Платформа - читать онлайн книгу. Автор: Роджер Леви cтр.№ 26

Я спросила:

– Но ведь бо́льшая часть Хлада под щитами, да?

– У платформ нет щитов. У рокотов нет щитов. И за пределами щита бывают стационарные штуки. Погодные датчики, шлюзы, рельсы…

Снаружи его комнаты заканчивался день, сквозь окно просачивался фиолетовый вечер. Я откинулась на простыню. Мы были вместе уже две недели, и мне все еще нравилось рядом с ним, говорить или молчать. Просто смотреть на него. Бейл был особенным [Его имя – Крад? Может быть. Сердцекрад. И еще «град», и намек на криминала. Очень может быть.] Хлад ему подходил и не подходил одновременно. Он был пылким и сложным, неприкаянной душой.

А в тот момент он был мужчиной с детским светом в глазах, рассказывавшим мне о своих играх.

– Так вот, они бросали в Поток какую-нибудь фиговину, смотрели, как далеко она залетит, прежде чем развалится. Редизайнили ее, переделывали, снова смотрели, как ее рвет на куски, но каждый раз она держалась на несколько секунд дольше. Машины, здания, куски платформ – Поток принимал всё. Здесь даже корабли для глубокого космоса проверяли на ударопрочность. Если находился изъян – Поток разносил корпус стоимостью миллиарды бедолларов в наноклочья за ноль целых хрен десятых секунды.

Его энтузиазм был неисчерпаем. В послесексии он всегда был так похож на мальчишку – мальчишку, который безнаказанно натворил что-то недозволенное. Но спальня у него была совсем не мальчишеской. Она была чистой и безжизненной. Металлическая мебель, стенная монитория напротив узкой кровати. Единственным беспорядком – единственным, что придавало комнате характер, – была груда нашей одежды на полу.

Я гладила волоски на его руке, а он продолжал.

– Каналы разные, а вот ветер постоянный, так что там есть быстрые и медленные повороты, высокая и низкая же, и еще обломки, и… – Он вздохнул едва ли не скорбно. – Мне не объяснить.

Дело было не в том, что ему не хватало слов. Он просто хотел сказать их все разом. Как будто я ничего не знала. Он понятия не имел, что я повидала, где побывала, хотя я, как обычно, не делала из этого тайны. Невозможно рассказывать истории женщин и мужчин, живущих на грани, пока не поживешь там с ними сама. Ты учишься чинить что угодно и драться с кем угодно, стрелять во что угодно и управлять чем угодно. И я всему этому научилась.

Поначалу его незнание обо мне казалось странным, но потом я поняла, почему Бейл не отыскал меня в Песни. Это было не из-за того, что я его не интересовала, а потому, что его работа в Паксе и так сплошь состояла из запросов и проверок. Со мной он мог просто быть. Незнание рождалось из доверия.

Я переплела свои пальцы с его и спросила:

– А почему Поток не разрушает стены?

– А он разрушает. Как река подтачивает свои берега.

– И ты сознательно в это ныряешь?

– Люди, которые работают на Хладе… у них особый характер, – ответил он.

Я улыбнулась и сказала:

– Это я заметила. Но кто первый придумал сделать из него аттракцион? Или кто-то упал туда и выжил? Обычно всякие необычные открытия делаются так.

Он потянулся надо мной, чтобы взять стоявший у постели стакан. Я наслаждалась давлением его тела, дополнительной тяжестью.

– Не в этот раз, – ответил Бейл. – Кому-то стало любопытно, он придумал особый костюм и нырнул туда. Просто причуда одного человека.

Он протянул мне стакан. У виски был его вкус. Мы выпили полбутылки, прежде чем рухнуть, раздеваясь, на кровать, и теперь оставалось прикончить только мутную осадочную взвесь.

– И что стало с первооткрывателем? – спросила я, облизнув губы от твердых частичек.

– Его хватило на пятьдесят метров. Следующий продержался дольше, а где-то год спустя кто-то завершил круг и, полуживой, выбрался наружу. Теперь все дело только в технике и новых рекордах. Спорт. Видела экзо, которые мы надеваем? Они специально для Потока.

– Нет, не видела. Что от них требуется?

– Ну, ты летишь, так что нужна защита, плюс карабины и срезаки, плавники и тросы. Они все так или иначе влияют на твою скорость и траекторию. Некоторые летуны пользуются лентами. Одним нравится мягко, другим жестко.

Я потянулась и положила руку ему между ног, потому что снова захотела его.

– Вот так?

– Совсем не так. – Он ухмыльнулся.

Она перестала писать. Тогда на его лице была не ухмылка. К тому времени с сексом у них было уже не очень. Но стирать эти слова Рейзер не стала. Отчасти для этого она и писала – чтобы история, которую она сплетала вокруг правды, могла укорениться. Пусть настоящее мимолетно, но память о нем, хорошо приготовленная, может служить утешением. Рейзер была мастерицей таких вот поправок.

Да, она была добра к Бейлу, и была добра к читателям, но важнее всего было, в конечном итоге, быть доброй к себе самой. Создать хорошее прошлое из сурового настоящего.

Она продолжила писать, пытаясь не представлять его мертвым.

Потом, когда его дыхание снова успокоилось, он продолжил беседу, словно ее ничто и не прерывало:

– «Мягко» – значит лететь осторожно и посередине, с меньшим риском. «Жестко» – значит, ты берешь на себя чуть больше контроля. Усваиваешь?

– Зачем плавники – я, в общем, понимаю, – ответила я. – И, может, ленты. Остальное – нет. Объяснишь?

– Это нельзя объяснить. Я не могу, по крайней мере. – Он отодвинулся и посмотрел на меня. Волосы у Бейла были растрепаны, и я убрала их от его глаз. Синева этих глаз побледнела, и я вспомнила небо того же цвета над Вегасхристом и стоявшую рядом со мной черноволосую девочку, которая смеялась, пока ее желтый воздушный змей исчезал в небесах. [тут ссылка]

– Тогда расскажи еще что-нибудь.

Я задумалась, много ли знаю о Бейле на самом деле. Об историях, записанных на его теле. О созвездии маленьких шрамов, изрывших его правую щеку, о темном бугорке на кое-как залеченной ключице. Да, эти истории я знала, и знала, что они говорят о нем. Но помимо этого – что мне было известно?

– Ладно, – сказал он. – Вот, например. Слышала когда-нибудь про скорость тьмы?

Я попыталась вспомнить. «Скоростью тьмы» назывался корабль, на котором я однажды летала. И еще на некоторых планетах это было жаргонное название примитивного очистителя памяти. Неумелые похитители накачивали им жертв, прежде чем возвратить их беспамятными. Точнее, не просто беспамятными. Родные обнаруживали, что отдали деньги за возвращение двадцатилетних хнычущих младенцев. Однажды я об этом писала [тут ссылка] после долгого дня на Дали, проведенного за разговором с женщиной, чьи глаза не переставали метаться, и никогда уже не перестанут.