Невеста Франкенштейна - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Бэйли cтр.№ 4

Спустя год в Риме умер Уильям, старший сын Мэри и Шелли. Через три года в возрасте четырех лет умерла и дочь Байрона, отданная им на воспитание в женский монастырь. Через три года утонул Шелли. Еще через шесть лет погибает тридцатишестилетний Байрон, принимавший участие в борьбе за освобождение оккупированной турками Греции.

С тех пор как компания друзей коротала за беседами вечера на вилле Диодати, прошло всего восемь лет.

После смерти мужа Мэри вернулась в Англию с единственным оставшимся у нее сыном и жила там на небольшое пособие, которое получала от отца Шелли. Сэр Тимоти контролировал все ее действия и следил за тем, чтобы вдова никому не рассказывала о своей жизни с его сыном. В последнем он действительно преуспел. Мэри написала еще четыре романа, но ни один из них не имел такого успеха, как «Франкенштейн». В это время Клэр Клермон, оставшись без средств к существованию, уехала в Россию, где в тяжелейших для себя условиях работала гувернанткой.

Когда двадцать лет спустя девяностооднолетний сэр Тимоти Шелли умер от туберкулеза, его наследником стал старший сын Шелли и его первой жены. После смерти сэpa Тимоти было обнародовано завещание Перси Шелли, в соответствии с которым Клэр получала большую долю (сомнений в том, что они были близки, не оставалось) и благодаря этому могла вернуться в Британию. Мэри умерла семь лет спустя, а Клэр, которую в итоге безо всяких на то оснований лишили наследства, долго еще жила во Флоренции, где и перешагнула восьмидесятилетний рубеж.

Перси, единственный выживший сын Мэри, женился. Детей у него с женой не было. Дочь лорда Байрона и его супруги выросла и впоследствии работала с Чарльзом Баббингтоном над сложным устройством, которое ныне считается одной из первых версий компьютера.

Мое продолжение книги основывается на том, что Франкенштейн не уничтожает спутницу созданного им чудовища, а позволяет ей жить. Полагаю, что меня во время моей работы заинтересовало именно то, что интересует многих: действие и его последствия. Но был еще и личный мотив. В конце шестидесятых, за много лет до написания «Невесты Франкенштейна», я жила в Лондоне с мужем и тремя детьми. Мой муж, писатель, издавал журнал, печатавший научную фантастику. В квартире нашей всегда было много литераторов, художников, музыкантов. Отличавшиеся либеральными взглядами и свободомыслием, мы знали тогда, что старый мир скоро уступит место новому, который будет лучше прежнего. (Многое знали мы и о Байроне, и о Шелли.)

С другой стороны, хоть мы и не сомневались в том, что весь мир непременно должен обрести свободу и обретет ее в конце концов, по поводу свободы женщины всегда велись горячие споры. Практически все соглашались с тем, что обращаться с женщинами как с ущемленным в правах классом недопустимо, однако все аргументы становились несостоятельными, когда приводились неумолимые факты. Манифесты и воззвания все-таки писали мужчины, а женщины в это время продолжали готовить обед, убираться, стирать и воспитывать детей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я приняла так близко к сердцу судьбу Мэри Шелли и ее сестры Клэр.

Между тем у нас начались неприятности. Стали проводиться аресты, люди сходили с ума, кончали жизнь самоубийством. Один кризис сменялся другим. Замолкла музыка. Власти, ранее притаившиеся в засаде и ждавшие удобного случая, денежные заправилы, влияние которых на самом деле никогда не ослабевало, вновь взяли все под свой контроль — совсем как в викторианскую эпоху.

И вот, находясь в таких условиях, я взялась за роман «Невеста Франкенштейна».

Джошуа Элвину Комптону,

маркизу Нортхемптонскому,

президенту Королевского научного общества в Лондоне.

31 августа 1846 года, Кеттеринг-холл, Ноттингем

Досточтимый милорд!

Я надеюсь, что вы не забыли нашу встречу в доме жены мистера Флинта. После обеда вы упомянули тогда о загадочных обстоятельствах смерти моего друга Виктора Франкенштейна, с момента которой прошло уже двадцать лет. Упомянули вы и о слухах, что с тех пор не утихают вокруг его имени.

