Запрещенные друг другу - читать онлайн книгу. Автор: Арина Александер cтр.№ 97

— Глеб, мне больно! — Опять в его взгляде появилась эта пугающая пустота, засасывающая её в себя до последней капли.

— Больно?! — переспросил он напряженно? — Это ещё не боль, — навалился на неё сверху, вынуждая прогнуться в спине. — Ты ещё не знаешь, какой разрушающей она может быть.

— Тогда давай разведемся? — прошептала с неугасающей надеждой, искренне веря, что в глубине души Глеб остался прежним. — Тебе больно, мне больно. У нас ещё есть шанс изменить наши жизни.

— Не могу, — закрыл глаза, скользя рукой под сарафан. Юля напряглась, почувствовав жаркое прикосновение к внутренней стороне бедра. Испуганно посмотрела на перекошенное от желания лицо и громко вскрикнула, когда вторая ладонь плавно заскользила по очертанию затвердевших сосков, огладила упругие полушария, ощутимо сдавила их, порождая в её горле спазмированный крик ужаса. — Если бы только знала, как я ненавижу тебя… Как я хочу уничтожить тебя, сломить, разорвать, изуродовать… и не могу…

Юля прикрыла глаза, стряхнув с ресниц слёзы. Боялась этих откровений. Больше всего. Лучше бы ненавидел и презирал, бил, издевался физически, но только не вот так. Не оголяя перед ней сердце.

Уже слишком поздно. Как гадко стало на душе. Противно. Эта минута тошнотворной близости ранила её сильнее, нежели в то злополучное утро. Глеб бы мог сыграть на её чувстве вины, но только не после отставленных на шее отметин. Не тогда, когда её грудь «красовалась» синюшными отметинами. Он не мог простить её? Ненавидел с каждым вдохом? Хорошо. Она и не настаивала. Но после того, как он поставил её перед выбором, применив к качестве смертельного оружия Сашку, она тоже ненавидела его.

Вступать сейчас в перепалку было бесполезно. Устала повторять одно и то же. Всё равно, судя по упрямо выпяченному подбородку, её бы никто не услышал. Да, она изменила. Предала, отвернулась, разбила семью. Но сделала это не из-за Вала, а из-за изменившегося к ней отношения. Она признавала свою испорченность, но Глеб… Он до последнего не хотел признавать за собой некоторые прегрешения. Он упорно шел по намеченному пути, не желая мириться с неизбежным, так и не осознав, что «их» уже давно нет.

В данный момент важно не лезть на рожон, не провоцировать и быть максимально осторожной. Ради Саши. Ради себя. Потому что жить в таких условиях и дальше она не сможет. Не выдержит. Не потому, что сама не захочет — Глеб не позволит.

В понедельник она пойдет на работу договариваться за двухнедельный отпуск и заодно наведается в парочке юристов на консультацию. Пора действовать. Нужно начать собирать документы и постараться перетащить на свою сторону нянечку. Она женщина, пускай и бездетная, но всё же. Её сердце не может оказаться настолько черствым, чтобы не пойти ей навстречу. Да и с директрисой нужно объясниться, донести, насколько важно для неё сохранить за собой рабочее место на период судебных тяжб.

Когда Глеб ушел, Юля чувствовала себя полностью раздавленной. Сделав глубокий вдох, проглотила собравшиеся в горле тоскливые слёзы и вернулась к выполнению домашних обязанностей.

Скрипнувшая калитка и чей-то быстрый бег оторвал её от невесёлых мыслей, вынуждая выглянуть в окно и удивленно округлить глаза, наблюдая за бежавшей к дому племяннице.

