Лабиринт - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Коултер cтр.№ 43

– Она любила употреблять крепкие выражения?

– Ну, она иной раз ругалась, но никогда не говорила ничего такого, что могло бы кого-то шокировать, разумеется, не считая моих отца и матери. Ее муж очень ее любил. Дуглас будет рад, что мы поймали этого типа. Что касается отца, то, поскольку он судья, для него поимка этого маньяка означает, что на улицах будет одним преступником меньше. Но знаешь, папа никогда по-настоящему не любил Белинду, потому что она была ему неродная дочь, Она была мне сводной сестрой, мама родила ее в первом браке. Белинда была на двенадцать лет старше меня.

– Она когда-нибудь говорила плохо о своем муже? – Нет. Не думаю. Но я не могу быть в этом абсолютно уверена. Двенадцать лет – это все-таки большая разница. Она вышла замуж, когда мне было шестнадцать. Да какое это имеет значение?

– Получается, что к моменту гибели она пробыла замужем всего три года?

– Да. Незадолго до смерти ей исполнился тридцать один.

– Если бы она не сквернословила и не отзывалась плохо о своем муже при посторонних людях, Марлин не выбрал бы ее в качестве жертвы. Вспомни, возможно, он бы тебя и пальцем не тронул, если бы ты не начала ругаться как сапожник. А потом ты еще и своего мифического мужа приложила. Получается, твоя сестра все же сделала что-то такое, что заставило Марлина обратить на нее внимание. Либо она по каким-то причинам вышла из себя и принялась ругаться в его присутствии, либо она в его же присутствии не слишком любезно отозвалась о своем супруге. Либо одно, либо другое, Шерлок. Что ты считаешь более вероятным?

– Не знаю. Именно поэтому и надо поговорить с Марлином. Он должен мне все рассказать.

– А если он вообще откажется с тобой разговаривать?

Лейси поддела на вилку кусок омлета, обильно посыпанный перцем, и молча уставилась на него.

– Любопытно, – заговорила она через некоторое время. – Все утверждают, что ни одна из убитых женщин за всю жизнь не произнесла ни одного бранного слова и никогда не отзывалась плохо о муже. Но этого не может быть. Ты ведь видел, как Марлин клюнул на меня.

– Я был потрясен, когда слушал, как ты сквернословишь в присутствии Марлина на этом складе деревяшек.

– И очень хорошо. Я знала, что тебя убедить будет труднее, чем кого бы то ни было. Тут нужна была абсолютная натуральность.

– Что касается других женщин, то совершенно очевидно, что родственники и друзья заботились о том, чтобы защитить их доброе имя. Так бывает всегда, и это, разумеется, еще больше осложняет расследование.

– Он должен мне все рассказать.

– Оставь все это в прошлом, Шерлок, – мягко сказал Сэвич.

Его мягкость и доброта, однако, вызывали у Лейси лишь раздражение. Диллон не понимал ее, никак не мог понять, Вскинув на него глаза, она спросила ледяным тоном:

– Хочешь еще поджаренного хлеба? Откинувшись назад, Диллон скрестил руки на груди.

– Ты, конечно, очень крутая, но все же еще не доросла до того, чтобы играть, как я, в высшей лиге. Если намажешь на хлеб немного плавленого сыра, я, пожалуй, съем кусочек.

Когда Сэвич и Лейси прибыли в клинику «Бостон мемориал», капитан Дафтери и Ральф Баднак стояли у дверей палаты № 423.

– Вы не так уж и плохо выглядите, – сказал Баднак, окинув Лейси пристальным взглядом. – А вот Сэвич выглядит не слишком хорошо. Надеюсь, вы не очень его доставали?

Лейси закатила глаза:

– И почему это мужчины вечно защищают друг друга? Кажется, это я ранена, а не Сэвич.

– Да, но Сэвичу пришлось следить за тем, чтобы вы не отдали концы. Так что он вполне заслужил надбавку за работу в экстремальных условиях.

– Я все время спала и при этом не стонала, не хныкала и вообще не делала ничего такого, что могло бы потревожить их высочество. Единственное, что ему пришлось сделать, – это заказать еду в номер. Ну а как там Марлин Джоунс? Мы уже можем на него взглянуть?

– Не больше трех человек за раз, – произнес подошедший сзади доктор Рэймонд Остертон, на рукавах его халата виднелись пятна крови. – Его состояние все еще нестабильно. Это вы всадили в него пулю? – спросил он, взглянув на Шерлок, и, получив в ответ утвердительный кивок, сказал:

– Ну что ж, вы проделали порядочную дыру в его животе. Тот факт, что он остался живым, говорит либо о том, что вы неважно стреляете, либо о том, что вы не хотели его убивать.

– Я действительно не хотела его убивать. Во всяком случае, пока.

– Если это так, постарайтесь сейчас не слишком его утомлять, ладно?

Лицо Марлина Джоунса было смертельно бледным, губы имели синеватый оттенок. Он лежал на кровати с закрытыми глазами. Лейси отчетливо видела красноватые прожилки сосудов у него под глазами. Из носа торчала трубка, к обеим рукам подсоединены капельницы, стоящий рядом с кроватью монитор показывал, как работает сердце. Рядом с Джоунсом сидел на стуле офицер полиции. Еще один полицейский устроился на стуле за дверью палаты.

Марлин Джоунс не спал, Лейси заметила, как слегка вздрагивают его длинные темные ресницы.

Капитан Дафтери посмотрел на Лейси, на мгновение нахмурился, а затем тихим, спокойным голосом сказал:

– Вы непосредственно участвовали в его поимке, так что вполне справедливо будет, если вы первая с ним побеседуете. Мы разъяснили ему его права. Он сказал, что адвокат ему пока не нужен. Я даже записал его слова по поводу адвоката на магнитофонную пленку. Так что все вроде бы в полном порядке.

Лейси взглянула на Сэвича. Тот ответил ей ничего не выражающим взглядом, затем медленно кивнул.

Чувствуя, как сердце ее колотится от сдерживаемого ликования, Лейси наклонилась к кровати и сказала:

– Привет, Марлин. Это я, Марти Брамфорт. Раненый преступник застонал.

– Да ладно, Марлин, перестань праздновать труса. Открой глаза и посмотри на меня. Тебе будет приятно увидеть, что моя левая рука висит на перевязи. Это ведь ты постарался. Разве тебе не хочется взглянуть на свою работу?

Марлин разлепил веки и уставился на повязку Лейси.

– Я научился метать нож еще мальчишкой. Он должен был попасть тебе в сердце. Но ты, похоже, очень быстро двигаешься.

– Да.

– Но тебе тоже не удалось меня убить.

– Я не хотела этого. Мне хотелось всадить тебе пулю в живот, чтобы ты подольше помучился. Тебе больно, Марлин?

– Да, еще как. Ты нехорошая женщина, Марти.

– Может, ты и прав. Но и ты нехороший человек. Скажи, если бы тебе удалось расправиться со мной, ты бы убил еще пятерых женщин?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Джоунс и сморгнул.

– Ты убил Хилари Рэмсгейт. Ты бы и меня убил, если бы я не работала в ФБР. Так как, после меня ты убил бы еще пятерых, чтобы было ровно семь?