Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти - читать онлайн книгу. Автор: Шошана Зубофф cтр.№ 207

Антрополог Лора Нейдер, рассуждая о «жизни закона», напоминает нам, что закон предусматривает «возможность демократического расширения прав и возможностей», но что эта возможность осуществляется только тогда, когда граждане активно оспаривают несправедливость, используя закон как средство достижения высших целей. «Жизнь закона – в истце», – пишет Надер, и мы видели, что эту истину воплощают в жизнь граждане Испании, заявившие о своем праве на забвение. «Место закона в историческом процессе определяется тогда, когда истцы и их адвокаты оспаривают с помощью закона совершенную по отношению к ним несправедливость» ^[1228]. И истцов не следует рассматривать в изоляции; они выступают от имени гражданского коллектива как необходимого средства противодействия коллективной несправедливости.

Это возвращает нас к GDPR и вопросу об его потенциальной роли. Единственно возможный ответ – что все зависит от того, как европейские общества будут интерпретировать новый режим регулирования в процессе законотворчества и в судах. На эти интерпретации повлияют не формулировки норм, а народные движения на местах. Столетие назад рабочие сорганизовались для коллективных действий и в конечном итоге склонили чашу весов в свою пользу, и сегодняшние «пользователи» должны будут мобилизоваться по-новому, так, чтобы это отражало наши собственные уникальные «условия существования» в XXI веке. Нам нужны синтетические декларации, которые закреплены в новых центрах демократической власти, экспертизы и конкуренции, которые бросают вызов сегодняшней асимметрии знания и власти. Если мы в конечном итоге сумеем заменить беззаконие законами, утверждающими право на святилище и право на жизнь в будущем времени как необходимые для эффективной человеческой жизни, то нам не обойтись без коллективных действий такого рода.

Уже различимо рождение нового понимания важности коллективных действий, по крайней мере в сфере приватности. Один из примеров – некоммерческая организация «Не ваше дело» (None of Your Business, NOYB) во главе с активным защитником приватности Максом Шремсом. После многих лет юридической борьбы в 2015 году Шремс вошел в историю, когда его вызов практикам сбора и хранения данных в Facebook – которые, как он утверждал, нарушают законодательство ЕС о неприкосновенности частной жизни – привел к тому, что Суд Европейского союза признал недействительным соглашение о «Безопасной гавани» (Safe Harbor), регулировавшее обмен данными между США и ЕС. В 2018 году Шремс запустил NOYB в качестве средства «профессиональной помощи в обеспечении приватности». Идея была в том, чтобы подталкивать регулирующие органы к сокращению разрыва между писаными нормативными актами и реальной корпоративной практикой в области приватности, используя угрозу значительных штрафов для изменения действующих в какой-либо компании процедур. NOYB хочет стать «стабильной европейской правоприменительной платформой», которая объединяет группы пользователей и помогает им в процессе судебного разбирательства, создавая коалиции и продвигая «специально отобранные и стратегически важные судебные процессы ради максимизации воздействия „на право на частную жизнь“» ^[1229]. Как бы ни сложилась судьба этого начинания, для нас ключевой момент – то, как оно указывает на социальную пустоту, которая должна быть заполнена новыми творческими формами коллективных действий, если жизнь закона обернется против надзорного капитализма.

Только время покажет, станет ли GDPR катализатором новой фазы борьбы, которая оспорит и укротит незаконный рынок поведенческих фьючерсов, питающие его операции с данными и инструментарное общество, к которому он нас ведет. В отсутствие новых синтетических деклараций мы, вероятно, будем разочарованы неприступностью статус-кво. Если прошлое можно считать прологом, то законов о неприкосновенности частной жизни, защите данных и антимонопольном регулировании будет недостаточно, чтобы остановить надзорный капитализм. Объяснения, которые мы перебрали, отвечая на вопрос «Как им сошло это с рук?», предполагают, что безмерность и запутанность структур надзорного капитализма с его императивами потребуют более прямого вызова.

Прошедшее десятилетие позволяет сделать по крайней мере один вывод: несмотря на гораздо более строгие законы о приватности и защите данных в ЕС по сравнению с США, а также решительную приверженность антимонопольным мерам, Facebook и Google продолжают процветать в Европе. Так, в период с 2010 по 2017 год совокупный годовой темп роста ежедневных активных пользователей Facebook составлял в Европе 15 % по сравнению с 9 % в США и Канаде ^[1230]. В этот же период выручка компании росла в совокупном годовом выражении на 50 % в обоих регионах ^[1231]. В период с 2009 по первый квартал 2018 года доля Google на рынке поиска в Европе сократилась примерно на 2 %, в то время как в США она увеличилась примерно на 9 %. (Доля Google на европейском рынке оставалась высокой – 91,5 % в 2018 году в сравнении с 88 % в США.) Однако в том, что касается мобильных телефонов на Android, доля рынка, приходящаяся на Google, увеличилась на 69 % в Европе по сравнению с 44 % в США. Браузер Google Chrome увеличил свою рыночную долю на 55 % в Европе и на 51 % в США ^[1232].

Как показывает наш перечень причин, по которым «это сошло им это с рук», такие темпы роста – не случайная удача. Признавая этот факт, европейский инспектор по защите данных Джованни Буттарелли заявил газете New York Times, что эффект GDPR будет зависеть от регуляторов, которые «будут противостоять хорошо финансируемым командам лоббистов и юристов» ^[1233]. В самом деле, в тот момент корпоративные юристы уже оттачивали стратегии противодействия возможным изменениям привычного порядка вещей и готовили почву для предстоящих битв. К примеру, один официальный документ, опубликованный известной международной юридической фирмой, уже бросил корпорациям клич с призывом объединить усилия в вопросе обработки данных, утверждая, что перспективный способ обхода новых нормативных препятствий предоставляет правовая концепция «законного интереса»: