Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бендин cтр.№ 80

Процесс ополячения белорусского католического крестьянства, происходивший с помощью костела, способствовал сокращению культурной дистанции между между ним и колониальной элитой края. Постепенно, на протяжении поколений, крестьяне-католики приобретали польскую этничность своих угнетателей-единоверцев, расширяя тем самым социальную базу польского ирредентизма и сепаратизма. М. Н. Муравьев не считал целесообразным бороться с этническим характером польского костела, рассчитывая держать его в повиновении с помощью всеобъемлющего административного надзора и строгого соблюдения законодательства о веротерпимости. Свою сопричастность к русскому народу белорусы-католики должны были осознавать, в первую очередь, с помощью создаваемой системы народного просвещения и посредством созидательной деятельности новой русской администрации края.

Иного подхода требовало к себе православное духовенство и миряне. В период колониального господства польской элиты православное духовенство и миряне, включая бывших униатов, испытали на себе сильное влияние польской культуры. Вот как писал об этом митрополит Литовский Иосиф Семашко: «Несколько веков русский народ здешней страны находился под игом Польши. В это время не только лишили было его древнего православия посредством унии, но и покусились на родной его русский язык. С сей целью учили этот народ, по мере возможности, молиться на польском языке и, с течением времени, не только особые личности, преимущественно грамотные, но целые приходы и округи, по разным местностям, забыли родные свои ежедневные молитвы и стали употреблять молитвы на польском языке. … На всем пространстве нынешней Литовской епархии тридцать лет тому назад, все духовенство это говорило на польском языке и вовсе не знало языка русского. Теперь, благодарение Господу, оно не только возвратилось на лоно матери своей — православной церкви, — но и воспитываясь в своих училищах и семинариях, изучило также и стало употреблять русский язык отцов своих» ^[465].

Таким образом, упразднение унии на Полоцком соборе 1839 г. остановило процесс полонизации духовенства и белорусского населения. Теперь главным препятствием на пути полонизации становилось воссоединенное митрополитом Иосифом русское Православие Северо-Западного края. Ликвидация крепостного права лишила польских помещиков правовой и экономической основы колониальной эксплуатации православного крестьянства, открыв возможность для его свободного экономического и культурного развития. Однако попытка колониального реванша, предпринятая польской элитой края, стала решающей проверкой воссоединенного православия на верность «государю, церкви и отечеству».

В своем донесении в Святейший Синод митрополит Иосиф писал: «Тяжел был настоящий 1863 год для Литовской епархии. На всем ее пространстве кипел безумный мятеж, возбуждаемый врагами России и православия. Среди наветов и коварства, среди угроз и насилия, юная литовская православная паства подвергалась трудному испытанию. Однако же, благодарение Всевышнему, достойно перенесла это испытание» ^[466].

После подавления восстания реформы, движимые «русской идеей М. Н. Муравьева», предусматривали систему мер по интеграции Северо-Западного края в состав России. Социально-этнической и религиозной основой интеграционных процессов должны были стать православное духовенство и его многочисленная паства. С точки зрения М. Н. Муравьева, препятствием для выполнения этой задачи являлось неизжитое польско-униатское наследие в обрядах, быту и поведении духовенства и мирян ^[467].

Действительно, православные прихожане нередко молились по польским молитвенникам, по униатской традиции не носили нательных крестов, в церквях ложились «кшижем», ползали на коленях, пели католические кантычки, после православной обедни шли в костел слушать «казания» (проповедь) ксендза, а в торжественные дни вместе с католиками участвовали в костельных процессиях, носили хоругви, кресты и т. п.

Наблюдалась приверженность некоторых священников к соблюдению униатских обрядов, ношение сутан, совершение крестных ходов по униатскому обряду и пр. В семейном быту православное духовенство употребляло польский язык, особенно женщины. Один из современников отмечал: «Теперешние матушки по-русски не говорят. … У них хотя истинной развитости мало, зато довольно много напускного польского чванства, каждая хочет корчить из себя пани, паны же и пани говорят здесь по-польски, ну и они туда же за ними». Говорить на белорусском наречии считалось даже неприличным, недостойным образованного общества ^[468].

Следовательно, администрации совместно с церковными иерархами предстояло принять меры к упразднению польско-униатского наследия, препятствовавшего духовенству Северо-Западного края составлять, по выражению М. Н. Муравьева, «знамя русского начала и народной жизни» ^[469]. В этом случае инициатором культурной реконкисты в области внутрицерковной жизни края выступала светская власть во главе с М. Н. Муравьевым.

Не преступая границ власти церковной, главный начальник края предложил митрополиту Иосифу Семашко принять меры к тому, чтобы никто из православных не посещал костелы и не употреблял польских молитвенников. Согласно распоряжению митрополита, благочинные Литовской епархии занялись изъятием и уничтожением этих молитвенников, распространенных в среде православных прихожан.

Затем митрополит поручил консистории предписать духовенству, чтобы в тех священнослужительских семьях, где еще употребляется польский язык, изучать и повседневно использовать язык русский. Необходимость изгнания из быта духовенства польского языка митрополит объяснял жестокими обстоятельствами недавно прошедшего восстания: «Гнусное коварство, клевета, измена, клятвопреступления, грабежи, бесчеловечные истязания, убийства и всякого рода беззакония представлялись повсеместно взорам каждого. Все это простой народ, в простоте сердца, соединял с понятием о Польше и польской речи, — и дай Бог, чтобы употребление польской речи пастырями или их семействами не поселило в народе темного чувства недоразумения и недовольства» ^[470].

В свою очередь, архиепископ Минский и Бобруйский Михаил (Голубович) 3 марта 1864 г. издал циркуляр к духовенству епархии о неупотреблении в семейном быту польского языка.