Вирусы и эпидемии в истории мира. Прошлое, настоящее и будущее - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Олдстоун cтр.№ 122

Человеческая форма болезни «коровье бешенство», вызываемой белками прионами, является вариантом относительно редкой болезни Крейтцфельда – Якоба. Хотя сейчас маловероятно, что эта болезнь угрожает людям, никто не знает о ее потенциале и о том, будет ли возрастать ее частота. Поскольку инкубационный период прионной болезни очень велик, 50 лет и более, еще слишком рано говорить о вероятности широкомасштабной эпидемии. Коровье бешенство появилось у человека в начале 1990-х годов такую эпидемию еще рано сбрасывать со счетов⁴. Британская говядина в то время использовалась для питания сотрудников правительства США и американских войск, дислоцированных в Европе. Из-за беспокойства по поводу возможного появления прионного заболевания в США людям, жившим в Англии во время эпидемии коровьего бешенства, было запрещено сдавать кровь в донорские пункты США. Этот запрет исключил пул доноров, обеспечивавших ранее до 10 % поступлений в банк донорской крови в США. Данные из Соединенного Королевства подтверждают, что в крови может сохраняться этот агент, переданный в результате ее переливания нескольким лицам.

В этом списке потенциальных атак со стороны хорошо известных или модифицированных вирусов стоит угроза новой эпидемии гриппа. В конце 1998 года было обнаружено, что новый вирус гриппа, убивший более трети инфицированных им людей, содержал внешнюю гликопротеиновую оболочку – гемагглютинин – от птиц. Этот белок вируса гриппа (H5) никогда ранее не выделялся у людей^5,6. К счастью, на этот раз, хотя вирус преодолел межвидовой барьер между птицами и человеком, он не смог легко распространяться от человека к человеку. Основной источник этого заболевания человека, так называемого «птичьего гриппа», был обнаружен на птичьих рынках в Гонконге. Быстрое уничтожение миллионов уток, гусей и кур привело к удалению крупного резервуара вируса, что, вероятно, предотвратило заражение большего числа людей. До настоящего времени эта стратегия предотвратила развитие варианта вируса, способного поразить большое число людей, как в случае массовой эпидемии «испанского гриппа» 1918–1919 годов. В 2009–2010 годах возник пандемический свиной грипп, поразивший миллионы людей. Поиски последних нескольких лет успешно привели к обнаружению и идентификации вируса гриппа 1918–1919 годов, и помогли выяснить, что сделало его таким смертельным. Этот поиск увенчался успехом чуть ниже полярного круга на Аляске, где ученые предприняли энергичные попытки получить ткани находящихся в вечной мерзлоте жертв вспышки этого заболевания 1918–1919 годов. Они ожидали, что обнаруженные ими трупы будут содержать «отпечатки пальцев» нуклеиновых кислот вируса времени той давней вирусной атаки⁷. Другие исследователи извлекали последовательности вирусных нуклеиновых кислот из фиксированных формалином образцов легких пациентов, инфицированных гриппом и умерших в период эпидемии 1918–1919 годов⁸. Из этих тканей была извлечена РНК, и современные молекулярные и вирусологические технологии позволили восстановить аминокислотную последовательность белков вируса и произвести его реконструкцию. В результате стали известны многие детали смертоносного поражающего действия инфекции 1918–1919 годов, а другие еще предстоит распознать.

Желтая лихорадка вернулась в США после 72-летнего отсутствия⁹. В июле 1996 года 45-летний американец из штата Теннесси отдыхал в Бразилии, не сделав обязательной прививки от желтой лихорадки. Во время девятидневной поездки на рыбалку по Амазонке и Рио-Негро он был укушен комаром, переносящим вирус желтой лихорадки. По возвращении в Ноксвилл у него развились лихорадка и озноб, как это произошло в Мемфисе у Кейт Бионда 98 годами ранее, когда вирус желтой лихорадки также попал в ее кровь, после чего началась эпидемия (см. главу 5). Как и у той жертвы желтой лихорадки, у пациента 1996 года ухудшилось состояние, началась кровавая рвота и он умер. Как и во время вспышки заболевания в Мемфисе в 1878 году, комар Aedes aegypti в настоящее время в Ноксвилле, штат Теннесси, не обнаруживается. Но в отличие от этой ранней вспышки желтой лихорадки, никаких других случаев заболевания не было. Однако случаи желтой лихорадки и смертельных случаев от нее все еще происходят в Южной Америке, в том числе в Бразилии, где вирус является эндемичным, где обитает переносящий заболевание комар и где заразился путешественник из Теннесси.

Подобно тому, как впал в уныние Поль де Крюи из-за неспособности медицинской науки вылечить все болезни, Эдвард Дженнер также пал бы духом, если бы узнал, какой долгий срок пройдет от его великого открытия вакцины против оспы до ликвидация этой болезни. В 1800 году, всего через четыре года после достижения им успеха, он писал следующее:

Прошло около 177 лет до того, как последний в мире случай эндемической оспы произошел в Сомали, хотя в следующем году внутрилабораторный несчастный случай в Бирмингеме, Англия, привел к гибели одного человека. Тем не менее в 1979 году всемирная комиссия, сформированная для оценки контроля оспы, подтвердила, что оспа была побеждена. 33-я сессия Всемирной ассамблеи здравоохранения в 1980 году приняла этот окончательный доклад и резолюцию об искоренении оспы. Так осуществилась первая часть пророчества Пастера.

С полным устранением инфекции оспы в природе, дискуссия смещается к новому фокусу. Следует ли удалять оспу как вид с нашей планеты? Мнения по этому вопросу неоднозначны. На повестке дня остаются несколько аргументов против уничтожения запасов вируса оспы. Во-первых, хотя депозитарии в США и в России продолжают урезать запасы этого вируса для исследований, кто может гарантировать, что государства-изгои или общества-изгои тайно не накопят инфекционный агент где-либо еще? Даже уничтожение вируса оспы в этих двух местах не может гарантировать от его повторного появления. Хотя в настоящее время существуют более эффективные биологические боевые агенты, чем оспа, будет донкихотством думать, что другие владельцы секретных тайников откажутся от своих запасов. Эта возможность наводит на мысль о второй проблеме – о риске постоянно растущей человеческой популяции, восприимчивой к оспе. Третий аргумент заключается в том, что функции большинства генов вируса оспы неизвестны. Большинство этих генов не связаны с базовой стратегией репликации вируса как таковой, а скорее изменяют организм зараженного хозяина в пользу вируса. Результаты изучения таких взаимодействий могут иметь терапевтическую ценность для людей с другими заболеваниями. И, наконец, существует интеллектуальная озабоченность тем, что все живые существа являются частью космической Вселенной, и что рассмотрение любой формы жизни как врага и полное его уничтожение однажды будет сочтено философски неблаговидным действием для всех. Естественный хозяин оспы – человек. Промежуточных хозяев оспы среди животных нет, и поскольку вирус не задерживается в форме персистирующей инфекции, он поддается окончательному уничтожению, то есть удалению из нашего мира. Но поскольку вирус больше не распространяется ни в одном сообществе, число никогда не вакцинированных или ранее не инфицированных восприимчивых людей возрастает. Полный или эффективный иммунитет ранее вакцинированных людей, ослабнет, вероятно, лет через 10–20 или менее. Как следствие, пул высоко восприимчивых людей будет значительно расширяться.