Трёхочковый в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Навойчик cтр.№ 33

– Возражения есть? – Он риторически интересовался, если существует такое понятие.

– Уйма, тоже мне командир нашёлся, я буду делать то, что считаю нужным и согласно инструкции, оставленной врачами. – если есть какой-либо жест характеризующий независимость и непоколебимость собственного мнения, за исключением выпрямленного в кулаке среднего пальца, то она его сделала.

– Тогда в письменном виде на бланке формы «один, точка, семьдесят восемь» предоставьте моему секретарю, предварительно записавшись на приём.

– Что за чушь ты сейчас мелешь? – ей определённо не нравилось, когда били её же оружием.

– Когда это делает кто-то кроме тебя, раздражает, неправда ли? – Ник беззлобно ехидничал, развлекая сам себя, – Не понимаю, что тебе не нравится, ты же сама захотела помочь, я обрисовал тебе фронт работы, дел на пятнадцать минут, можешь вообще показаться только моей маме, чтобы та успокоилась, и на том разбежимся, мне без разницы.

– Вот именно, а мне нет! Я не смогу потом нормально спать ночью, просто ты не слышал себя, как кричал в машине и на операции. – разговор резко из шутливого превратился в «глаза на мокром месте», обрастая новыми деталями, – Тебе было очень больно. И в этом моя вина, я бы не смогла себе простить, если бы ты погиб. А когда вспоминаю как просил не резать тебе руку. Ты вырывался с такой силой, что тебя еле удержали три санитара. Хирурги боялись браться за скальпели пока тебя полностью не обездвижат. Ты орал что-то на подобии: «Только не руку, оставьте её, я ещё смогу бросать!». Это связанно с твоим спортом или с тем, что с тобой случилось?

Последнюю фразу она говорила, спрятав лицо в ладони. Ник видел как у неё катились слёзы по щекам, спадая на руки и летя вниз на голубую синеву её джинсовых штанов.

– Я не знаю, вряд ли, даже не помню как это говорил. – он обескураженный просто смотрел перед собой.

– Мне медсёстры, ассистирующие на операции рассказали, будто ты даже в сознание не приходил, но метался и вырывался как заправский борец. – Надя вытирала слёзы тыльной стороной ладони, даже тушь не потекла, может она просто не любительница косметики?

– Сейчас это уже не имеет значения. Ты успокоилась? Чего было реветь по пустякам, все живы почти здоровы, только штукатурку зря переводишь, вон по лицу всё развезла.

– Ничего это не пустяки! И всё ты врёшь, я сегодня не успела накраситься. Так что, кроме собственного уродства, там нечего было размазывать. – она немного улыбнулась, наверное эти их перепалки, возвращали ей настроение, да и ему тоже, так или иначе.

– И что мне с тобой делать? – Ник поднял голову, глядя на выбеленный потолок палаты, там забавным отражением играли их тени.

– Смирись.

Они ещё болтали некоторое время. В основном сбиваясь на пустые уговоры и выяснения кому, где и сколько нужно поспать. Надя, с включившимся режимом заботливой сиделки, уговаривала его улечься и подремать до следующего укола. Ник же, наоборот, взывал к доводам её рассудка, уверяя, что с ним ничего не случится, если она съездит домой отоспится. Но лишь потратив впустую высокопарные слова, воздух и время – сдался, решив попытаться уговорить Надю лечь на одну из свободных кроватей, которых было предостаточно. Спустя битых пол часа пустых споров, его аргументы возымели успех, в основном благодаря отсутствию комфортабельности в здешних стульях. Надя выключила ночник, всё это время горевший над головой Ника, добрела до соседней кровати, накрылась пледом и практически мгновенно тихонько засопела. Через некоторое время, хрюкнув во сне и испуганно дёрнувшись со словами «я не храплю», она отвернулась на другой бок и продолжила блаженно дремать.

