Шпага д'Артаньяна, или Год спустя - читать онлайн книгу. Автор: Ораз Абдуразаков cтр.№ 155

Король не упустил ни слова из сказанного д’Артаньяном, и королева с принцессой, симпатизирующие Люлли, не преминули отметить, что выражение его плотно сжатых губ чуть заметно смягчилось. Люлли же, растроганный до глубины души этой долгожданной поддержкой, с чувством пожал руку офицера и ответил:

– Ваше признание делает честь моему скромному мастерству, граф.

– Таланту, господин Люлли, – небывалому, колоссальному таланту.

– Благодарю.

Выступление д’Артаньяна, внезапно появившегося на сцене, представляющей фарс «Убийство гения», либреттистом которого был первый принц крови, заставило многих заправских актёров сего позорного представления прикусить языки: д’Эффиат, во всяком случае, не издал больше ни звука, несмотря на явное неудовольствие Месье. Как-то само собой волнение в зале утихло, но лишь затем, чтобы возродиться с новой силой, однако теперь – в виде ропота восхищения.

Отведя убийственный взор от группы, окружающей герцога Орлеанского, мушкетёр с удовлетворением оглядел улыбающиеся лица вельмож и придворных красавиц, наперебой восхваляющих «Альцесту».

Поднялся со своего места и король. Перехватив ненавидящий взгляд брата, устремлённый то ли на д’Артаньяна, то ли на композитора, со счастливой улыбкой внимавшего изъявлениям самых тёплых чувств, он чуть-чуть нахмурился. Затем вскинул голову и одарил улыбкой… Филиппа Орлеанского, который мгновенно понял решение короля: сию минуту он расквитается с ним за нежелание вернуть из ссылки де Лоррена, открыто выступив на его стороне. Ну, что ж, пусть хоть так: зато все, по крайней мере, перестанут заблуждаться насчёт его влияния на старшего брата, да и утереть нос д’Артаньяну, позволяющему себе уже бог весть что, тоже не последнее дело. Дело с Лорреном он, принц, уладит самостоятельно: всё уже готово, а пока… Накрашенные губы герцога Орлеанского скривились в свирепой усмешке, он торжествующе наблюдал за Люлли, с робкой улыбкой взирающего на приближающегося монарха.

Подойдя к маэстро, Людовик XIV уже твёрдо решил принести его в жертву своему семейному благополучию, всего лишь скупо похвалив и впрямь выдающееся произведение Люлли. Этого было бы достаточно и чтобы должным образом улестить Филиппа, и для того, чтобы балет не посчитали безнадёжно провалившимся этакий скользкий компромисс между искусством и хорошим настроением. Но в тот момент, когда с уст его готовы были сорваться жестокие слова: «Премилый дивертисмент, дорогой мой!», в сгустившейся тишине прозвучал голос, видимо отставший от других, а посему прозвучавший громче всех:

– Божественно, господин Люлли!..

Король едва заметно вздрогнул: голос принадлежал Кристине де Бальвур. На мгновение, впрочем одно-единственное, запнувшись, он сдавленно произнёс:

– Волшебно, милостивый государь, мы, право, поражены…

Раздался треск: это брат короля с улыбкой мертвеца разодрал перчатки. Но на принца никто и внимания не обратил: всё потонуло в новом хоре славословий. Король же, от которого девушку отделяла толпа, успел поймать доброжелательный взгляд, которым наградила его фрейлина в знак признательности за поощрение гения. В то же время уловил он и другое, а именно то, что из театра Кристина вышла об руку с д’Артаньяном. Страшно побелев, стиснув зубы, Людовик был вынужден вновь обратиться к автору, которому и сказал ещё несколько любезностей. Затем за своей долей королевских комплиментов пожаловал либреттист Филипп Кино, про которого все запамятовали; Кольбер же, появившийся будто из воздуха в тот самый момент, когда монарх вообразил, что избавился от разного рода сочинителей, – появившийся для того, чтобы расхваливать очередную комедию Мольера, довёл Людовика до исступления: теперь-то он утратил всякую надежду настичь беглецов.

