Мёртвая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Абоян cтр.№ 30

Странные аналогии появились в мыслях Захара.

– Вы хотите сказать, что у них там свой мир, свое общество? Все подчинено законам группы?

– Нет, что вы. Законы группы – это многоклеточные организмы. Вот где разгул жульничества и бандитизма.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Объединяясь в группы, простейшие организмы, то есть сами клетки, в чем-то выигрывают. Но они теряют свободу действия, они обречены функционировать только в рамках своей ткани, своего органа. Вся их деятельность направлена на достижение конкретной цели.

– В чем же тогда жульничество?

– Не все хотят отдавать свою свободу ради того, чтобы колония процветала.

Биолог повернулся к киберам. Манипулятор ловко выхватил с «террасы» очередную склянку и поместил ее под дуло микроскопа. Картинка в окне просмотра изменилась.

– Зачем вы все это тащили с собой? – спросил Захар.

– Эксперимент. В мою задачу входило изучить поведение некоторых бактерий в условиях атмосферы той планеты. Там, куда мы не долетели. Мутагенное влияние среды, возможность жизни и способность повторения эволюционного пути в отличных от земных условиях. Это в упрощенном варианте. Теперь это все не нужно. Но – не пропадать же такому богатству.

Он снова повернулся к изображению бактерий. Это были совсем другие организмы.

– Видите конгломерат склеенных, словно в монолитной плите, бактерий?

– Да, – на экране маячил мощный пласт, состоящих из основательно вмурованных в него слегка изогнутых микроорганизмов.

– Это биопленка. Ее образуют многие бактерии. Ее сложней уничтожить и из-за большой общей поверхности тем, кто участвует в ее образовании, проще добывать кислород. Они специально производят клей, удерживающий их в таком виде. Добровольное рабство. Рождение многоклеточного организма?

– Наверное.

– Как бы не так! – воскликнул биолог. Он играл, забавлялся. Ему доставляло удовольствие читать Захару лекцию. – Видите тех, кто ловко шныряет сверху, не приклеен, а просто залез на эту плиту?

Действительно, местами попадались ловко вылезающие на поверхность биопленки отдельные особи. Эти проныры и не думали приклеиваться к остальным, жертвуя собственными интересами ради общего блага.

– Да. Но они же жульничают. Неужели остальные, «правильные» бактерии не в силах их остановить?

– Конечно – нет. Иначе колония стала бы настоящим многоклеточным организмом. Статистическая вероятность в данном случае на стороне жуликов – они получают достаточно кислорода, и они вольны решить свою судьбу по собственному усмотрению. В конце концов биопленка развалится, когда жуликов станет слишком много, и… дальше два варианта: они или загнутся от недостатка кислорода, или все начнется сначала.

– Тогда как же многоклеточные? – Захар запутался окончательно.

– Не догадываетесь? Ими управляют те самые жулики. Не наоборот. Жулики и проныры у власти, остальные помалкивают.

– Но почему так? Опять – вероятность?

Картинки в виртуальном окне быстро сменяли одна другую. Клюгштайн что-то искал в памяти «Зодиака», какие-то данные предыдущих экспериментов, не отключив общей трансляции своей виртуальности. Он хотел показать их Захару.

– Вот именно – почему? – едва слышно пробормотал он.

Потом нужная картинка, видимо, нашлась, и биолог, ткнув в застывшее на экране изображение, провозгласил:

– Ага. Вот оно. Обнаружилась одна странность. Вот эти периоды. Я бы не заметил, если бы не…

Чего он заметил, Клюгштайн рассказать не успел. Из системы аудиооповещения раздался голос Граца, призывающий всех немедленно собраться в рубке для экстренного совещания. Захар машинально отметил, что доктор все так же избегает пользоваться вирт-связью.

Электронная часть нейропроцессора, управляющая псевдоразумом «Зодиака», работала благодаря колебаниям электронов, перемещая их спины. Биоэлектронный нейроконтакт, опутывающий мозг каждого из землян тонкими, едва заметными нитями нейроспиновой связи, преображал все эти колебания в нечто статистически вероятное и раздавал порции электрохимических вспышек различным отделам большой коры. Это и заставляло людей видеть несуществующее – в воздухе, прямо перед их головами, плелась сложная система узлов и перемычек, обрастая все новыми и новыми ответвлениями.

– Ну вот, – торжествующе сказала Гертруда. – Ничего не напоминает?

Захар смотрел на растущее перед глазами мудреное дерево, математически просчитанное продолжение кремниевой импрегнации из добытого образца обшивки Хозяина Тьмы, и ругал себя последними словами. Черт возьми, он показал свою профессиональную несостоятельность, он облажался по полной программе. Ведь это же его прерогатива, это он должен был увидеть и понять. Он, а не Герти. Откуда ей вообще знать, как это работает. А она догадалась. И не только догадалась, но и создала виртуальную модель на основе урезанного до невозможности фрагмента.

Кибертехник дал мысленную команду отобразить участок сложной структуры в молекулярном увеличении. Так и есть – оксид алюминия, кремниевая прослойка с добавками, железоникелевые конгломераты. Спиновый транзистор! Один в один как в учебнике на картинке. Как же он не узнал?!

– Напоминает, – сказал Захар, виновато опустив глаза.

– Что это? – удивленно спросил Клюгштайн. Он всматривался в загадочную для него структуру и грыз ноготь на здоровой правой руке. Теперь настало его время удивляться.

– Спиновый транзистор. Во всяком случае, очень похожее на него устройство. По всем параметрам это должно работать именно как спиновый транзистор. А все вместе, все это дерево…

– Спинтронный процессор! – ошарашенно закончил за него Грац.

– Точнее – квантовый компьютер с невероятным количеством спиновых процессоров, – поправил его Захар.

– Это же целый мозг. В таких масштабах… Какое же у него быстродействие?! – Лившиц тоже не отводил глаз от зависшего в центре рубки изображения.

Собственно, никакого изображения в центре главного помещения «Зодиака» не было. Картинка являлась продуктом квантового компьютера – одного из многих, входящего в сложный комплекс биоэлектронного мозга «Зодиака». Это была иллюзия, отправленная «Зодиаком» прямо в зрительную кору землян. Но все же рефлексы заставляли Клюгштайна таращить глаза, а Граца близоруко прищуриваться. Биология оставалась сильней высоких технологий.

– Дело не в быстродействии. Точнее, не только в нем, – сказал Захар. – В такой сложной структуре и в таких количествах невообразимо возрастает уровень сложности используемой логики. Но откуда это там могло взяться?

Лившиц посмотрел на кибертехника. Его взгляд выражал такое же непонимание. Землянам давно известны биотехнологии – совмещение мертвой, безвольной и математически выверенной неорганики электронных и спинтронных устройств со стохастически бурлящей живой материей. Но древние, давно умершие, если не вымершие, бактерии – какое они имели отношение к тому, что показывал вирт-эфир «Зодиака»?