Вероятно, вы помните, как в состоявшейся после этого личной беседе я сообщал вам о том, что, будучи другом Виктора Франкенштейна, я оказался тогда свидетелем, а отчасти и участником событий, предшествовавших его кончине. Я сообщил вам также, что у меня имеется полный отчет об этих событиях, составленный мною по дневникам, которые я вел в конце 1825 года. Кроме того, в моем распоряжении имеются ученые записи мистера Франкенштейна, в том числе графики и диаграммы, а также его собственное описание событий, послуживших впоследствии причиной его смерти. Тогда же я сообщил вам, что, являясь обладателем этих документов, я все явственнее понимаю, что должен предпринять какой-то шаг. Я сказал тогда, что переданная мной информация вызовет у вас удивление. Вы же были столь добры, что предложили мне прислать составленное мною описание обстоятельств жизни и смерти мистера Франкенштейна, равно как и принадлежавшие ему записи, и сказали, что с интересом прочтете эти документы и дадите им свою оценку, пообещав высказать мне свое представление о том, как следует распорядиться этими материалами.

Я с удовольствием направляю вам эти документы, ибо теперь спокоен, что могу разделить эту тяжелую ношу с человеком со столь высокой репутацией. Опасаюсь, что содержание этих бумаг произведет на вас шокирующее впечатление, однако смею предположить, что интерес, который они вызовут, будет не менее огромен. Смею вас заверить: все, что вы здесь прочтете, — истинная правда.

Засим остаюсь с благодарностью к вам за доброту и понимание в столь сложном вопросе.

Ваш покорный слуга

Джонатан Гуделл

История, которую должен я вам поведать, досточтимый милорд, которую долее двадцати лет держал я в секрете, странна и ужасна. Найдутся такие, кто скажет, что лучше б я оставил ее в покое и никому не рассказывал. Однако ж каждый человек, достигая определенного возраста, должен — хочет он того или нет — заплатить по счетам и выполнить свои обязательства перед теми, кто будет жить после него. Я не считаю, что в данном случае тропинка должна оборваться у моих ворот, и полагаю, что рассказать историю Франкенштейна — моя обязанность, мой долг перед прошлым. По этой причине я и изложу здесь историю моего друга, несчастного Виктора Франкенштейна, историю души, обрекшей себя на вечные муки, историю человека, который стал автором собственного падения и наводящего ужас конца. Я расскажу все, что знаю, хоть мне и не дано предугадать, добро или зло принесет миру эта исповедь.

Началась моя история в ноябре 1825 года. Но прежде мне следует кое-что поведать о себе — о том, каким я был в то время.

Молодой человек, не достигший еще тридцатилетнего возраста, обладавший хорошим здоровьем, небедный, я отличался тогда веселым нравом. Единственным горем, которое пришлось мне пережить до того времени, была потеря моей дорогой матушки, ушедшей в мир иной, когда мне было всего пятнадцать. Оставшиеся члены нашей семьи, а именно отец мой и две старшие сестры Арабелла и Анна, жили неподалеку от Ноттингема в Кеттеринг-холле, в доме, который принадлежал нашему семейству вот уже более сотни лет. В местах тех проживало много наших друзей и родственников. Всем нам казалось, что мы живем в этом месте и трудимся на этой земле с самого Судного дня. [1] Хотя какое семейство думало б иначе? Однако это факт, и в качестве доказательств мы могли бы привести сохранившиеся отчеты. В соответствии с ними наши предки обосновались здесь хоть и не со времен Вильгельма Завоевателя, но все же очень давно. Семейство Гуделл, судя по этим бумагам, издавна считается одним из достойных и честных семейств в графстве, и представители его были рачительными землевладельцами, которые справедливо относились к арендаторам, а в годы, предшествовавшие времени написания этого романа, снизили ренту из-за войны с Наполеоном. Однако я отвлекся. Достаточно сказать только, что представители нашего рода многие годы честно выполняли свой долг и дали обществу своих врачей, юристов, государственных деятелей, а также достойных представителей иных профессий.