На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Раймон Пуанкаре cтр.№ 58

К этому столь патриотическому письму приложено было письмо нового папы: «Perillustri viro Galliarum reipublici Praesidi. Benedictus P. P. XV. Perillustris vir, salutem. Insrutabili Dei consilio ad suscipienda Ecclesia gubernacula vocati, munus impositae dignitatis Tibi nunciare properamus, eidemque atque nobillissimae Gallorum genti omnia fausta feliciaque adprecamur. Datum Romae apund S. Petrum die III septembris anno MCMXIV, Pontificstus nostri primo. Benedictus P. P. XV» («Знаменитейшему мужу, президенту республики Галлии. От папы Бенедикта XV. Привет тебе, муж знаменитейший. Призванные неисповедимым промыслом Божьим к кормилу церкви, желаем известить тебя о возложенном на нас достоинстве и возносим молитвы о всяком счастье и благополучии для тебя и благороднейшего народа галлов. Дано в Риме, у Святого Петра, 3 сентября 1914 г., в первый год вашего понтификата. Бенедикт XV, папа».)

Казалось бы, что по получении обоих этих писем мне оставалось только ответить на них с возможной быстротой и учтивостью. Но по закону церковь отделена от государства, кроме того, мы порвали всякие дипломатические отношения с Ватиканом, что, впрочем, не оправдывалось упомянутым законом. Переписка президента с папой помимо правительства – это было бы одним из тех личных действий, которые часть общественного мнения республики, пожалуй самая чувствительная, не преминула бы найти заслуживающими осуждения; это был бы своего рода секрет короля, которого не позволит себе уже ни один конституционный король нашего времени. Итак, из корректности, приличия ради я сообщил про оба письма правительству. Решено было, что я должен ответить на них, но что ввиду характера этой корреспонденции ответ мой будет составлен министерством иностранных дел. Это было поручено, если не ошибаюсь, Филиппу Бертело, который находится в Бордо вместе с канцеляриями министерства.

Мне были присланы следующие тексты: «Его высокопреосвященству кардиналу Аметту, архиепископу Парижскому. Монсеньор. Подтверждая получение письма, при котором Вы передаете мне извещение его святейшества папы о своем вступлении в верховный понтификат, прибегаю к Вашей любезности и прошу передать по назначению прилагаемое письмо. Очень тронут чувствами, выраженными Вами при сем случае, и Вашими пожеланиями успеха нашему оружию. Прошу Ваше высокопреосвященство верить в мои чувства глубокого уважения». «Его святейшеству папе. Святейший Отец. Спешу подтвердить Вашему святейшеству получение извещения о Вашем вступлении на святой престол, с каковым извещением Ваше святейшество соизволили обратиться ко мне. Благодарю Ваше святейшество за пожелания благополучия французской нации и мне лично и прошу принять мои пожелания Вашему святейшеству и величию его понтификата».

Я охотно подписал бы оба эти текста, хотя они показались мне скорее несколько сухими, но решено было, что их должен обсудить совет министров. Поэтому я представил их правительству, причем решено было выкинуть одно слово, которое шокировало некоторых министров, – слово «величие». Допускалось, что я приношу свои пожелания папе и его понтификату, но нельзя было терпеть, что я могу желать величия этому понтификату! Какая ничтожная мелочность! В виде реванша оставили в письме к кардиналу слова: «тронут чувствами», конечно, для того, чтобы смягчить этим двойным уверением во взаимных чувствах холодность, которую считали необходимой из политических соображений. После этого решено было, что я отправлю свое письмо без скрепления его подписью Делькассе, чтобы не делать кабинет официально ответственным за мое письмо. Я так и поступил, не без сознания, что эти придирки не совсем красивы.

Мы начинаем задавать себе вопрос, что означает молчание главной квартиры. Что происходит на фронте? Нам было сказано, что неприятель остановился против воли и что мы наверняка сможем выбить его из его позиций. Теперь нам заявляют, что ранее двух-трех дней не наступит никакого «решения» и что ситуация остается почти без перемен. В чем секрет этого? Вчера в директиве № 5657 Жоффр указывал генералу Монури: «По-видимому, неприятель перебрасывает войска на северо-запад под защитой укреплений, возведенных на всем фронте. Необходимо создать на нашем левом фланге кулак, способный не только парировать обходное движение неприятеля, но также обеспечить окружение последнего». В исполнение этого приказа наше левое крыло несколько продвинулось вперед, но ему отнюдь не удалось окружить правое крыло неприятеля. Нам придется бороться за то, кто кого обойдет. Но на флангах, как и в центре, против нас находятся войска, твердо укрепившиеся. На Марне, как мне сообщают офицеры связи, окопы, оставленные немцами, замечательно построены, хотя их приходилось импровизировать. Они достаточно глубоки для прикрытия солдат, снабжены через каждые двадцать метров убежищами и помещениями для отдыха. Несомненно, когда неприятель остановился на новых позициях, эти последние уже предварительно были сильно укреплены войсками, оставшимися в тылу у сражавшихся.

