Леди из Фроингема - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Брандиш cтр.№ 14

Леди Элспет предвкушала вечер, изобилующий забавными ситуациями, которые всегда случались, когда в Мэдлингтоне одновременно оказывались оба её сына с жёнами. Противостояние между братьями и взаимная неприязнь, которую никто из них не давал себе труда скрывать, являлись, как правило, причинами уморительных распрей, старательно замаскированных под светскую беседу. Порой леди Элспет даже заключала с горничной Анной пари, делая ставки и за неё, и за себя, на то, кто из сыновей одержит верх и какая из невесток первой вмешается в конфликт и разразится тирадой в защиту мужа. Причём если Присцилле пожилая леди симпатизировала, то надменную Викторию терпела с большим трудом, гадая, что сподобило Джорджа вступить с нею в брак.

Выбор младшего сына её тоже удивил. Бернадетта оказалась вовсе не такой, какой она себе представляла жену Монти. Монти – безрассудного до глупости, безудержно стремившегося к плотским удовольствиям и развлечениям сомнительного характера. Погибнуть в расцвете лет и даже после смерти оказаться замешанным в грязных делишках – это было так похоже на него, что не вызывало особенного удивления ни у кого из тех, кто хорошо его знал. Удивительным казалось другое: как такая милая (и, скорее всего, набожная, как большинство француженок, что бы о них ни говорили злые языки) женщина сумела прожить с Монти те несколько лет, необходимых для того, чтобы произвести на свет двоих очаровательных малышей. Мальчики вызвали у леди Элспет, отнюдь не отличающейся чадолюбием, искреннюю симпатию, и она мельком подумала, что неплохо бы поучаствовать в их судьбе.

С этими мыслями она вошла в гостиную и сразу попала в эпицентр назревающего скандала. Насупленный Джордж, стоя у кресла, в котором сидела Виктория, с нескрываемым презрением смотрел на Седрика, который, по обыкновению, напустил на себя равнодушный вид. Это так походило на их детские стычки, когда братья то и дело вздорили по любому поводу, что леди Элспет чуть не рассмеялась, настолько нелепо это выглядело сейчас, когда оба превратились во взрослых мужчин.

Присцилла, делая вид, что не происходит ничего особенного, изо всех сил пыталась придать беседе непринуждённый характер, вовлекая в разговор и Оливию Адамсон, державшуюся особняком, и притихшую Бернадетту, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке и сидела в углу, у камина, сжав маленькие ладони в замок и уложив их на колени, обтянутые вдовьим платьем из дешёвого чёрного крепа. С прямой спиной, испуганно округлив тёмные глаза, она молча следила за происходящим, и весь её вид говорил о том, что она чувствует себя лишней в роскошной гостиной старого замка, среди всех этих чужих сердитых людей, занятых своими давними распрями и не обращающими на неё внимания.

Леди Элспет, хорошо помня, каково это – быть в семье чужачкой и не иметь рядом никого, кто отнёсся бы к тебе с теплотой и заботой, – порывисто подошла к вдове младшего сына и радушно ей улыбнулась.

– Полагаю, решение покинуть Францию и отправиться на родину мужа далось вам нелегко, – заметила она негромко, усаживаясь напротив Бернадетты, поближе к огню. В гостиной было промозгло, несмотря на летнюю пору, и Хигнетт распорядился затопить камин, чему леди Элспет, которая терпеть не могла сырость, пропитавшую стены старого замка насквозь, была несказанно рада. – Это очень смелый поступок с вашей стороны, дорогая Берни. Вы ведь не возражаете, если я буду называть вас Берни? Тут, в Мэдлингтоне, мы предпочитаем обходиться друг с другом по-родственному, без особых церемоний.

