Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Чернышова-Мельник cтр.№ 40

Письмо барону В. Б. Фредериксу заканчивалось просьбой ходатайствовать о возвращении Врангеля в Россию. Копию он послал начальнику канцелярии Министерства императорского двора А. А. Мосолову: «Скажу тебе, что я решил вернуться во всяком случае, даже если бы это навлекло на меня гнев Государя, барона и т. д. И лишение места, ибо есть сделки с совестью, которые для человека чести невозможны». В конце концов, просьба барона Н. А. Врангеля была удовлетворена: и император, и Михаил Александрович разрешили ему вернуться в Россию.

А что же происходило в это время с самим «возмутителем спокойствия» – великим князем Михаилом Александровичем? Слово, данное брату, он сдержал: до места назначения – Вены, они ехали с Наталией Сергеевной порознь. Встретились лишь в столице Австро-Венгрии, в отеле «Бристоль». Наташа, едва увидев Михаила, тут же стала веселой, заулыбалась, всех ее прошлых печалей – словно и не бывало. Она искренне, как-то по-детски, радовалась возможности побыть несколько недель наедине с любимым. Или – почти наедине. Ее горничная и его камердинер совершенно не мешали влюбленным. Но этого нельзя было сказать, как ей казалось, о двух адъютантах великого князя – Н. А. Врангеле и А. А. Мордвинове. Они следовали за Михаилом и Наташей неотступно, как тени. Недаром молодая женщина с самых первых дней пребывания за границей презрительно окрестила их «гувернантками». Два офицера беспрестанно суетились вокруг, словно им было поручено опекать малых детей. То и дело они волновались, как бы никто не увидел Наташу и Михаила вместе.

Молодые люди были всем этим подавлены, праздника явно не получалось. Даже в ресторане им не давали появляться вдвоем – «рекомендовали», чтобы Наташа заказывала еду в номер. А еще лучше – пусть остается там все время. Что оставалось делать? Только подчиниться, чтобы не навлечь на себя новые неприятности. Неудивительно, что о пребывании в отеле «Бристоль» у Наташи остались самые «мрачные воспоминания».

Определенно, так продолжаться дальше не могло. Когда молодые люди отправились в Рим, они решили оставить своих «гувернеров», что называется, «с носом». Пусть они опекают друг друга! К счастью, им это удалось. После Рима настала очередь Венеции, Пизы, Дижона, Парижа. В каждом из этих городов Михаил и Наташа чудесно проводили время вдвоем, и больше им никто не был нужен. Казалось, все волнения и проблемы остались в прошлом. Им помогала сама любовь…

Но продолжалось это чудо недолго. В Париже Наташа с негодованием обнаружила, что их опять преследовал ненавистный ей Мордвинов. Он все время сновал где-то рядом, пытался спрятать ее от посторонних глаз, вел себя точно так же, как и в Вене. Это было просто возмутительно!

Возможно, именно это обстоятельство послужило причиной очередного нервного срыва Наташи, когда они вернулись в Россию. Михаил вынужден был отправиться в свой полк, в Орел, и она опять осталась одна. Одиночество в маленькой доме, где все напоминало о любимом, казалось ей невыносимым. Михаил – всегда среди людей, а она – оторвана от мира, словно пленница. Почему они были вынуждены жить отдельно друг от друга, и она даже не могла, не имела права поехать его навестить? Неужели кому-то легче, когда творится такая несправедливость?

