Трёхочковый в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Навойчик cтр.№ 47

– Если ты меня сейчас не поцелуешь, то нет!

– А теперь ты заговорила репликами из мыльных опер.

Они дружно рассмеялись, забыв обо всём вокруг. Правду говорят, что мир двоих не понять миллиардам. Ник целовал Киру, снова и снова, не понимая, что изменилось спустя десятки тысяч поцелуев до этого. С ней всё опять стало в новинку, другая палитра ощущений, даже вкус губ, теперь был иной, и он никогда бы не смог подумать, что не высказанные три заветных слова, но наконец осознанные внутри самого себя, могут окрасить привычные действия новыми эмоциями. Ник не хотел задаваться вопросами о других возможных аспектах повлиявших и изменивших, что-то внутри них самих. Он просто закрыл глаза, наслаждаясь скоротечным настоящим, спустя мгновение бесследно превращающемся в минувшее прошлое.

«ОТНОШЕНИЯ В ДОЛГ»

« Когда ты ночью не смыкаешь веки.

В семи потах, ворочаясь без сна,

И кажутся все по колено реки,

В груди, вдруг, просыпается весна.

Разводишь сопли, бродишь, как зануда,

Термометру не доверяя вновь.

Всё это лишь банальная простуда,

А ты, ошибочно, поверил, что любовь. »

Когда лёжа в больничной палате, забываясь нелёгким сном, Ник приходил к выводу, что Надя вызывает в нём некое подобие симпатии, он ошибался сильнее, чем Торин Дубощит недооценивший Бильбо Беггинса. Она была сущим проклятием, упавшим на его голову.

Первое время всё было относительно. На следующий день после операции, Ник позвонил родителям, вкратце описав суть происшествия. Те, естественно, примчались спустя пол часа, как он не пытался их отговорить. Откладываемое знакомство с Надей состоялось в тот же момент, крахом пепла всех ожиданий, сыплющимся на его голову. Мама хотя бы пыталась сдерживаться. Отец, чуть ли не пИсал щенячьим восторгом, впечатлённый Надиной компетенцией, внимательностью и «внутренним обаянием», что в мужском словаре означало отличную грудь и упругую попку. Не смотря на абсурдность происходящего, родители сошлись во мнении, что это лучшая из возможных сиделок для их сына, не только в штате местной больнице, но и во всём регионе, даже не подозревая в какую аферу были втянуты. Они обменялись телефонными контактами, на случай если «Наденьке», что-то понадобится для осуществления ухода за Никитой, или просто поддержки коммуникации, и счастливые, чуть ли не вприпрыжку удалились. Так и не поняв, что именно их воодушевило, уж не новость ли, что с такими темпами к тридцати годам от него останутся «рожки» да и то если не отвалятся раньше, Ник перестал забивать себе голову подобными рассуждениями.

Надя отправилась следом домой, отоспаться, отъесться, что там ещё девушки делают, когда остаются одни – отмокают в ванной? Её и так переполняли эмоции от неожиданного успеха, ещё немного и Ник мог бы лицезреть одну из вариаций победного танца в стиле «выкуси, я же тебе говорила». Но пронесло, он остался в тишине, наедине с обезболивающими препаратами, которые кололи чаще, если состроить страдающую гримасу. Ник не собирался здесь задерживаться, ведь дома он так же мог бы валяться накаченный таблетками, только в уюте собственной квартиры с интернетом и кабельным.

Следующие два дня его постоянно навещала Надя, просиживая с ним не меньше трёх часов. Нику стоило бы озаботиться тревожным колокольчиком, предвестником грядущих перемен, но он так уставал пялиться в стенку или окно за целый день, что был даже рад хоть какому-то общению. Удивительно, но даже родители не задерживались с ним дольше, окончательно доверив уход за больным «квалифицированному специалисту». Ника тошнило от такой театральщины, на которую он собственноручно подписался. После выписки, когда Надя заботливо доставила его домой, ему стал очевиден скрывающийся доселе подвох. Квартира была не та. Точнее адрес и месторасположение совпадали, но в ней больше не царил антураж уютного наркопритона, который Ник всеми силами создавал последние два с половиной года.

В этот момент Надя ликовала. Родители выдали ей ключи накануне, и она вычистила холостяцкое жилище до неузнаваемости. Никаких следов затхлости, захламлённости, или хотя бы пятен рвоты на ковре, с которыми Ник уже успел подружиться и почти выучил по именам: Теодор, Авраам и старина Бенджи, этакое плато Рашмор, слегка отклонённое от оригинала, в его миниатюрном коричнево-зелёном исполнении, с характерным запахом, так ведь и не гора. Вещи перестали быть разбросаны, на журнальном столике пропали пыльные рожицы и отпечатки бутылок, в целом квартира стала выглядеть теперь жизнепригоднее самого хозяина.

– Правда выглядит намного лучше? – Надя прыгала вокруг Ника, помогая устроиться на диване, подушки которого были явно вычищены и взбиты для пущего комфорта, – я читала, что по фэн-шую, дом это внутреннее состояние души его владельца. Твоё оставляло желать лучшего, поэтому я решила помочь тебе навести порядок. Так сказать, разобраться снаружи, прежде чем залезть к тебе внутрь.

Ник не стал заострять внимание на двусмысленности высказанной фразы, Надя и так напоминала свёклу больше обычного, с учётом того, что в обычное время страдала даже излишней бледностью.

Изменения коснулись не только квартиры. Все его установки полетели к чертям. Надя приходила когда хотела, делала, что взбредёт ей в голову, игнорируя угрозы Ника. Однажды он так ей и сказал:

– Ты понимаешь, что если не прекратишь вести себя как хозяйка в этом доме, то наше сотрудничество закончится первым же моим звонком с правдивым покаянием перед родителями.

– А кто это тут у нас маленькая ябеда? – Надя передразнивала Ника, корча смешные рожицы. – да мне до звезды, звони, только в ту же секунду как меня от сюда выставят ты лишишься всех таблеток, которые принимаешь троекратно выше нормы, выпивки, что прячешь в закромах, и прочих маленьких радостей, что позволяют тебе влачить жалкое подобие существования изо дня в день! Или ты думаешь я не знаю, про твои заначки, и не считаю количество принятых лекарств?

– И на кой чёрт тебе это сдалось, не наигралась в детстве в «дочки матери» или «доктора Айболита»?

– Не будь козлом, тебе не идёт. Может когда ты поправишься, ещё скажешь мне спасибо.

Обычно после этих слов, Надя демонстративно уходила на кухню, или замолчав, делала вид что читает книгу. Во многом она была права, приходилось это признавать. Ник продолжал глотать слишком много пилюль, когда Надя уходила вечером, и столько же пил, правда теперь не круглосуточно, а лишь ближе к ночи. Его это раздражало, но альтернатива со звонком родителям разворачивалась куда худшей перспективой. Нику частенько, после таких разговоров хотелось крикнуть ей в след или сказать напоследок: «Кого ты собралась лечить, ставить на ноги, помогать или как ты там называешь свою псевдо-благотворительную деятельность? Меня!? Я не болен, а то, что меня сделало таким, нельзя изменить, отмотать назад, переиграть или стереть из памяти. Поэтому просто оставь меня в покое, и не тешь себя пустыми надеждами!». Но почему-то каждый раз он молчал. Как и она, раз за разом, не прекращала приходить к нему со своей наивной верой во что бы там она ни верила.