Эмпат - читать онлайн книгу. Автор: Эльвира Дель Искандер cтр.№ 60

– Почему?!

– Потому что! Дар, это не бесплатное мороженное. Дар, это большая ответственность. Никто, даже ню-Вега, не может отнимать болезни по своей прихоти. Нарушаются законы вселенной. Болезни даются не просто так. Люди проходят свои уроки, как бы пафосно не звучало, отвечают за грехи. Ты что же не слышала: «не познавший несчастья, не познает счастья…», «не познавший тьмы, не познает света…» и прочая лабуда!

Либлик отвернулся. Мимо прошли постояльцы, поглядывая на занимательный спор.

Анья заговорила тише:

– Тогда зачем мне его даровали?

– Затем, чтобы пользовалась с умом. Это проверка на твою сознательность, предполагается сложный выбор.

– Но это несправедливо! – возмутилась Анья.

– Да! Рад, что хотя бы это ты понимаешь! Жизнь несправедлива, и равенства нет: есть лотерея! И кто постарается и выцарапает счастливый билет, тому и приз!

Анья находилась в замешательстве.

– Тогда как мне понять, кому помогать, а кому нет?

Либлик долго молчал, водя глазами по ее лицу, затем ответил:

– Не знаю. – Выдохнул и повторил: – Я не знаю. Знаю другое: теперь с тебя не слезут.

Проснулась на шум. Шепот, ропот, разговоры.

– Что происходит? – спросила у соседок, спуская ноги с кровати.

– Они к тебе, – пояснила Лаура.

Они?

Анья встала, прошла к двери: именно оттуда доносился шум, открыла. У комнаты выстроилась очередь. Небольшая толпа, человек десять. И стоило ей появиться, они набросились на нее с обращениями.

– Анья…

– Анья…

Анья вырвалась из тянущихся рук и, извиняясь, закрыла дверь.

Наткнулась на взгляды соседок. Не обращая на них внимания, Анья сменила трико на джинсы и стала размышлять, как бы пробраться в санузел.

– У тебя действительно есть талант? – Рядом с ней остановилась Лаура, низенькая, темненькая турчанка.

– Я…нет…да. То есть немного. Мне сложно сказать…

Выдав околесицу, Анья выскочила в забитый коридор, и, продолжая бормотать извинения, прошла в безопасный туалет.

Умывшись, минут пятнадцать сидела на крышке, боясь выходить: за дверью слышала голоса. Хорошо хоть туалетные комнаты укромные, рассчитаны на одного человека.

Собравшись, Анья вышла и, кое-как обойдя людей, спустилась в столовую. Либлика как назло не видела. Анья изучала окружающих, всматривалась в лица людей и замечала, как прекращались разговоры, когда она проходила мимо столов. В воздухе витало напряжение.

– Ты становишься знаменитостью.

Анья обернулась.

– Где ты был?! – Никогда бы не подумала, что отсутствие Либлика так встревожит ее.

– Поблизости. Потому и говорю: ты становишься местной знаменитостью. Натворила же делов. С такими темпами Альянс прибудет сюда уже к вечеру. Пора уходить.

– Уходить? Куда мы пойдем? Что будем делать?

Либлика позабавила ее эмоциональность.

– Я не дам тебе заскучать.

Анья ходила сама не своя, будто оказалась в другой, потусторонней реальности, сотканной из шепота и пауз. К вечеру у забора стояли неизвестные: трое скромно одетых людей, зовущие девушку «со светлыми руками».

Анья не вышла.

К утру толпа разрослась: трое обратились в семерых, позже их стало тринадцать. Тридцать три. Пятьдесят один. К вечеру люди заполонили двор, поскольку за забором уже не помещались.

– Я не могу поверить. Неужели все ко мне?

– Плодятся, как саранча. Вот тебе сарафанное радио.

– Кто мог обо мне рассказать? Они же не приютские. Они…кто они?

Анья наблюдала совершенно непохожих друг на друга людей: прилично одетые и не очень, с виду достойные и подозрительные, с каждым часом их становилось больше, хор голосов возрастал, становился громче, плотнее, ощутимее.

– Приют не тюрьма. Людям свойственно выходить на улицу, в особенности людям улиц. Подметать переулки у них в крови.

– Зачем они пришли? Что им нужно? – спрашивала у Либлика.

– За тем же, что нужно всем – за счастьем.

К ней подошла Луиза. Толпа нарушала общественный порядок. Да, приют располагался в тихой, укромной зоне, однако и здесь проживали люди: по соседству тянулись дома. Помимо прочего происходящее пугало обитателей самого приюта.

Анья все понимала, только что могла поделать?

– Может, выйдешь, попросишь их разойтись? – предложила Луиза.

Анья растерялась. Выйти-то выйдет, только что им скажет? Что «вас обманули»? Что дара нет? Что она не может им помочь?

Откровенная ложь не входила в планы Аньи. К тому же, представ перед публикой, признает себя той самой, «со светлыми руками». А подобная слава ей ни к чему. Ей любая слава ни к чему, Анья скрывается от Альянса.

Потому попросила Луизу выйти и успокоить людей:

– Пускай разойдутся, – увещевала Анья. – Скажите им, они ошиблись, и здесь нет одаренных постояльцев.

Луиза смотрела на нее с беспокойством.

– Скажи мне одно, Анья, это правда? То, что мы видели в больнице, правда?

Анья солгать не решилась. Потому промолчала.

Луиза отправилась к собравшимся, чтобы просить не пугать постояльцев и разойтись. Пробыла с ними минут пятнадцать и вернулась обратно. Ничего не поменялось: час спустя люди оставались на местах, их даже прибавилось.

– Будет лучше, если ты сама поговоришь с ними, – Луиза смотрела в окно. – Объясни ситуацию. Скажи, что произошла ошибка. В действительности ты психолог, и информаторы все напутали. Да, ты лечишь людей, только по-другому. Не так, как думают они.

– Скоро здесь будет полиция, – заявил Рейнард Либлик. – Удивляюсь, почему их до сих пор нет. А вместе с ними прибудет телевидение. Затем Альянс. Они отслеживают шумиху, отмечают любое несоответствие. Ждать больше нельзя, покинем приют через сад.

– Там тоже толпа, – впорхнула в гостиную Альма, удивив их новостью. До того, временами заглядывая к ним, Альма успокаивала постояльцев, тихих и нелюдимых, не привыкших к такой открытости. – Вряд ли останетесь незамеченными.

И вдруг, напугав всех разом ярким, характерным звоном, разбилось окно: кто-то кинул в него булыжник.

– Что они делают?! – воскликнула Анья, когда Либлик отвел ее в сторону.

Гул нарастал. Сквозь нарастающий гул были различимы отчетливые крики.

– Лгунья! – услышала Анья.

– Обманщица!

За окном началось что-то страшное. Собравшиеся ругались, спорили, кричали друг на друга. В них проснулась воинственность, зародилась агрессия. А затем и вовсе стали дебоширить: били стекла, опрокидывали скамейки, вероломно громили дворовые постройки.