Мысли калейдоскопом крутились где-то на границе между сном и явью, хотя Ник уже практически последовал по стопам своей новоиспечённой подруги. День был не самый долгий, большую его часть он провёл в бессознательном состоянии, но насыщенный событиями и эмоциями. Ника больше всего интересовало, насколько причудливо плетётся веретено судьбы. Как изменчив его узор, и насколько кардинально может всё поменять новый завиток.

Ему так и не стали понятны мотивы Нади, которая при всей своей, кажущейся наивности, была не глупа. Зачем ей возиться с алкоголиком склонным к самоуничижению и психологической деструкции, в уплату мифического кармического долга? Бред! Она должна понимать, что сегодня он был невообразимо милым, несмотря на случившееся, а когда завтра к нему вернётся его привычное расположение духа, что тогда – образовавшийся сквозняк даже не успеет захлопнуть дверь, за её сверкающими пятками. Так ведь не бывает, что принцесса на гнедом жеребце сама уходит от дракона, кидаясь на встречу прекрасному принцу, выбравшемуся в нелёгкую дорогу, сбивает того с ног и они живут долго и счастливо. Правда Ник сомневался, что подобная сказочная ситуация применима к его сюжетной линии, и точно был уверен, что не благородство или чувство ответственности перед ближними лежит в основе человеческих, на первый взгляд бескорыстных, поступков. Вопреки этому убеждению, Надя ему нравилась. В ней было, что-то живое и осторожно согревающее, как жар полыхающего огня, так напоминающий её волосы, который согревает тебя в походе ночью, у костровой. Ты вытягиваешь уставшие ноги и просто смотришь, ждёшь, чтобы разыгравшееся пламя не подпалило, превратив в угли, томящиеся над ним сосиски и сохнувшую одежду. Тебя переполняет дух приключения и какое-то естественное ощущение единения с природой. И нет гарантий, что ночью тебя не загрызёт дикая росомаха, или на утро твоё плавательное средство не выкинет водоворотом на скалы, в самостоятельной попытке сплавиться по горной реке. Всё это есть и будет рядом с Ней, но пока Она спит, вокруг тихо и спокойно. Ник уже упустил поводья сознания, которое стремительно уводило в сторону, в тёплые объятия сна.

…

По ту сторону, ему всё ещё было пятнадцать лет. Он поехал в летний спортивный лагерь в Черногорию, на побережье адриатического моря. В таком возрасте лучше места не придумаешь: солнце, пляж, тренировки с хорошими сербскими специалистами, посетившими кусочек своей бывшей страны для развития юношеского баскетбола, и конечно же – девушки. Помимо перспективных баскетболистов в лагере были и другие виды спорта, в частности там базировались на сборах и молодые теннисистки. Так он познакомился с Алёной. Она была немногим старше Ника. У неё были длинные русые волосы, почти до белизны выгоревшие на солнце, смуглая загорелая кожа, которой могли похвастать все обитатели лагеря, но её загар носил естественный характер, доставшийся по наследству, хотя ему-то откуда было знать. У Алёны были большие, полные и губы и томные янтарные глаза, придававшие ей некоторый отстранённый и слегка надменный вид, а так же не по годам большая и упругая грудь. Правда с нынешней акселерацией молодёжи, сложно судить, что характерно для их шестнадцатилетнего возраста, а что опережает физиологическое развитие. С последним у неё было всё в порядке: чётко обрисованная талия, ещё не испорченная неотвратимой спортивной трансформацией, упругие, спортивные ягодицы, позавидовать которым могла какая-нибудь топ-модель, собственно как и всей фигуре юной, но вполне осознавшей себя, женщине. Алёна пользовалась популярностью, на неё обращали внимания ровесники Ника и ребята постарше, кто-то подходил и знакомился сразу на пляже или возле корта, многие завистливо свистели ей в след. Ему она тоже нравилась, как и любому мальчишке в пубертатном периоде нравится любая симпатичная девушка с проявившимися вторичными половыми признаками. Но симпатия это одно, а её реализация – другое. Он не решался сделать первый шаг.