Шпага д'Артаньяна, или Год спустя - читать онлайн книгу. Автор: Ораз Абдуразаков cтр.№ 216

– Не жалеешь?..

– Ничуть, – пожал плечами д’Артаньян, – маркиз был негодяем.

– И фаворитом герцога Орлеанского, – напомнил Арамис. – Конечно, король отлучил брата от двора, но всё же будь осторожен, сын мой.

– Жаль, что нельзя убить и его вслед за д’Эффиатом, – заметил молодой человек.

– Да, жаль, – согласился герцог, улыбнувшись, – но ты утешься, Пьер, тем, что он теперь – самый несчастный человек в мире… Он остался один. А барон хорош!..

– Кстати, – вспомнил д’Артаньян, – ему была обещана должность лейтенанта телохранителей.

– Ох, и выгодно же в наши дни быть отцом королевского крестника, – рассмеялся Арамис. – Как тут не вспомнить романтичную госпожу де Лонгвиль? Семимильными шагами несётся де Маликорн!

– Он того стоит.

– Да уж, верю… – протянул герцог, пристально глядя на собеседника.

Д’Артаньян спокойно выдержал взгляд Арамиса.

– Что-то тревожит тебя, сын мой, – задумчиво констатировал генерал ордена, – клянусь честью, ты огорчаешь меня, не решаясь задать вопрос…

– Вы правы, отец, – вырвалось у д’Артаньяна, – но поверьте, меньше всего на свете я желаю, чтобы сомнения мои были вдруг ложно истолкованы вами.

– Тебе известно, что этого не случится.

– Вероятно, да. И всё же… поймите, что я лишь хочу постичь ваш замысел до конца – так, чтобы раз навсегда покончить с призраками прошлого.

– Ну, если ты действительно этого желаешь… – пожал плечами Арамис. – Лично мне такие призраки вовсе не мешают, наоборот – случается, помогают добрым советом.

– Может, это происходит оттого, что с каждым из них вы достаточно коротко знакомы, вы – рыцарь и князь церкви. А мне – что делать мне, тому, кто никогда не знал титанов прошлого; тому, для кого лишь пустыми звуками, бездушным эхом былого остаются имена Ришелье, Мазарини, Кромвеля… Фуке…

– А! – вырвалось у Арамиса.

– Да, отец, – горячо продолжал капитан мушкетёров, – с того дня, как в Версале воцарился истинный король Франции, меня по-настоящему беспокоит лишь один вопрос…

– Как я намерен обойтись с Фуке? – бесцветно уточнил Арамис.

– Вы угадали.

– Чего я желаю, какую судьбу уготовил я, бывший ваннский епископ, мессиру Фуке – моему благодетелю, моему благородному покровителю, почти другу?

– Именно так, – побледнел д’Артаньян.

– Коль скоро мы заговорили об этом, сын мой, я не стану утаивать от тебя, что именно в силу моей былой преданности господину Фуке, а также остаткам дружбы, которую я питал к знаменитому суперинтенданту, ему суждено окончить свои дни в крепости. Я со своей стороны сделаю всё, чтобы он никогда не вышел на волю.

– Не будет ли нескромностью узнать причину этого? – с неуловимым облегчением выдохнул гасконец.

– Ну, это, по-моему, так очевидно, – горько усмехнулся Арамис. – Подарить сейчас свободу пиньерольскому узнику, пусть даже из самых лучших человечных побуждений, означало бы, на мой взгляд, грубо перечеркнуть его самоотверженность, презреть его подвиг. Чего, скажи мне, будет стоить великая жертва великого человека, если кару за неё он не пронесёт через всю свою жизнь? В конце концов, знал же он, не мог не знать, на что идёт, отказываясь поддержать меня тогда в замке Во. Политик его ума и закалки не мог не предвидеть последствий своего поступка. Фуке и предвидел, а значит – сам пожелал стать последним мучеником уходящей эпохи. Он им стал; он им и останется, сын мой, – я так хочу.

Тебе кажется, я беспощаден? Это не так: несколько лет назад я уже подарил жизнь суперинтенданту – в то утро, когда в моей воле было отнять её. Но я уступил это право Людовику Четырнадцатому, и безумец, право же, ничего не выиграл от отсрочки. А ведь щадя его, я рисковал не только собой: вышло так, что ради слепой чести министра я обрёк на гибель друга и предал Филиппа в час его торжества… О да, Никола Фуке поистине достоин обрести славу в веках, а иного пути для этого, кроме пожизненного заключения, я, увы, не вижу. К тому же вне тюремных стен он может стать слишком опасен, будучи посвящён в нашу тайну.

Да и, в конце концов, с чего бы мне быть к несчастному милосерднее собственной его матери? Тебе известна эта история, Пьер? Знаешь ли ты, что сказала родная мать Фуке, узнав об аресте сына? Нет? Так вот, послушай. Эта почтенная и, надо полагать, весьма набожная дама среагировала на печальное, казалось бы, известие следующим образом: «Благодарю тебя, мой Боже! Я всегда просила тебя о его спасении; вот и путь к нему!» Так-то, сын мой… Да услышит её Господь, аминь.

После этих слов Арамиса повисло долгое молчание, прервать которое д’Артаньян решился не сразу:

– Так вы уже отправили свои письма?

– Отослал, – кивнул Арамис, вытягивая ноги к огню, – губернаторам замков и крепостей Франш-Конте приказано сдаваться после символического сопротивления. Франция всё равно не имеет намерения удерживать провинцию. По первому же требованию союзников король откажется от претензий на неё. Вообще, я решил сделать подарок лично тебе, Пьер: французы получат только четыре крупных бельгийских города – те самые, под стенами которых ты особо отличился: Шарлеруа, Дуэ, Куртре и конечно же Лилль.

– Вы добились того, чего хотели, отец, – задумчиво произнёс юноша.

– Ты полагаешь? – прищурился Арамис.

– А разве нет?

– Ну-ну!.. Разумеется, добился, только не того, о чём ты думаешь. Если ты полагаешь, что целью всей моей жизни было поменять французских королей, так ошибаешься.

– Тогда что же? – улыбнулся д’Артаньян.

Арамис долго смотрел на него нежными отцовскими глазами, прежде чем ответить:

– Кто знает? Может быть, чтобы меня кто-нибудь назвал вот так, как зовёшь ты.

– Отец… – прошептал юноша.

– Тш-ш, – прижал палец к губам герцог д’Аламеда, – да, сын мой, я твой отец. И думается, в той же мере, что и д’Артаньян, и Атос, и Портос. Мы были единым целым, Пьер, и ты такой же родной сын всем нам, как и Рауль. Ничего, что их нет уже с нами, они, знаешь ли, там, – и он обратил взор ввысь, – ждут нас к себе. Сначала меня, а потом уж тебя…

– Так оно и будет, я верю в это, – прошептал и д’Артаньян, заворожённый таинственным величием момента.

Здесь, в гостиной, с высоких стен на них взирали портреты старшего д’Артаньяна, графа де Ла Фер, великолепного барона де Брасье и Рауля де Бражелона, привезённые из Блуа и Пикардии.

– Скоро, Пьер, ты повесишь здесь и мой портрет, – промолвил Арамис, – я уже заказал его Лебрену.

Юноша кивнул.

– И с этих стен, когда тебе будет плохо, Пьер, а такое может когда-нибудь случиться, хотя сейчас ты, конечно, прекрасен, богат и почти всемогущ, тебя всегда поддержит мой взгляд. Запомни это сейчас, ибо я твёрдо намерен после смерти поселиться в портрете Лебрена: он, право же, великий художник.