Англия предложила нам на днях высаживать войска в Дюнкирхене для диверсионных операций в Северной Франции и в Бельгии. Генерал Жоффр согласился на эту идею. Но перед ним встает вопрос, будут ли британские войска прибывать в достаточном количестве, чтобы позволить в ближайшем будущем этот маневр. Хотя доминионы и Индия все без исключения проявили замечательное воодушевление и обещали свою помощь метрополии, большое расстояние осуждает Англию на долгое ожидание эффективного сотрудничества. Объявлено о прибытии войск из Индии, но они будут в Марселе не раньше чем через двенадцать дней. Подкрепления, которые сама Англия послала через Сен-Назер, уже отправлены на фронт армии маршала Френча. Таким образом, для Северной Франции и Бельгии речь может идти в данный момент только о новых контингентах, которые мог бы создать и обучить Китченер.

Россия опять выступила с новой инициативой: на сей раз Сазонов не является ее единственным виновником, однако она не более удачна*. Великий князь Николай Николаевич обратился к народам Австро-Венгрии с манифестом, призывающим их сбросить иго Габсбургов и осуществить наконец свои национальные устремления. В этом же духе русское правительство советует румынскому правительству занять Трансильванию и предлагает ему участвовать вместе с русскими войсками в оккупации Буковины. Как ни относиться к этим проектам, они носят чисто политический характер, они затрагивают важные вопросы и предрешают условия мира. Недопустимо, чтобы Россия открыто устанавливала их по-своему, не посовещавшись ни с Англией, ни с Францией.

Суббота, 19 сентября 1914 г.

Телеграммы префекта Мааса: при своем отступлении немцы подожгли большую часть деревень, которые они занимали во время битвы на Марне. В Триокуре, где мой брат Люсьен с женой обычно проводили свои каникулы среди деревьев и родников, немцы сожгли двадцать девять домов и расстреляли без оснований десять человек, в том числе мать и жену мэра Просе. Только южная часть департамента избежала разорения и опустошения.

Я делаю над собой усилие, чтобы отогнать от себя эти печальные картины и заняться текущими делами. Сэр Френсис Берти извещает нас, что англичане собираются высадить в Дюнкирхене три тысячи человек, в том числе две тысячи четыреста человек из морских частей и шестьсот строевых солдат, а также шестьдесят автомобилей. Этого, конечно, хватит для исполнения полицейских функций в северных департаментах, но, к несчастью, этого недостаточно, чтобы провести в тылу неприятеля диверсию решающего значения. По словам одного из офицеров связи, коменданта Эрбильона, генерал Жоффр надеется, что теперь можно будет, по крайней мере, использовать в этом же районе бывшую армию д’Амаде, на поиски которой мы исчерпали свое терпение и которая наконец реорганизована. Командование ею поручено генералу, который, можно сказать, победил время, прежде чем пытался победить неприятеля. Это генерал Брюжер, ныне в отставке, но все еще бодрый, несмотря на свой возраст, и очень довольный тем, что возвращается на действительную службу. Он никак не ожидал этого в сентябре 1913 г., когда мы с ним поднимались по крутым улицам его прелестного родного города Узерш*. Территориальные войска и запасные, составляющие армию Брюжера, получили приказ окопаться перед Амьеном, чтобы поддерживать в случае надобности движения нашего левого крыла. В самом деле, главная квартира будет добиваться решения уже не на правом крыле, маневр перенесен на другой конец фронта. Армия Кастельно, продвигаясь на этих днях по равнине Воэвры к небольшому городу Этену, натолкнулась на так крепко окопавшиеся неприятельские войска, что мы предпочли отказаться от всякой попытки окружения с этой стороны. Впрочем, если бы и было возможно пойти на риск такой попытки, это, вероятно, было бы ошибкой и отвлекло бы нас от более важной и безотлагательной операции. В самом деле, немцы, видимо, значительно усилили свое правое крыло и готовятся нанести свой главный удар на нашем левом фланге – это, очевидно, их обычный прием. Поэтому армия Кастельно оставляет лотарингскую землю, которую она в течение шести недель орошала своей кровью, она будет переброшена по железной дороге с востока на запад, в своем прежнем районе она оставляет один корпус, который перейдет под начало генерала Дюбайля, командующего первой армией. Два других ее корпуса, 14-й и 20-й, будут переброшены между Амьеном и Нойоном и останутся вместе с 8-м и 4-м корпусами и кавалерийским корпусом Конно под командованием генерала де Кастельно. На них будет возложена задача совершить наступательное движение на фланг неприятеля и ударить сбоку, на север от Эны, на стабилизованные позиции немцев. Для окончания этой переброски, говорит Жоффр, понадобятся еще целых три дня. Итак, «решение», которое считали столь близким, снова откладывается. В сущности, это равносильно признанию, что мы ошибались, думая, что заставили неприятеля принять сражение в условиях, благоприятных для нас, и что мы сами выбрали и час и место этого сражения. В действительности же неприятель по собственной воле укрепился на позициях, чтобы не продолжать своего отступления. Он уцепился за нашу землю. Возможно даже, что он усиливает теперь свое правое крыло, как мы усиливаем свое левое крыло, и что переброшенная на запад армия Кастельно завтра снова увидит перед собой 6-ю немецкую армию, против которой она вчера сражалась в Лотарингии. На какую сизифову работу оставляет нас обреченными наша победа!