Бремя феодала - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кусков cтр.№ 15

— И что теперь? — сказал барон, когда я выдохся и закончил. Скоро начнёт светать, меня начало вырубать, а днём будет самое интересное — надо хоть пару часов покемарить.

— Не знаю, — покачал я головой. — Мир не стоит на месте. Жизнь не заканчивается даже после самого тяжёлого кризиса и самой кровопролитной войны.

— Но ты хочешь… Приблизить это будущее, — уверенно посмотрел он мне в глаза.

Я пожал плечами.

— Знаешь, у многих людей есть в суждениях системная ошибка. Они рассматривают ситуацию, как будто она случилась благодаря им. Хотя это совсем не так. Наоборот, они смогли выйти и возглавить только потому, что ситуация сама сложилась именно так. Короля убили не потому, что собрались голодные люди и решили убить короля, наоборот, в обществе появились те, кто хотел его убить, потому, что видели кризис и винили во всём его. Они винили дворян в том, что им не дают дышать, душат поборами и пошлинами, и душат только их, а не всех. Тех же дворян не душат. А потому, когда гром грянул, они вышли и стали резать тех, кого ненавидели, все, от мала до велика. И короля казнили. А за столетие до этого бы просто не подумали, что можно так выйти. И в моей стране произошло то же самое. Нашего короля свергли не плохие солдаты и рабочие, случайно получившие оружие, когда их возглавили талантливые лидеры. Они это в принципе смогли сделать потому, что наш король и верные ему дворяне сами проводили политику, что их так возненавидели.

И так везде, Игнасио. Тот чел, Мартин Лютер, зачитал тезисы только тогда, когда общество было готово его услышать. Когда появились люди, которые были готовы не просто слушать, а взять в руки оружие и уничтожать церковь, создав для себя её более правильный аналог. Не было бы его — появился бы через время кто-то другой. Но скажи он свои тезисы на сто лет раньше — его бы обсудили и разошлись по домам. Понимаешь?

То, что я буду делать, давно назрело. Это историческая необходимость. Мне нужно защитить этот мир, эту страну, сделать её сильнее, и способ только один — единое монолитное государство с единым мощным центром и сильной властью. Не важно, где будет центр: в Альмерии, Пуэбло, а может в Саламанке или Мериде. Но он будет. А вольницы графов и герцогов — не будет. Я ускорю процесс уничтожения того строя, что вы знаете, ускорю создание нового, но если я этого не сделаю «сверху», через сто-двести лет вы получите кровавую бойню «снизу», и сколько горя и слёз прольётся тогда — дьявол его знает.

Нет, Игнасио, я не стремлюсь вести развитие в сторону ада своего мира. Не хочу этого. Но, боюсь, у меня просто нет выбора. Мир должен развиваться, это объективный исторический процесс, и реформы «сверху» всегда более безболезненны, чем гражданская война «снизу».

— Ты идеалист. Воин Света! — усмехнулся будущий бывший барон.

— Возможно, — согласился я.

— И знаешь, что скажу, Рикардо, или как там тебя теперь? У тебя есть шанс.

Я выразительно нахмурился.

— Никто из наших не сможет, — покачал он головой. — Не то, что не поймёт, но и поняв, что знаешь ты, осознав это, не сможет сдвинуть махину. А ты — сможешь. Именно потому, что знаешь о подлости и лицемерии будущего. Ирония, воин Света использует все приёмы нечистого на благо мира и человечества! — Он хмыкнул.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — заметил я.

— Это только если не подкреплять их чем-то ещё из адского арсенала. Эти слова про НАШИХ, — выделил он. — Ты же станешь суровым тираном, чудовищем, исчадием ада, но сможешь сделать так, что люди при тебе будут жить лучше. Господи, как непривычно считать людьми ВСЕХ! — воскликнул сеньор.

Я улыбнулся на эти слова. Да, трудно объяснить современному феодалу, что завтра его крестьяне станут людьми, равными ему, а его и его коллег по сословию будут истреблять конвейером на адской машине, отрубающей головы, сотнями тысяч. Но, кажется, именно сегодня удалось достучаться.

— Знаешь, Рикардо, мне, наверное, повезло, что умру сегодня. — Сеньор бросил взгляд под потолок, где находилось маленькое зарешеченное оконце, за которым проступали очертания нового дня — всходило солнце.

— Я, наверное, пойду. — Я встал и отряхнулся. — Кого к тебе, семью или священника?

— Давай семью. И это… Ты и правда всех пощадишь? — Неуверенность в глазах.

— Честность — товар, Игнасио, — усмехнулся я. — . А репутацию — ту вообще не купишь. Да, разумеется.

Вышел. На душе было не по себе. Да, это чудовище, помогавшее убивать обозы с невинными. Но это чудовище отнюдь не исчадие ада из книги Стивена Кинга, а такой же человек, как и ты сам. После казни, наверное, напьюсь.

— Я сделала всё, что смогла, — указала эльфа на руку юного баронета, которую уже загипсовали. — Пока у него температура, жар, но жить будет. Рука полностью функционировать не будет, возможно, даже пальцы не смогут сжиматься, но её хотя бы не нужно отрезать.

— Спасибо, Наташ, — устало поблагодарил я.

Подошёл к лежащему в беспамятстве баронету, у постели которого сидели три заплаканные женщины. Оглядел их всех.

— Скажете ему, я его прощаю. Но в будущем пусть думает, с кем связываться, с кем нет.

— Чудовище! — донёсся в спину голос сеньориты, с корой коротал ночь в своё здесь прошлое появление. Остановился, подумал, но пошёл дальше прочь. А что я им докажу?

* * *

Казнь. Для местных это событие. Да ещё какое — барона казнят! Хозяина замка! Граф казнит, сеньор. И барон признался в преступлении. А утончённые люди ещё и понимают, что мог бы и не признаваться, и граф бы ничего не сделал. Да, сын барона, скорее всего, стал бы калекой, но тем более серьёзны были обвинения уже против самого графа со стороны остальных его баронов. Знающие люди понимают, что я сильно рисковал, затеяв публичные пытки, да ещё с неподобающей жестокостью. Вопрос был в том, что или я задавлю и вырву добровольное признание, или барон выдержит и предъявит уже мне. Ибо показания купцов — это показания купцов, а мы — благородные. Сами же купцы мертвы, их перекрёстно не допросишь.

Так что казнь была интересна для всех. И для ценителей зрелищ — поглазеть. И для тех, кто лично знал барона, любил его или ненавидел. И для тех, кто понимает в политике. Не была она интересна только мне, я стоял с пустыми глазами и просто терпел означенное время, ибо не присутствовать не мог.

Эшафот построили быстро, утра хватило, перед замком, у ворот. Мою задумку с откидным люком поняли, верёвку палачи нужной конструкции сделали. Заверили, всё будет как надо, сеньору перебьёт позвонки «сто пудов, гадами будем». Это смысловой перевод. Баронесса плакала. Дочери держали её, тоже обе в слезах, но хотя бы не падали в обморок. Сын стоял рядом пришибленный, с перебинтованной рукой. Всё-таки Ромы во мне непозволительно много, дал указание Натариниэль или как её там помочь собрать кости, какие можно. Оказалось, эльфийская магия не всесильна, хотя, если бы он был в Лесу, ему бы смогли помочь. За долгих три-четыре месяца руку восстановили бы. Но это недёшево даже для эльфийской аристократии. А она так вообще не волшебница. Ну хоть как-то. Угрызений совести не испытывал, но и воспринимать юного Альфонсо исчадием ада не мог.