Сначала Юля даже не поняла, что это Марина. Так, ворвалась какая-то девушка во двор, босая, растрепанная. Правда, в знакомом платье. Вчера она помогала ей собираться в клуб, разрешив не только надушиться своими духами, но и косметичку свою одолжила. Марина заявила, что идет с друзьями в «Ингул» развеяться и Юля не стала её переубеждать, тем более, что приехал из командировки Глеб и вот эти его брошенные на Марину взгляды… короче, обстановка и без этого была не мёд. Ещё не хватало, чтобы взял и назло ей проговорился. А он мог. Чисто так, чтобы понаблюдать со стороны за разразившимся скандалом. Марина и так все дни только то и делала, что ныла о своей несчастливой любви и умоляла помочь помириться с Валом. И если Глеб вел двойную игру, дергая Юлю за невидимые ниточки, то племяшка ковырялась в открытой ране, даже не подозревая о причиняемых муках.

— Марина, что случилось? — Юля распахнула входную дверь, испуганно рассматривая влетевшую в дом родственницу, заметив краем глаза, что Саша настолько усердно копошился со щенком в песочнице, что даже упустил из виду появление обожаемой сестрёнки.

Племянница пронеслась мимо неё прямиком в ванную и, закрывшись там, зашлась громким плачем.

И что это было?

— Марин… — почувствовав плохое, Юля дернула дверную ручку и наткнувшись на задвижку, прижалась щекой к двери. — Ты меня слышишь?

В голову полезло самое страшное: начиная от задержания в милиции, нападения с ограблением и заканчивая… изнасилованием. — Марин, не пугай меня! — за дверью послышался звук воды, громкие всхлипы, маты. И что ей прикажите делать? — Если ты не откроешь, я сейчас же позвоню сестре! — пригрозила, изнывая от тревоги. — Я не шучу!

— Меня Вал использовал… — прозвучало приглушенно и всё… больше ни единого слова.

— Как использовал… — обалдело прошептала Юля, не веря своим ушам. Это шутка такая? — Как использовал?!! — отмерла спустя минуту, едва не задохнувшись от пронзившей грудную клетку боли. — Марина!! Не молчи…

Марина открыла не сразу. Измучила всё-таки Юлю, неторопливо играя на нервах. Сказать, что специально? А смысл? Кому сейчас было плохо: ей или племяннице? Хотя… тут ещё можно поспорить.

Искренне переживала за родственницу, но, чего уж там, прозвучавшее имя небезразличного мужчины тоже заставило понервничать. Чего только не передумала, перебирая пальцами складки сарафана, но так и не смогла поверить в самое худшее.

— Марин… — позвала ещё раз, когда шум воды прекратился, — может, всё-таки скажешь, что случилось?

Дверь тут же открылась, являя прикрывающуюся махровым полотенцем Военбург. Юля с порога окинула её внимательным взглядом, придирчиво пробежалась по юному телу, отмечая розоватый оттенок кожи без каких-либо синяков или царапин, и облегченно выдохнула.

Уже легче.

— Постой тут, я за халатом сбегаю, — сорвалась с места, чувствуя во всем теле нервную дрожь. Хотела выиграть несколько минут, чтобы успокоиться, успеть взять себя в руки.

Можно что угодно утверждать: что всё, конец, нельзя ей сейчас к Валу, что сын важнее, однако от поселившихся внутри чувств не убежать. Не спрятаться от них, накрыв голову руками, прокричав: «Я в домике». Не поможет. В этом «домике» уже такой Ад начался, что и сама нуждалась в поддержке и сострадании.

Поднявшись в спальню, достала с полки халат и поспешила обратно. Всё делала быстро, специально не подпуская к себе разрушающие мысли. Потому что нельзя. Уничтожат.

— Вот, — протянула одежду успевшей успокоиться племяннице и привалилась спиной к стене, не ведая, на чем именно сфокусировать убитый взгляд. Даже не знала, что пошатнуло сильнее: известие об использовании или прозвучавшее имя. До маниакальной потребности хотелось услышать подобности, но стойко ждала момента, когда Марина сама соизволит рассказать. Для себя уже сделала выводы: будь Марина изнасилована — не сидела бы сейчас на бортике ванной и не перебирала неспешно влажные волосы, рассматривая себя в зеркале.