересным, было открытие Коринфского канала в 1893 году. Узкий гористый Коринфский перешеек, шириной менее четырех миль в самом узком месте, отделяет Коринфский залив, который ведет в Ионическое море, от Эгейского моря. В классические времена это был один из самых оспариваемых регионов в мире, и существование естественного барьера между одним морем и другим придало важность древнему городу Коринфу. Корабли, желающие избежать долгого и часто нелегкого перехода вокруг мыса Матапан, южной оконечности Греции, разгружались в Коринфе, после чего их перетаскивали через перешеек на роликах. Коринф получал за это плату и со временем стал важным центром транзитной торговли.

В 66 году, когда император Нерон совершал триумфальную поездку по Греции, он предложил прорыть канал через перешеек, и в следующем году действительно начались работы. Но Нерон умер вскоре после этого, и его смерть вкупе с материальными трудностями остановила строительство. Прошло почти два тысячелетия, прежде чем канал наконец был построен. Даже с использованием машин и механизмов, появившихся в конце XIX века, на строительство ушло двенадцать лет. Получившийся канал имел длину немного больше трех миль, ширину у основания около 69 футов и пропускал суда с осадкой не более 22 футов. Он до сих пор служит хорошую службу для небольших пассажирских, грузовых судов и рыбацких судов. Но даже в момент открытия он был недостаточно глубоким для большого тоннажа и с ростом размера судов несколько устарел. Выигрыш в расстоянии с использованием канала является существенным для судов, идущих из Адриатики и с западного побережья Греции в порты Эгейского и Черного морей. При следовании из Сицилии, западного побережья Италии и Южной Франции выигрыш незначителен. К примеру, если судно идет из Мессины в Пирей или Стамбул, выигрыш соответственно составляет 50 и 80 миль. Больше всего выиграли от появления канала рыбаки, владельцы маленьких каиков и греческих судов прибрежного плавания, которые теперь могли попасть из оживленного, испещренного островами Эгейского моря в ласковое ленивое Ионическое море всего за несколько часов. Если бы канал построили в классические времена, он бы существенно изменил положение дел на море. Галеры смогли бы следовать из одного моря в другое очень быстро, и весь ход истории мог бы стать иным.

Помимо появления пароходов, работавших на угле – вскоре после Первой мировой войны они перешли на жидкое топливо, – в облике Средиземноморья в XIX веке произошло еще одно важное изменение. Теперь на многих участках побережья – на крутых берегах островов, таких как Липарские, или одиноких выдающихся в море мысах, вроде мыса Матапан – появились предупреждающие огни. По всему Средиземному морю – как и на других морях, где проходят судоходные пути, стали строить новые маяки – продукт технологий XIX века, информирующие о рифах, мелях и прочих навигационных опасностях.

Безопасность на море поднялась на новую ступень, когда, в дополнение к успехам в картографии, навигационных методах и инструментах, строители и ученые Викторианской эпохи занялись проектированием и постройкой маяков. Рост судоходства в XIX веке (вызванный увеличением объемов мировой торговли) вкупе с новыми скоростями современных судов сделали жизненно важными усовершенствование системы маяков. В прошлом, когда галера или галеон, галеас или линейный корабль двигались со скоростью всего лишь несколько узлов, не было острой необходимости посылать заблаговременные предупреждения с земли о ее приближении. Даже если торговые суда все еще ходили под парусами, как большие клиперы, скорость их приближения к земле могла достигать четырнадцати узлов. При таких скоростях важно, чтобы о навигационных опасностях было известно заблаговременно.

Даже в далеком прошлом необходимость обозначить важный мыс или вход в порт приводила к строительству маяков. Вероятно, первым в мире настоящим маяком стал Фаросский маяк в Александрии. Впоследствии римляне со своей обычной основательностью соорудили маяки во всех средиземноморских портах. Остия, порт Рима; Равенна, вторая столица Западной Римской империи; Путеолы, порт, расположенный к северу от Неаполя на торговом пути между Римом и великим южным городом; и Мессина, что на одноименном заливе, – это лишь несколько мест, где римляне построили маяки. Они также построили их в устье Гаронны, на Английском канале, в Дувре и Булони. В Ла-Корунье, городе на северо-западе Испании, откуда отправлялись суда к далеким Оловянным островам, финикийцы построили маяк, который был восстановлен при императоре Траяне. Вероятно, были и сотни других, о которых записи не сохранились, ведь во время золотого века Римской империи море было «укрощено», и суда регулярно приставали к берегам в ночное время. Тьма окутала море в последующие века, когда люди не стремились сообщать о своих городах бесчисленным пиратам, которые поколениями свирепствовали на морских путях.