Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской - читать онлайн книгу. Автор: Елена Первушина cтр.№ 85

Позже тон записей в его дневнике меняется. 19 июня 1865 года он записывает свой разговор с княжной, когда они случайно встретились на так называемой «Английской» дороге, ведущей из Царского Села в Павловск. Великий князь был верхом, Мария ехала в открытом экипаже, с попутчицей — старой гувернанткой. Внезапно пошел дождь, и путники укрылись под деревом. «Я сказал ей, что мы больше не можем оставаться в таких отношениях, как были раньше, — пишет Александр, — что во время вечерних собраний мы не можем сидеть вместе, потому что это только дает повод к разным нелепым толкам и сплетням. Княжна сказала, что совершенно с тем согласна, что она в отчаянии и не знает, что делать… Как мне ни грустно было решиться на это, но я решился. Вообще, в обществе будем редко говорить с нею, а если придется, то — о погоде или каких-нибудь предметах более или менее неинтересных. Но наши дружеские отношения не прервутся, и если мы увидимся просто, без свидетелей, то будем всегда откровенны».

И все же Александр продолжает любоваться Марией Мещерской издали. «Сегодня опять несчастный день, не виделся совсем с М. Э.», — записал цесаревич в дневнике 18 сентября 1865 года, а через два месяца: «Опять пошли неприятности. М. Э. мне сказала, что к ней пристают, зачем она садится возле меня так часто? Но это не она, а я сажусь возле нее. Снова придется сидеть Бог знает где и премило скучать на собраниях. О, глупый, глупый свет со своими причудами!». И снова гневная запись: «Опять начались сплетни. Проклятый свет не может никого оставить в покое. Даже из таких пустяков поднимают истории. Черт бы всех этих дураков побрал!!! Даже самые невинные удовольствия непозволительны, где же после этого жизнь, когда даже повеселиться нельзя! Сами делают черт знает что, а другим не позволяют даже видеться, двух слов сказать, просто — сидеть рядом. Где же после этого справедливость?!».

Великий князь Александр Александрович

Александр бунтует: «Я ее не на шутку люблю, и если бы был свободным человеком, то непременно бы женился, и уверен, что она была бы совершенно согласна».

В царском дворце ничто не может остаться тайной. В датских газетах появляется статья о том, что цесаревич не хочет жениться на принцессе Дагмаре, бывшей невесте Николая, из-за чувств к княжне Мещерской. Король Кристиан прислал императорской семье письмо с просьбой подтвердить планы наследника относительно дочери.

Александр пишет: «За себя мне все равно, но бедная, бедная М. Э.! Вот до чего я ее довел — что об ней печатают в газетах! Вот он, мир-то! Вот — люди!».

И снова его одолевают сомнения: «Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения и, если будет возможность, жениться на милой М. Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Дагмар, которую я не могу любить и не хочу. Ах, если бы все, о чем я теперь так много думаю, могло бы осуществиться! Я не смею надеяться на Бога в этом деле, но, может быть, и удастся. Может быть, это будет лучше, если я откажусь от престола. Я чувствую себя неспособным быть на этом месте, я слишком мало ценю людей, мне страшно надоедает все, что относится до моего положения. Я не хочу другой жены, как М. Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то все может сделаться и, может быть, я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей. Вот мысли, которые меня все больше занимают, и все, что я желаю. Несносно, что поездка в Данию на носу и преследует меня, как кошмар!».

17 мая 1866 года еще одна запись: «Я каждый вечер молю горячо Бога, чтобы он помог мне отказаться от престола, если возможно, и устроить счастье мое с милой Дусенькой. Меня мучит одно, это то, что я боюсь очень за М. Э., что, когда наступит решительная минута, она откажется от меня, и тогда все пропало. Я непременно должен с ней переговорить об этом и как можно скорее, чтобы ее не застали врасплох Хотя я уверен, что она готова за меня выйти замуж, но Бог один знает, что у нее на сердце; но не хочу больше об этом».

Наконец император Александр решает принять меры.

Шереметев пишет в своих воспоминаниях: «Я не буду говорить о последующей драме, закончившейся удалением княжны Мещерской за границу, где ее против воли выдали замуж за Демидова Сан-Донато. Но мне пришлось быть случайным свидетелем последнего вечера, проведенного ею в России. После обеда у полкового командира князя В. И. Барятинского в Царском Селе мне предложено было ехать с ним на музыку в Павловск. В четырехместной коляске сидели князь Барятинский и княжна Мещерская. Я сидел насупротив. Князь был молчалив и мрачен. Разговора почти не было. Княжна сидела темнее ночи. Я видел, как с трудом она удерживалась от слез. Не зная настоящей причины, я недоумевал, и только потом узнал я об отъезде княжны за границу на следующий за тем день».

* * *

Женихом Марии стал сын Павла Николаевича Демидова и Авроры Карловны Шернваль, также лишившийся отца в очень раннем возрасте. Он был хорошо образован, богат, жил в Париже, исполнял обязанности сверхштатного секретаря при русском посольстве и прославился своими безумными тратами.

Александр последний раз встретился с княжной в Париже на Всемирной выставке, куда он приехал с отцом по приглашению французского императора Наполеона III. Там он увидел Марию в доме ее тетки — княгини Чернышевой, а вскоре узнал о ее помолвке. 28 мая цесаревич написал в своем дневнике: «Узнал вчера новость, которая меня очень обрадовала, а именно, что М. Э. Мещерская выходит замуж за Демидова, сына М-me Карамзин ^[2]. — Дай Бог ей всякого счастия, — я это ей желаю от всего сердца; она заслуживает это…».

Но пожелания не сбылись. Мария Элимовна скончалась 26 июня 1868 года после родов. Об этом написала великому князю В. П. Мещерская, тетка А. К. Карамзина, ставшая свекровью Марии Элимовны, присутствовавшая при ее последних минутах: «Несколько часов после родов все шло отлично, как вдруг сделался прилив крови к мозжечку, и доктора, прибежавшие, могли только быть поражены ужасною силою припадка, не уступавшего никаким средствам. Бедная больная страдала ужасно, и когда тетушка моя Аврора Карловна подошла к ней, она сперва ее не узнала, а потом сказала: „ah, je sens que je deviens folle“ („ах, я чувствую, что схожу с ума“). Это были почти последние слова ее; потом настало усыпление, и все кончалось понемногу. Муж был в исступленьи, но теперь под влиянием горя смирился и немного рассеивается. Долго и весело два часа после родов любовалась М. Э. своим ребенком! — Бедный ребенок, как жалка судьба его!..».

21 января 1869 года великий князь сделал запись о разговоре с A. B. Жуковской, «с которой больше всего вспоминали про милое прошедшее время и, конечно, про бедную М. Э., о которой вспоминать мне всегда тяжело, а в особенности после несчастной ее кончины, подробности которой ужасно грустны…».