Молодая женщина кивнула, робкая благодарная улыбка озарила маленькое смуглое лицо с по-детски округлым подбородком. Она подалась вперёд, намереваясь что-то сказать, но тут послышался раздражённый возглас Джорджа:

– Это всё патерналистские банальности, Седрик, и ничего более! И где ты нахватался подобного, ума не приложу? Если бы ты поменьше якшался с фабричными бездельниками, устраивающими всякий раз шторм в чайной чашке, и дал себе труд послушать умных людей, то не нёс бы сейчас полную чушь с таким видом, словно ты сам несколько лет подряд не выходил из шахты. Правительство и так идёт навстречу каждому требованию бастующих, из-за этого лондонские верфи простаивают, фабрики не работают в полную силу, экономика страны летит в пропасть, а ты и подобные тебе продолжаете скулить об угнетении рабочего класса и его праве на образование, жильё, медицину и чёрт знает что ещё!

Братья стояли друг напротив друга, лица их были искажены взаимной неприязнью, а Виктория, явно будучи третьей и заинтересованной стороной в споре, с холодным прищуром поглядывала на них, но пока предпочитала не вмешиваться. Зная, как надолго может испортить всем настроение размолвка между братьями, леди Элспет встала, чтобы предотвратить скандал в зародыше, но тут вошёл Хигнетт, деликатно откашлялся и объявил, что ужин подан.

Дальнейшие события лишь подтвердили её худшие опасения – Джордж и Седрик превратили обеденный зал в поле битвы. Ничего забавного в их перепалке на сей раз не было, и за тем концом стола, где сидели братья и монументальная Виктория, установилась грозовая атмосфера. Джордж, судя по всему, находился в ударе – войска его красноречивых доводов уверенно теснили аргументы противника и сулили ему поражение. Когда на столе появилась вторая перемена блюд (костлявые подгоревшие перепёлки и морковное пюре), Седрик уже был готов сдаться и начал посылать супруге взгляды, полные беспомощной ярости. Однако Присцилла этих сигналов не видела и возможности выручить мужа тоже не имела – внимание её целиком поглотили две вещи: на редкость утомительный рассказ Оскара Финча о том, как ему однажды пришлось под проливным дождём спасать из горного ручья стадо овец, и тщетная борьба с дичью в своей тарелке, которая упорно не желала превращаться в чей бы то ни было ужин. Оливия и Бернадетта, храня молчание, настороженно наблюдали за всей этой неразберихой, почти не участвуя в общей беседе, и на лицах девушек застыло до странности одинаковое тоскливое выражение, будто обе они в этот момент готовы были многое отдать, лишь бы оказаться в другом месте, подальше от нежующихся перепёлок и обеденного зала поместья Мэдлингтон.

К тому моменту, когда дворецкий торжественно водрузил на стол серебряное блюдо с печёным ревенём, у леди Элспет нешуточно разболелась голова. За те несколько лет, что миновали с гибели лорда Понглтона, она привыкла к уединённой тихой жизни и теперь вся эта бесконечная суета и раздоры, что сопровождали прибытие гостей, вызывали у неё лишь досаду. «А ведь всего через полгода с небольшим Рождество!» – некстати подумалось ей, и она тоскливо вздохнула. – «Даже и не знаю, как я это выдержу. Можно, конечно, сказаться больной, а потом…»

– Да что ты знаешь о лишениях?! Что ты знаешь, чтобы рассуждать об этом? – Джордж всё-таки вынудил Седрика выйти из себя, и тот вскочил на ноги, побагровев от возмущения.

Выглядел он настолько комично (прямо как в детстве, когда братья непрестанно ссорились) – редкие волосы растрепались, глаза вытаращены, руки беспомощно сжимают салфетку, – что леди Элспет не удержалась от смешка. Её тихий смех не остался незамеченным – Седрик уставился на мать полубезумным взглядом, а потом молча придвинул стул, сел и дрожащей рукой пригладил волосы, делая вид, будто не придаёт произошедшей размолвке никакого значения, что, впрочем, не смогло никого обмануть.