Наташа протестовала, писала Михаилу негодующие письма, в которых то и дело проскальзывали упреки. Вот одно из них, датированное 21 января 1911 года: «Дорогой Миша, мне было очень грустно читать твое письмо… Напрасно ты на все, что я тебе говорю, смотришь как на укоры… Последний раз, в моторе, ты меня спросил, во имя чего я порчу наши отношения, на что я тебе скажу, что может быть я выбрала не тот путь (но другого у меня нет). Но вместе с тем то, за что я борюсь, для меня слишком свято и дорого, чтоб я могла равнодушно смотреть, как гибнет наша жизнь и любовь, и как ты создал себе свою собственную, отдельную жизнь и отдельные интересы…

Ты все забываешь, что жизнь проходит, и с ней молодость и пылкая любовь. И первые два или еще не знаю сколько лет ты заставляешь меня жить отдельно от себя и мириться с тем, и равнодушно смотреть, как сам ты живешь отдельной полной жизнью и как приносишь в жертву неизвестно чему всю нашу любовь, все, чем я жила все эти последние годы и в Гатчине, и здесь. Ведь ты себе устроил в Орле такую же жизнь, как и в Гатчине: те же скачки, пикники, охота, только все это с другими женщинами, а я должна сидеть здесь, слышать об этом со всех сторон, и ты еще требуешь, чтоб я никогда не протестовала и мирилась бы как с неизбежным… от многого, многого ты мог бы избавить меня, но по бесхарактерности и лени тебе не хочется…

Ах, не укоряю тебя, неправильно ты думаешь, но все-таки еще пробую бороться за то, что считаю для себя жизнью и правдой, но уже многое ты убил в моей душе, и многое меня перестало к жизни привязывать.

Не думай так, что я сержусь на тебя за письмо, ведь я и в прошлом году много таких получала и знаю им цену… Теперь целую тебя крепко и жду послезавтра. Не сердись также за письмо, я ведь пишу все, что думаю и чувствую. Наташа».

Читать подобные послания от любимой было очень нелегко. Ведь, в сущности, в чем он виноват? Михаил пообещал Николаю не привозить Наталию Сергеевну в Орел, и он должен был сдержать слово, данное своему венценосному брату. Иначе могли возникнуть новые неприятности, непредвиденные осложнения.

Но молодой женщине, покинутой, как ей казалось, всеми, было так горько, больно и страшно, что она не хотела прислушиваться к доводам разума. Она считала, будто Михаил ничего не предпринимает, чтобы изменить создавшееся положение: «Я уже не уверена в том, что являюсь для тебя самым главным в жизни… твой полк, твоя жизнь в Орле и, прежде всего, служба, служба, служба… – вот что самое важное для тебя…»

Прошел месяц, но ее душевное состояние не улучшилось. Порой Наташа понимала, что она очень несправедлива к Михаилу, но ей нужно было высказаться, выплакаться. Тогда на душе становилось хоть чуть-чуть легче. В конце февраля 1911 года она писала: «Я нужна тебе лишь для развлечений и удовольствий…я для тебя – не больше чем игрушка…»

Михаилу было так же тяжело, как и ей, переносить разлуку, но у него просто не было выбора. Он не мог оставить полк и сложить с себя служебные обязанности. Кроме того, он должен был всем своим видом показывать, что ревностно выполняет волю старшего брата. Он сознательно пошел на этот компромисс – ради общего с Наташей будущего.

Наконец, терпение Михаила было вознаграждено, причем – дважды! В мае 1911 года по указанию Николая II Наталии Сергеевне была дана фамилия «Брасова» – по названию имения Михаила Александровича в Орловской губернии. Кроме того, он разрешил ей там поселиться, что раньше строжайше было запрещено.

Это, конечно, оказалось большой уступкой со стороны императора. Ведь Брасово находилось недалеко от Орла, где стоял полк, в котором служил Михаил, и он мог теперь каждые выходные проводить со своей ненаглядной «Наташечкой» и детьми. Недаром великий князь рассыпался в благодарностях брату. Для самой же Наташи это был первый собственный дом, и она полюбила его всей душой.

Брасовское имение стало тем чудным местом, где Михаил Александрович мог укрыть от посторонних – порой любопытных и завистливых взглядов, свою любовь. Более 107 тысяч десятин земли давали огромный доход – свыше полумиллиона тысяч рублей в год. Великий князь был равнодушен к богатству и роскоши, но жизнь в имении, в которое входили девять деревень и сел, предоставляла широкие возможности, и семья могла беззаботно жить здесь годы и годы.