– Что вы тычете мне в нос этой бумагой, сударь? – улыбчиво процедил он, глядя на суперинтенданта с любезным негодованием.

– Ваше величество, это не что иное, как подарок Мольера по случаю победы.

– А что, господин Поклен обратился к военной тематике? – безо всякого интереса спросил король, нехотя принимая пьесу. – «Мещанин во дворянстве»? И это-то вы называете… хм-м… победным даром? Оригинально!

– Прочтите, ваше величество, и, уверяю вас, вы смените гнев на милость.

– Ну, при чём тут гнев? – рассеянно проронил Людовик.

– Прочтите, ваше величество, послушайте доброго совета.

– Не хотите же вы, чтобы я тотчас этим занялся? – через силу улыбнулся ему король. – Отдадите мне это позже, сударь.

– Очень хорошо, – согласился Кольбер, – позже.

– Тогда и поговорим, – облегчённо вздохнул король, почти насильно всучив министру комедию и устремляясь к выходу.

Выбравшись из театра, он хотел было приказать следовавшему за ним по пятам Маликорну, истово исполнявшему обязанности церемониймейстера, разыскать капитана мушкетёров, как вдруг замер, увидев самого д’Артаньяна: гасконец стоял в центре большой группы придворных, один другого знатнее, а рядом с ним… нет, это не обман зрения – рядом с д’Артаньяном, озаряя всё вокруг ослепительной красотой, стояла Кристина де Бальвур. Тяжкое предчувствие камнем легло на сердце короля. Медленно, размеренным шагом он приблизился к толпе, мгновенно расступившейся перед ним.

– Что стряслось, господа? Вы, никак, вознамерились ещё раз воздать должное нашему герою? Что ж, весьма похвально, и нас удивляет только, почему все замолчали, стоило появиться королю. Думаем, мы тоже имеем какое-никакое отношение к покорению Фландрии и, хотя нам и далеко до господина д’Артаньяна, секретов мы не потерпим, нет-нет. Господин де Сен-Меран!

– К вашим услугам, государь, – отозвался придворный, отделяясь от толпы царедворцев.

– О чём тут шла речь?

Д’Артаньян сделал было попытку заговорить, но, нарочно или нет, Людовик XIV выбрал для объяснения придворного, стоявшего напротив гасконца, так что, выслушивая его, он повернулся к капитану спиной.

– Говорите, сударь, мы ждём, – добавил он нетерпеливо.

– Видите ли, ваше величество, господин д’Артаньян с мадемуазель де Бальвур…

– А? – чуть слышно выдохнул король.

– Объявили нам о замечательном событии.

– Вот как? – нервно усмехнулся Король-Солнце. – Уж не о знаменитой ли пьесе господина Мольера, на которую его вдохновил кто-то из знакомых нашего незабвенного маршала, о чём нам только что столь воодушевлённо поведал господин суперинтендант?

– Я пока ничего об этом не слышал, государь, – извиняющимся тоном молвил маркиз де Сен-Меран. – Всё дело в том, что эти молодые люди, – он повёл головой на д’Артаньяна и Кристину, – с этого дня помолвлены.

Вся кровь, отхлынувшая от щёк короля, прилила к вискам, отозвавшись оглушительным звоном. Смысл сказанного доходил до поражённого необыкновенным известием сознания Людовика с огромным трудом. Резко обернувшись, он невидящим взором уставился на д’Артаньяна, лишь мельком скользнув по девушке. Мушкетёр выдержал атаку мечущих молнии глаз с холодной невозмутимостью, которой недавно пригвоздил к месту маркиза д’Эффиата и самого принца. Однако Людовик XIV тем от них и отличался, что не был ни маркизом, ни герцогом. Он был абсолютным монархом, и сейчас всерьёз размышлял над тем, а не кликнуть ли де Жевра, да не арестовать ли этого человека, посмевшего украсть у него, короля, из-под носа любимую женщину? Это ведь несложно: даже шпага д’Артаньяна не выдержит натиска дюжины алебард… Превозмогая накатившую дурноту, он внезапно услышал чьи-то слова: