Огонь в твоих глазах. Выбор - читать онлайн книгу. Автор: Любовь Черникова cтр.№ 99

Как во сне Защитница наблюдала бой. Такой маленький по сравнению с иномирным демоном ассасин, кружил, что слепень над быком, больно жаля, но не в силах убить. В какой-то момент ему сломали крыло, гигантская рука подхватила за второе, смяв в кулаке, и поднесла к клыкастой пасти. Хыынг-Нуур заревел, и изломанная фигурка обмякла, заставив сердце Защитницы пропустить удар. Но вдруг на миг ожила, с размаху вогнав кылыш прямо в зрачок. «Кошачий глаз» позволил Кирране углядеть, как кривое лезвие, пущенное умелой рукой, целиком провалилось внутрь узкой щели. Рений жег демона изнутри, причиняя чудовищную боль, а вынуть его он попросту не мог.

От дикого рева снова хлынула носом кровь. Гигантский кулак, ударил о землю несколько раз, прежде чем зашвырнуть странным образом изменившегося ассасина куда-то в степи. Кира снова поднялась на ноги, чувствуя небывалую пустоту внутри. Повинуясь ее воле, все пространство вокруг демона ощетинилось громадными сосульками, а края незаконченного барьера, теперь напоминающие острозаточенные лезвия, принялись неумолимо расти, грозя сомкнуться точно ножницы портного под рогатой головой.

Хыынг-Нуур продолжал беспрестанно реветь и метаться, раня себя, но Защитница больше его не слышала из-за разорванных перепонок, которые не успевала восстанавливать силой. С остервенелым упорством она снова и снова поднимала «частокол», взамен сокрушенного демоном. Его пики становились длинней и острей, росли до тех пор, пока не пронзали насквозь поганое, но, как оказалось, уязвимое тело. Киррана не жалела силы, забирая всю. Прогоняя через себя, даром что потоки превращались в пепел.

И вот, пронзенный множество раз Хыынг-Нуур уже не мог шевельнуться, его взгляд постепенно остановился и потух, когда с двух сторон в отвратительную плоть ножом врезались смыкающиеся края купола. Кира давила до последнего, чувствуя, как ломаются кости, ощущая смрад исходящей паром проклятой крови, что пятнала безупречную поверхность хрустального гроба.

Отрезанные наискось башка и грудь соскользнули, шмякнувшись по эту сторону, и Кира опустила дрожащие руки. Наклонилась, пытаясь отдышаться, и чувствуя дурноту. Позволила себе слабость очистить желудок. Слух постепенно восстанавливался, как и другие не видимые глазу повреждения — рев демона был способен превратить внутренности в месиво. Превозмогая усталость и боль, Защитница, пошатываясь, направилась к останкам того, кто проиграл эту битву за мир. Огонь призвала с величайшим трудом, но все же сумела их сжечь. Дождавшись, пока останется только пепел, побрела прочь, не понимая зачем, вообще, переставляет ноги. Знобило будто от холода, по ледяным щекам непрерывно катились слезы, а позади занимался рассвет.

Этим утром над Изломом больше не было туч, и солнечные лучи впервые за много веков ласкали проклятую землю.

Навстречу стали попадаться твари, которым совершенно не нравилось яркое солнце. Ошеломленные и потерянные, словно утратившие связь с тем, что ими управляло, они беспорядочно метались в поисках укрытия. Натыкаясь друг на друга, вступали в короткие стычки, а Кира брела между ними, точно еще один мертвец, останки которых все чаще попадались на глаза, повествуя о творившейся здесь ночной бойне. Слезы давно высушил степной ветер, и она с отстраненным равнодушием взирала на останки тех, кто еще вчера был полон жизни. Несмотря на яркое солнышко, грязь под ногами затвердела от холода, а в воздухе кружились невесть откуда взявшиеся снежинки.

Но вот ею заинтересовалась стая баргестов — семь голов.

