Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти - читать онлайн книгу. Автор: Шошана Зубофф cтр.№ 174

В 2017 году Цукерберг, формулируя свои социальные амбиции, пошел еще дальше, на этот раз нацелившись в самое сердце страхов второго модерна: «Люди чувствуют себя неустроенными. Многого из того, что в прошлом давало чувство устроенности, больше не существует». Цукерберг считает, что он и его компания могут обеспечить будущее, «которое сработает для всех» и удовлетворит «личные, эмоциональные и духовные потребности» «иметь цель и надежду», «моральное подтверждение» и «утешение тем, что мы не одиноки». «Для прогресса сейчас необходимо, чтобы человечество объединилось не просто в рамках городов или отдельных стран, – призывал Цукерберг, – но и как глобальное сообщество <…> самое важное, что мы можем сделать в Facebook, – это развитие социальной инфраструктуры <…> для создания глобального сообщества…». Ссылаясь на Авраама Линкольна, основатель Facebook определил миссию своей компании в рамках эволюционной схемы развития цивилизации, когда человечество организовывалось сначала в племена, затем в города, а потом в нации. Следующим этапом социальной эволюции станет «глобальное сообщество», и Facebook должен проложить этот путь, создавая средства и присматривая за целями ^[1035].

Выступая на конференции разработчиков Facebook в 2017 году, Цукерберг связал свое утверждение об исторической роли компании в создании «глобального сообщества» со стандартным мифом современной утопии, заверив своих последователей:

В то время как Наделла и другие надзорные капиталисты лелеют свои утопические мечты, они забывают упомянуть, что за век волшебства придется заплатить: Большой Другой должен расширяться в сторону тотальности, стирая все границы и подавляя все источники трения в угоду своим экономическим императивам. Любая власть жаждет тотальности, и на пути стоят только существующие институты: демократия; законы и подзаконные акты; права и обязанности; контракты и внутренние нормы организаций; обычные рыночные ограничения, создаваемые потребителями, конкурентами и работниками; гражданское общество; политическая власть народа; и моральная власть отдельных людей, которые не утратили своих ориентиров.

Этот момент обыгрывается в басне Гёте об ученике чародея, когда, в отсутствие чародея с его умением направлять и сдерживать чары, ученик превращает веник в демоническую силу неимоверной мощи:

Инструментарная власть, как и веник ученика, развернулась в отсутствие чародея, когда не было авторитета, способного ее сдержать, и аппетиты надзорных капиталистов к тотальности росли по мере развития этих успехов. Утопическая риторика про век волшебства имела решающее значение для этих побед. Представление о том, что Большой Другой решит все проблемы человечества, в то же время расширяя возможности каждого человека, обычно отвергается как «техноутопизм», но для нас было бы ошибкой игнорировать эту риторику, не присмотревшись к ее целям. Подобные речи – не простая болтовня. Это саперный взвод, который идет впереди пехотинцев, и хитрый дипломат, заранее засланный, чтобы разоружить врага и облегчить дорогу к тихой капитуляции. Обещание века волшебства играет критическую стратегическую роль, отвлекая нас от тотальных амбиций надзорного капитализма, которые неизбежно включают «людей» в качестве «первостепенного объекта», и одновременно узаконивая эти амбиции.

«Общесоциальная цель», сформулированная ведущими надзорными капиталистами, идеально сочетается с идеей безграничного технического прогресса, которая преобладала в утопической мысли с конца XVIII до конца XIX века, и кульминацией которой стал Маркс. Действительно, у надзорных капиталистов, таких как Наделла, Пейдж и Цукерберг, можно найти пять из шести черт, с помощью которых выдающиеся знатоки утопической мысли, Фрэнк и Фрици Мануэль, рисуют классический портрет наиболее амбициозных современных утопистов: (1) склонность к узко сфокусированному туннельному зрению, которое упрощает задачу утописта, (2) более раннее и более проницательное понимание «нового состояния бытия», чем у других современников, (3) одержимость и отстаивание idée fixe, (4) непоколебимая вера в неизбежность того, что идея осуществится и (5) стремление к полному преобразованию на уровне человеческого рода и всей мировой системы ^[1038].

Фрэнк и Фрици Мануэль выделяют и шестую характеристику ориентированного на будущее современного провидца, и вот здесь-то рассматриваемые нами люди и корпорации оказываются резким исключением из правила:

В наше время, однако, надзорные капиталисты могут и творят такой мир – отклонение от нормы подлинно исторического масштаба.

Знанию, власти и богатству, которыми располагают надзорные капиталисты, индивидуально и коллективно, позавидовал бы любой властитель древности, точно так же как о них мечтают сегодня современные государства. Имея, на счетах и в ценных бумагах, по итогам 2017 года, 126 миллиардов долларов в случае Microsoft, 92 миллиарда долларов у Google и около 30 миллиардов долларов у Facebook и заручившись одобрением своих постоянно расширяющихся инструментарных режимов со стороны финансовых рынков, обеспечивших им рыночную капитализацию в размере более чем 1,6 триллиона долларов в середине 2017 года, они оказались теми редкими утопистами, которые способны проследить за воплощением своих фантазий в жизнь, не прибегая к армиям и кровопролитию ^[1040].