Мелькнула вялая мысль: «При свете дня, они похожи на утопленных собак. Наверное, так оно и есть».

Кира оскалилась, изобразив глухой рык, и удобнее перехватила нож, не помня, когда он оказался в руке: «Перебью сколько получится, все меньше по лесам разбегутся… — простое оправдание собственному малодушию. — Надолго меня не хватит, но и к лучшему». — Защитница совсем не хотела жить, но и не могла признаться себе в этом прямо.

Баргесты, пригнув к земле головы, пронзительно затявкали, срываясь на нестройный вой. Он послужил сигналам для других отродий. На зов торопился «сенокосец», ковыляя, на длинных несуразных лапах, которых осталось пять вместо восьми. Гнусного вида сороконожка, вполне себе обычная, если бы не размеры, споро перебирала ногами. Пошатываясь, поодаль поднялись два мертвяка, еще вчера бывшие княжескими ратниками. У одного половина лица отсутствовала, у другого выеденное брюхо подо рваной кольчугой открывало белые позвонки.

Кира расхохоталась почти радостно. Чуть присела, выставив вперед левую руку, принялась мягко переступать, поворачиваясь, чтобы не пропустить атаку. Баргесты завыли снова. Теперь в их голосах звучало предвкушение — остатки ее силы влекли их, словно желанное лакомство. Неожиданно вдалеке раздался иной вой. Живой. Исполненный дикой мощи. То с севера, стремительно приближаясь размашистыми прыжками, стелились над землею серые спины, которым не было счета.

«Стая? Весной?!»

Безмозглые твари будто растерялись, и тут вдруг задрожала земля. Кира до того уже некоторое время ощущала мерный гул, что отдавался где-то в животе, но не придавала значения. Резко обернулась, чтобы ошеломленно замереть. С юга во весь опор скакали сартоги — несметная орда, какую ей еще не доводилось видеть.

Защитница улыбнулась. Смерти осталось ждать недолго. Прохрипела:

— Ну? Кто первый?

Получилось не столь внушительно, как хотелось — сорванное горло, отвыкшее от речи за последние часы, дало о себе знать. Нож да кулаки — вот все оружие, что у нее было. Киррана не смогла даже создать простенький щит. Жалкие остатки силы, едва теплящейся в выжженных до пепла потоках, помимо воли и желания уходили на регенерацию. Она отдала бы и их, если только могла.

Нападавшего выдал невыносимый гнилостный запах из мертвой пасти. Увернувшись от клацнувших у самого уха челюстей, инстинктивно задержала дыхание. Баргест, промахнувшись, неловко приземлился, подвернув лапу. Кира, не жалея, отвесила ему пинка. Второго прямо в полете сбил волк — первый из добравшихся. Принялся остервенело рвать на части.

Лошадиный топот, раздался совсем рядом. Обернувшись, Кира прикрыла глаза от яркого света рукой, углядев, как привстал в седле кочевник, занося короткое копье.

Ослепительно загорелся на шее громовик тин Хорвейга, отразив солнечный луч.

«Вот и все…»

Кира опустила руку и зажмурилась — все равно посмотреть сартогу в глаза не вышло бы. Одновременно гордо выпрямилась, подставляя грудь острому навершию. Болезненная радость затопила ее существо: «Смерть, достойная воина. Все лучше, чем быть разорванной тварями». Боли Кира не боялась она ничто, по сравнению с той, тупой и тянущей, что поселилась в сердце.

Что-то стукнуло. Раздался не то скрежет, не то скрип. За спиной послышалось глухое рычание. Обдало запахом лошадиного пота, и одновременно мускусным — звериным. Шли мгновения, а она все еще была жива. Кажется, именно ожидание, граничащее с разочарованием, отняло последние силы. Страшно захотелось лечь на землю и спать-спать-спать, чтобы все случившееся оказалось просто дурным сном.